Соберите сопли в кулак!

Ну что, как ночь прошла после доклада Суровикина? Судя по разбухшим лентам соцсетей, для очень многих — бессонно. Ах, мы отступаем, ах, всё пропало!.. Ладно бы писали наманикюренные барышни — так нет же, — «высокоинтеллектуальные» и «глубоко озабоченные» мужики. Только озабочены они не судьбой Родины, а исключительно количеством подписчиков и лайков от них. И это если не брать во внимание подсевших на блевотину ЦИПСО.

Звоню знакомому подполковнику: как настроение? «Злое», — отвечает. Офицер в глубокой отставке, он все понял правильно. Отвечаю: «Я бы, честно, испугалась, если бы ты сказал «унылое», но раз ты злой, значит, все в порядке».

У всех этих военных дел есть две составляющие: политическое и военное. Первое как раз включает договорняки, выражаясь современным языком, которых все боятся. Но если это некрасивое слово перевести на традиционный русский язык, оно будет означать переговоры, договоренности, и это уже можно принимать для серьезного анализа. Мы с вами на бытовом уровне ежеминутно с кем-то договариваемся: надеть шарф — мама просит, поменяться сменой с коллегой, убрать из отчета лишний абзац…

Однозначно политическим было решение главнокомандующего начать спецоперацию 24 февраля. Мы с вами намного позже поняли, почему он отдал такой приказ войскам: нам показали многочисленные документы, брошенные в располагах украинских боевиков, не оставляющие никакого сомнения, что нас ждало 22 июня 1941 года. Президент, отдавая приказ, безусловно знал о них и о много чего другом, которого нам еще не показали.

Поэтому не надо бояться политических решений. Если их принимает человек, без боязни берущий на себя личную ответственность за последствия этого решения, оно во благо — чем бы потом оно для всех нас не обернулось. Значит, другого решения просто не было.

Но уход из Херсона — решение не политическое, а военное. Нам неспроста показали на пальцах (то бишь в телевизоре), как оно принималось. Без лишних слов, четко. Вы обратили внимание, что от генерала Суровикина мы сначала услышали о том, что на остальных участках бесконечно длинного фронта «ситуация стабилизирована» — то есть командование взяло себя в руки, наладило боевую работу? То есть командир показал, что он не бьет баклуши, многое сделал — а вот тут, конкретно в Херсоне, пока справиться не получается.

И помимо всего прочего, кстати, нависает угроза затопления. Уведем оттуда военных — глядишь, и «рукотворить» потоп нужда отпадет…

Кто-то вовремя нашел цитату из письма А.В. Суворова австрийскому генералу барону Краю:

«Ни одного поста не должно считать крепостью… нет стыда уступить пост превосходному в числе неприятелю. Напротив того, в том и состоит военное искусство, чтобы вовремя отступить без потери. Уступленный пост можно снова занять, а потеря людей невозвратима: нередко один человек дороже самого поста».

А теперь скажите любой матери или жене солдата, которого держат на линии соприкосновения без уверенности в том, что вовремя подвезут БК и даже просто питание, что Херсон надо удержать любой ценой.

Умеете лучше — идите и удержите.

Да, Херсон — это ворота в Крым. Если это понимаю я, бывшая медсестра запаса ГО, то неужели вы думаете, что не понимают те, в руках у кого оружие и кто готов защищать Россию до конца?

Но, кажется, наши деды-прадеды, о которых мы так красиво вспоминаем 9 Мая, научили нас, что завоевывать Победу миллионами трупов больше нельзя. Не числом, а уменьем — опять же если вспомнить великого полководца.

В моем понимании, сейчас идут роды России. Тяжело, мучительно, «ребенок» лежит неправильно — читай, наша управленческая элита во всех сферах разучилась брать ответственность на себя, нас заела бюрократия, мы отравлены ядовитыми парами западничества, либерализма, конформизма и…гаджетами. Вот этими ночными перестукиваниями на клавиатуре.

Мы давно не были здоровыми, свободными от всего этого. Это наносное, в этом я нисколько не сомневаюсь.

Это все слетит с нас, как шелуха от семечек, которыми мы покрылись, со стороны наблюдая за редкими (пока еще!) проблесками работы на Отчизну. И речь не только о фронте, мобилизованных, квадрокоптерах и «Посейдонах». Обо всех и каждом: учителях, врачах, билетершах, почтальонах…

Пример из вчерашнего дня: минобраз согласился ввести уроки начальной военной подготовки в школах — но через год и вне расписания. Есть ли у нас в стране люди, способные разобраться: это просто глупость или просто работа на врага?

И таких примеров не счесть. Нам всем хочется выслужиться перед начальством, побольше положить в собственный карман. Если мы такие — почему наша армия должна быть иной?

Я тоже боюсь. Боюсь своей паники (а у любой мамы она куда ближе, чем у пап!), боюсь, что не справимся, что военачальники наши дрогнут, что тыл не сможет стать настоящим тылом. Но я вижу, как сражаются наши ребята (да, «пятисотые есть», они всегда были, но не они делают Историю), как помогает им вся страна.

А это безусловный признак выздоровления.

Просто ответьте себе на вопрос: вы видите признаки того, что нашу Россию кто-то из тех, кто сейчас у власти, готов сдать? Я не вижу. А я, уж поверьте, слежу за этим не переставая, это моя профессия.

Так что соберите сопли в кулак — враг только и ждет нашего уныния. Кстати, украинские паблики всю ночь на все лады убеждали друг друга, что наш уход из Херсона — это «хитрый план Путина».

Они боятся.

И правильно делают.