ПОСЛЕСЛОВИЕ
Без малого два месяца назад в Керчи случилась трагедия, в конце которой так и не удается поставить точку. Для достоверного юридического вердикта ей недостает непосредственных участников и свидетелей, зато для рассуждений на темы морали и этики открыто широкое дискуссионное поле. Но все эти общие нравственные категории к делу, как говорится, не пришьешь.
Десятого мая в своей квартире повесился участник войны Федор Иванович Игнатенко. Одинокому старику было девяносто шесть. Что послужило причиной этого: одиночество, отчаяние, боязнь немощи, психологический срыв – можно только гадать, потому что никакой предсмертной записки, объясняющей подведение итога жизни таким ужасным способом, Федор Иванович не оставил.
Но одно то, что он приурочил свой уход к юбилею Победы, дало повод считать его смерть не случайным стечением дат, а жирным намеком на невнимание к участникам войны со стороны керченских властей и ветеранской общественности города-героя.
По правде сказать, его уход никого бы не затронул и остался бы никем незамеченным, если бы соседи покойного не предали его огласке. Они позвонили в одну из местных редакций, журналистов которой их рассказ, что вполне естественно для города, где первополосной новостью считается выезд мэра в микрорайон, более чем впечатлил. Итог своего журналистского расследования, основанный на собранных фактах и написанный на эмоциональной волне, вперемежку со слезами, они разместили на сайте издания и опубликовали в одной из центральных газет. Короче, «похоронить» эту историю за плинтусом города-героя не удалось. Ею заинтересовались не только журналисты, начавшие донимать расспросами соседей, милицию, руководство управления труда и социальной защиты населения и Совета ветеранов, где только тогда и узнали о трагедии с их подопечным. Факт перерос Керчь и достиг кабинетов профильного министерства в Киеве, откуда в город-герой прибыло высокое руководство. Начались поиски крайнего.
Надо знать Керчь, тогда с одного раза можно догадаться, кто им стал. Прессовать городские чиновники стали автора статьи. Не имейся у редакции государственной лицензии, ее бы, в том нет сомнений, прикрыли в два счета. Но поскольку закрыть рот подручными средствами не удалось, пошли проторенным административным путем. Местные чиновники «наехали» на бизнес автора публикации, едва слюной не захлебнулись от злости, не найдя очевидной зацепки для закрытия принадлежащего ей кафе. Но благо, у городских властей всегда наготове надежное подручное «средство» — местная санэпидемстанция, где работают по принципу «чего изволите». А изволила местная власть прикрыть кафе автора статьи. Надо отдать должное владелице телерадиокомпании и кафе, она не сложила от бессилья лапки, а нашла управу на ретивых исполнителей воли местных чиновников. Но счетчик претензий уже успели включить.
Главная заключается в том, что сор из избы выносить было ни в коем случае нельзя. Никто бы не узнал о трагедии, не понаехали бы разные комиссии, так считают в местной администрации, если бы журналисты были «истинными патриотами» Керчи и держали язык за зубами. По настоятельному требованию департамента общественных связей всем керченским журналистам творческими правилами вменено сочинительство исключительно в стиле панегирика, как в Древнем Риме в эпоху неограниченной власти императора. Или если хотите, в духе надгробных речей: или хорошо, или ничего. А тут в растиражированной по всей Украине статье на местную власть ложится жирное пятно, которое приходится оттирать на виду у всей страны накануне выборов в местные органы власти. Масла в огонь подлил депутат Верховной Рады Украины от БЮТ Валентин Зубов, направивший запрос президенту Украины с требованием дать оценку деятельности городского головы Керчи и возбудить уголовные дела против государственных служащих по статье «доведение до самоубийства».
Но даже если в Керчь приедут еще десятка два комиссий по расследованию причин смерти участника войны, вряд ли им удастся доказать состоятельность указанной депутатом уголовной статьи. По словам начальника милиции Керчи Николая Ткаченко, нет ни улик, ни свидетелей для возбуждения уголовного дела по такой громкой статье. Соседи покончившего жизнь самоубийством ветерана могут поделиться только своими домыслами по поводу причины смерти. При этом и у них, знавших Федора Ивановича Игнатенко лично, нет общей версии случившегося. Одни утверждают, что причиной смерти стало невнимание местных властей и Совета ветерана к фронтовику, которого не пригласили для участия в торжествах по случаю юбилея Победы, чего он безуспешно дожидался весь день на лавочке у подъезда, а другие убеждены в виновности соседки, унаследовавшей квартиру заслуженного старика.
Почти через два месяца после трагической кончины фронтовика сюжет событий стал разворачиваться в стороне от главной темы. На первый план вышла … забота о безупречной чистоте мундира городского головы Керчи, которого вздумалось опорочить депутату Верховной Рады Украины. Преданные подручные мэра уверяют, что сделать этого Валентину Зубову не удастся ни в жизнь, так как мэр города-героя располагает личной индульгенцией Виктора Януковича, выданной ему за победные проценты на президентских выборах, и грозят народному избраннику юридической ответственностью, несмотря на депутатскую неприкосновенность. К тому же пан Зубов вполне предсказуемо стал коалиционной «тушкой» и теперь не станет плевать против ветра, очерняя члена Партии регионов. На фоне этих разборок смерть ветерана отошла уже не второй план – она стала поводом очередной раз напомнить керчанам, … какой заботливый у них мэр и что ему не страшны никакие наветы.
История, согласитесь, неприглядная, не делающая чести городу-герою вне зависимости от того, на какой день пришлась смерть ветерана. Но всё никак не удается разорвать эти два события – День Победы и уход фронтовика из жизни. Простым совпадением это никак быть не могло. Это вовсе не означает, что прямого виновника следует искать в управлении труда и социальной защиты населения или Совете ветеранов. Никто не знает, какие мысли одолевали девяноста шестилетнего старика, которые, к примеру, могли появиться при просмотре в одиночестве телепередач, чтении газет или нахлынувших воспоминаниях об умершей жене и погибших в войну детях. Может быть, он в какой-то момент остро почувствовал свое одиночество, никчемность жизни, собственную ненужность и решил одним махом рубить концы.
Любой врач и без осмотра пациента такого почтенного возраста скажет, что мозговые изменения в любом случае происходили, а вот ответ на вопрос, стала ли смерть следствием этих процессов, уже никто не даст. А может, и этого опять-таки никто не знает, Федор Иванович давно замысливал по одному ему известной причине свести счеты с жизнью, а тут какой-то надрыв, толчок – и трагедия достигла финала. Соседка, унаследовавшая квартиру ветерана, отказывается от разговоров с журналистами, но вдруг неосторожно брошенное ею слово могло каким-то образом натолкнуть старика на мысль о добровольном уходе из жизни.
Нет такого всемогущего экстрасенса, который бы сумел прочесть задним числом мысли ныне покойного Федора Ивановича Игнатенко, хотя многим, наверное, хотелось бы знать наверняка, что уж они-то точно чисты перед ним и не лежит на них вина за его смерть. Начальник управления труда и социальной защиты населения Зера Номанова уверена, что если фронтовика и вправду обидело невнимание в День Победы, то это недоработка Совета ветеранов Керчи, который занимался подбором кандидатур для участия в параде и других торжественных мероприятий по случаю юбилея. Сотрудники управления, с которыми довелось беседовать еще до разговора с начальницей, в один голос утверждают то же самое.
Председатель Совета ветеранов города Владимир Тимофеевич Китиков даже намек на косвенную причастность к страшной смерти фронтовика отметает, и у меня нет права не верить его словам. Но из нескольких уклончивых разговоров с ним сложилась, может быть, и не до конца пригнанная, но вполне достоверная картина предшествовавших страшному финалу событий, касавшихся покойного Федора Ивановича Игнатенко в такой же мере, как всех остальных фронтовиков Керчи. Все ветераны войны накануне 65-летия Победы должны были пройти регистрацию в местном Совете ветеранов – на это отводилось достаточно времени. Ни сам Федор Иванович, ни соседка, унаследовавшая его квартиру, этим не озаботились. А если бы и побеспокоились о том, то рядовой солдат Победы Игнатенко все одно бы не получил приглашение для участия в торжествах. Во-первых, в силу возраста, во-вторых, не входил Федор Иванович в когорту «придворных» керченских ветеранов, которые всегда оказываются в нужном месте в нужное время.
Федор Иванович Игнатенко в этом особом списке никогда не значился. Жил солдат Победы скромно, негромко, видимо, полагая, что Родина и так знает о его заслугах, а выпячивать их, переходя с трибуны в президиум, не привык. Так что жил ветеран в городе, получал положенные льготы, но вроде как и не было его. И ведь это не единичный случай, когда ветеран живет тихо и уходит из жизни незамеченным, даже без полагающегося ему некролога в газете. Надо думать, живший скромно и одиноко Федор Иванович Игнатенко не помышлял о подобной посмертной «славе», но именно ему выпало своей смертью обратить внимание на существующую в городе систему работы с ветеранами. Что бы ни говорила уважаемая Зера Номанова, но полностью доверять работу с фронтовиками Совету ветеранов вряд ли имеет смысл. Все-таки организация общественная и в случае, подобном происшедшей трагедии, ни за что не отвечает. Если вдруг кому придет охота взяться за дело о смерти фронтовика всерьез, а не для пиара, можно с минимальной погрешностью предположить, чьи головы снесут, расставляя точки над «i».
Однако прекрасно понимаю, что специалисты управления труда и социальной защиты населения не могут заниматься еще и разнарядками на парады. Нет у них на это время, потому что в приемные дни, когда они обязаны работать с людьми, вникать в их беды, проблемы, заботы, они метут улицы, копают клумбы в скверах и парках, гребут листья или раскатывают искусственное травяное покрытие на Митридате, чтобы поразить воображение гостей Керчи 9 Мая. Не будь у них этой дополнительной нагрузки, они бы выкроили время, чтобы и десять раз съездить к Федору Ивановичу Игнатенко для вручения медали к 65-летию Победы, а не ссылаться на то, что не застали его дома. Поговорили бы со стариком – глядишь и до следующего Дня Победы дожил бы фронтовик. Но в тот момент, когда в администрации Керчи решили, что чистые улицы в канун Дня Победы важнее внимания к фронтовикам, они вынесли приговор одинокому, всеми забытому старику. С юридической точки зрения ни у кого лично перед Федором Ивановичем Игнатенко вины нет, а по сути виновных хоть пруд пруди – была бы у кого смелость признать это…
