Случай в ресторане

Этот случай произошел тогда, когда существовало две Германии — ФРГ и ГДР, когда в ГДР находились советские войска.

С Валентином мы вместе учились в специальной школе милиции. Я уже много лет работаю следователем милиции Керчи, а Валентин, проработав в областном управлении 5 лет, перешел в военную прокуратуру. Его карьера шла по восходящей. Вырос до военного прокурора Берлинского гарнизона. Служил в Германии. Часто приезжал в Керчь, когда был в отпуске. Здесь у него жили родственники. Бывая в Керчи, он обязательно приходил ко мне, и мы шли, как правило, в ресторан «Керчь», чтоб за рюмкой хорошей водки вспомнить наших однокурсников по милицейской школе, о днях, проведенных в Одессе, где прошли наши молодость и учеба.

В очередной его приезд мы посетили этот ресторан. За нашим столиком оставалось два свободных места. Мы выпили пару рюмок и вели неторопливый разговор. Вскоре к нам подсел незнакомый мужчина, который был намного старше нас. Он сделал заказ и стал его ждать. Мы с Валентином на него не обращали внимания и продолжали беседовать. Я видел, что мужчина с меня не сводит глаз, от чего было неприятно.

Через какое-то время он извинился и, волнуясь, обратился ко мне, назвав меня Николаем. Я ему ответил, что у меня другое имя. Тогда он стал быстро-быстро говорить, что мы с ним участвовали в Эльтигенском десанте, что мы с ним дружили, и что меня у него на глазах смертельно ранило. Он тогда ничем не мог мне помочь, оставив лежащим на земле, а сам пошел дальше с атакующими. Теперь он увидел, что я остался жив. Когда он заметил меня за столиком, то сначала сомневался, но когда услышал, как я разговариваю, убедился в том, что перед ним его бывший боевой друг, которого он считал погибшим.

Мы не перебивали его. Мужчина очень волновался. Он не мог сдержать слезы, которые судорожно вытирал платком. Я сначала не понимал, что происходит. К тому же в речи незнакомца звучала какая-то обида, обида на то, что я не узнаю его. Наконец, я прервал его и сказал, что он, к сожалению, ошибся, так как я во время войны из-за малолетства не мог воевать. Я сказал, сколько мне сейчас лет. И тогда незнакомец вдруг понял, что просто я очень похож на его друга, и что в его памяти тот Николай остался таким же молодым, каким был, когда его сразила очередь немецкого автомата.

Незнакомец с годами старел, но в его памяти не старел и не мог стареть погибший друг. Для него Николай навсегда остался молодым. Мне было жаль незнакомца, жаль, что пришлось разочаровать его, жаль, что он на самом деле никогда не увидит бывшего друга. Понимаю, что, сказав о себе, я нанес ему еще один удар. Но другого я сказать не мог. И когда незнакомец немного успокоился, мы выпили за его погибшего друга. За всех других его товарищей по войне, которые остались лежать в Керченской земле. Мы выпили за незнакомца, который проживал в другом городе и каждый год приезжал в Керчь, чтоб поклониться местам, где шли жаркие бои, где покоятся те, которые сложили свои головы, не оставив после себя потомства, которые навсегда остались молодыми ребятами в памяти тех, кто их знал. Их жизнь была недолгой, но прекрасной…