Крымское Эхо
Культура

Скорбь в тиши иного света. Марина Матвеева

Скорбь в тиши иного света. Марина Матвеева

НА СОИСКАНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПРЕМИИ РЕСПУБЛИКИ КРЫМ

Поэт приходит в мир частицей, частью слова по ту сторону корня, по сути – за сутью. Поэт приходит в речь – отголосками речи. Для того чтобы состояться в мире поэзии, он начинает говорить, его речь как будто косноязычна вначале, он произносит звуки и буквы.

Немотствует и вновь произносит – слоги и частицы.

Так постепенно в становлении поэт вступает в диалог с поэтом в себе.

Сущность поэта – корень-логос – за пределами мира реалий – в тиши иного света, не познаваем, не досягаем. Частицы, звуки, слоги, части слова постепенно в сознании поэта начинают складываться вокруг общего знаменателя, желая вступить с ним в диалог познания с целью слияния в единое целое. Поэт говорит и говорит, его косноязычие звучит скорбью, в его глазах – во глубине, на самом дне – ответная скорбь – в тиши иного света. Поэт открывает свой внутренний логос, выходя за пределы своего косноязычия, – возвращаясь в себя и к себе. Поэт становится собой и говорит свое первое слово.

Мир начинает слышать поэта и отвечать ему.

В хороводе созвучий, чужих отголосков, своих звуков и полутонов, поэт находит единственно верный путь – к логосу в себе.

Но на пути познания приходит осознание:

                                     Так Он
давно узнал, что Словом быть смертельно.
Но согласись, что каждый, кто рожден,
достоин смерти.
                             Ох, и сверхпредельны
ее достоинства!.. Она одна
по-настоящему жива без речи.
Но наступает время диалога. И женщина-поэт вступает во внутренний диалог с поэтом в себе. Она – путеводная звезда, она – путь к логосу, она – вехи и рубежи.

И смерть. Она одна по-настоящему жива без речи.

Здесь очень тонкая перекличка с Цветаевой в себе.  Так женщина-поэт, не выдержав запредельной ноши, ушла за пределы реального мира и времени – в инобытие, но пришла другая женщина-поэт и взяла на себя частицу запредельности, и крест, и путь, и тишь, и слово – и связь между женщинами, между поэтами, – ноша на двоих, вдвоем.

Союз и крест, и путь, то первородное родство творческих душ, когда смерть поставила границы и разделила времена, но соединила души в единой ноше, в общей ноше. Но, ведь, все женщины-поэты в этой общности диалога с поэтом, с логосом в себе.

И только женщины так могут говорить, через такую боль и скорбь, ранимость, муку

И больно только нам, что мы не те,
Кто виден на поверхности творенья.
И вот фаэзия Марины в этом:

Фаэзия… На выжатой из сердца
кровинке звуком вычерчена тишь…

Вот это изначальное Фа творения, вот это Фа, объединившее в себе и женщину, и поэта, вычертившее тишь, логос скорбью в тиши. Так женщина рождает в муках в сердце – выжатой кровинкой – поэта, логос, слово. Так рождается она сама в новом естестве, не Евы, но Лилит, и так она становится поэтом, тем, кто сказал Слово.

За тонкой гранью существований, в паузах метаморфоз рождается фаэзия, рождается фаэт – из логоса, и первородство Фа, ключа ключей к мирам и граням.

А творчество фаэта многогранно.

Она, Марина, и расстрельных метонимий фаэт.

Основа ее фаэтики – семантический контрапункт. Семантической трансметонимии ее фаэзии свойствен взрыв основного значения слова, для того чтобы вскрыть изнутри глубинные трансцендентные смыслы.

Она применяет контрапункт изнутри самого слова: часть слова против части слова. Следуя традиции футуристов изначально, Марина выходит за пределы разложения слова на части, футуристический метод словотворчества в ее фаэтике переходит на уровень  фаэтической трансметонимии: ночная = ночь.на.я.

Здесь контрапунктом «ночь» на «я». Качественное прилагательное «ночная» претерпевает семантические метаморфозы, превращаясь в дискурс частей, в трансдискурс «я» лирической героини, «как летучая мышь невампирного вида», и существительного «ночь» «new-ампирного типа». Здесь прерогатива букв для трансцендентных смысловых превращений, как микрознаков семантического ядра.

Такова «искрымсканность» ее фаэзии.

              Оставляя боли право
на крик, иное право дам глазам:
на свет.
Неограниченный оправой,
неограненный облачный сезам…

И право сердца женщины на крик, и право глаз поэта-фаэта – на свет, на логос, на первородный облачный сезам.

Вам понравился этот пост?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 5 / 5. Людей оценило: 1

Никто пока не оценил этот пост! Будьте первым, кто сделает это.

Смотрите также

Мастер живой красоты

Вместе с «Человеком, познающим мир» через объектив кинокамеры

Память о Владимире Высоцком увековечена в Евпатории памятной доской

.

Оставить комментарий