Еще с начала войны на Донбассе было замечено символическое сходство между Донецком и Дамаском. В названиях двух городов (а Донецк, теперь еще и столица, как и Дамаск) одинаковое количество букв.
Правда, сразу стали говорить, что сходство на этом и кончается, а различий куда больше. Да и в самом деле, Дамаску и Сирии политики и масс-медиа внимания уделяют внимания гораздо больше, чем Донецку и Донбассу.
Однако в результате переговоров министра иностранных дел России Сергея Лаврова и государственного секретаря США Джона Керри по сирийскому вопросу, состоявшихся 8-9 сентября в Женеве, схожести между Донецком и Дамаском, пожалуй, прибавилось.
На берегу Женевского озера стороны договорились о том, что в Сирии с 12 сентября установится перемирие.
О срочном мире на сирийской земле американцы забеспокоились сразу после того, как сирийской армии удалось отбить у боевиков южные подступы к Алеппо и тем самым открыть еще один вход в осажденный город. До этого защитники «северной столицы» Сирии получали помощь только со стороны северных подходов к городу.
Больше того, в восточной части Алеппо почти в окружение попали исламские боевики. Теперь им довольно затруднительно получать все то, без чего удерживать занимаемые позиции не представляется возможным. Зато подвалившее перемирие предоставило выдыхающимся антиправительственным формированиям такой нужный им отдых.
На Донбассе еще самый первый «Минск», подписанный два года назад, 5 сентября 2014 года, также очень кстати «нарисовался» после того, как украинская армия потерпела поражения под Иловайском, в Горловке и под Новоазовском.
Говоря по правде, темп наступления донецкого ополчения к концу августа 2014 года стал выдыхаться, но не факт, что это заметили или захотели замечать в Вашингтоне, Берлине и Париже. Тех сведений о поражениях украинского воинства, о которых стало известно, вполне хватило для того, чтобы западные лидеры и дипломаты поспешили на выручку своих киевских порученцев. В Москве, по разным причинам, это приняли.
Два года прошли, а фронт на Донбассе, за исключением Дебальцево, отбитого у ВСУ в феврале 2015 года, так и стоит там, где был зафиксирован самым первым Минским перемирием. Донецк, Макеевка, Горловка, Докучаевск, Ясиноватая, как и прежде, остаются в досягаемости украинской артиллерии и минометов.
В Сирии Россия, если судить по ее официальной позиции, проводит военную операцию против международного терроризма. И при принятии конкретных решений действует как будто самостоятельно. Но фокус в том, что автором, постановщиком, модератором всего этого сценария мирового масштаба была и остается Америка.
Пользуясь свои «застолбленным» местом, США и включаются напрямую в игру, когда это им выгодно или необходимо, чтобы не потерять нити управления ситуацией. Развитие военных событий под Алеппо как раз и оказалось таким случаем. Иначе террористам пришлось бы излишне туго, а это, по американским раскладам, рано и не нужно.
Киев по вашингтонскому реестру проходит совсем под другой маркой, чем «Исламское государство» и остальные похожие на него, но когда припекло, его так же, один на один с нарастающей угрозой, не бросили. Вовремя помогли «перемирием».
Россия в Сирии действует в определенном разрезе самостоятельно. Но постоянная и упорно реализуемая линия американской внешней политики — это добиваться всеми способами сужения поля самостоятельности и у тех, кого в Вашингтоне записали в «изгои», и у тех, кого числят «партнерами». С точки зрения американского политического идеала, самостоятельности не должно остаться на этом свете ни у кого.
У России поле самостоятельной деятельности в 2014 году порезали на Донбассе, а в 2016 году — в Сирии.
Зачем это делается и как американская администрация представляет себе последующие шаги, госсекретарь США не стал скрывать еще в Женеве, едва только закончились переговоры с Сергеем Лавровым.
«Москва способна заставить режим Асада закончить этот конфликт, сесть за стол переговоров и заключить мир», — объяснил суть подхода американской стороны к сирийской проблеме Джон Керри.
Хотя то, что от американских «партнеров» ничего другого нечего было ожидать, следовало уже из заявления главы Пентагона Эштона Картера, сделанного 8 сентября, когда переговоры Сергея Лаврова и Джона Керри только еще начались.
«Когда Россия пришла в Сирию, в Кремле заявляли, что цель этого вмешательства – борьба с терроризмом и прекращение гражданской войны, с помощью политической передачи власти, — гнул все ту же линию министр обороны США. – Россия этого не сделала — она только подогрела гражданскую войну и насилие. Мы не приблизились к политическому решению об уходе Башара Асада и передачи власти новому правительству, куда бы вошла умеренная оппозиция».
Все просто. Тех, кого в Вашингтоне называют «умеренными», надо прекратить обстреливать в Алеппо, выпустить из окружения и прямехенько препроводить в Дамаск, в новоиспеченное правительство, чьего создания американцы добиваются с начала 2011 года, с момента, когда не без их участия Сирия была погружена в беспросветную войну и насилие.
В том, что американской администрации именно сейчас понадобились не лишь бы какие переговоры по Сирии, а чтобы они еще и завершились подписанием хоть каких-нибудь документов, присутствует и субъективная причина. Президент Обама уже пакует чемоданы и ему «колется» уходить из Белого дома хотя бы без видимости своего успешного «миротворчества» в Сирии. Но суть американской политики, однако, в том, что и разные субъективные моменты также служат способами преломления и реализации общих глобальных планов.
Интересно, как отреагировали на российско-американские договоренности некоторые сирийские «оппозиционеры». Так, представители Сирийской свободной армии (ССА) уже 10 сентября заявили, что результат переговоров, достигнутый в Женеве, они поддерживают и готовы к нему присоединиться. При том, однако, условии, что стрелять по позициям ССА прекратят армия президента Асада и российские войска.
Это, считай, чистая копия того, что говорит киевская власть. Президент Порошенко объявил договоренность о прекращении огня на Донбассе, формально вступившую в силу с 1 сентября, «бессрочной», но сразу потребовал, чтобы огонь прекратили «боевики», а «российские войска» должны еще и «немедленно уйти» с территорий, которые Киев считает «оккупированными».
У Донбасса и Сирии общее еще и то, что из всех конфликтов, существующих сейчас на земном шаре, эти два фронта самые огнестрельные. А Донбасс — это не какой-нибудь Йемен, где война, правда, также идет уже целых 18 месяцев. И располагаются Донецк и Луганск вовсе не на задворках Аравийского полуострова, а на расстоянии, куда более чувствительном для Европы, не говоря уже о России.
Можно предполагать, что политика России в отношении Сирии, включающая проводимую в этой стране военную операцию, представляет собой большой маневр с дальним заходом с целью изменить расстановку и баланс сил во всем мире. А если так произойдет, авось, тогда получится и решить вопрос с Донбассом, но с заметно меньшими рисками, затратами и усилиями.
Однако заход этот, как видно, выходит не только дальним, но и долгим.
Только пока международная политика России движется окольными путями и долгими дорогами, все это время над Донбассом не смолкают грохот артиллерии и залпы из остальных видов оружия.
С самого начала войны киевской власти против ДНР и ЛНР в Москве исходят из того, что переворот, устроенный в Киеве в феврале 2014 года и все проистекающие из него события, предприняты США, кроме прочего, еще и для того, чтобы рассорить Европу и Россию, как минимум, на ближайшие сто лет.
Чтобы этому помешать, в Кремле разработали не «хитрый», а свой «мирный» план. Он сводится к тому, что Европа, Европейский союз должны быть «перекуплены» путем всяческого тиражирования и проталкивания идеи создания общего экономического и гуманитарного пространства от Лиссабона до мыса Дежнева — получилось бы, что вроде объединенной и вместе с тем никому не угрожающей Евразии. Тем более, что к этому сотрудничеству планируют пригласить и Америку.
Если бы это план реализовался, то НАТО осталось бы не удел, а Европейский союз оказался как бы «поглощенным» куда более масштабной интеграционной системой.
Но что этому замыслу способно помешать быстро, но надолго, а скорей всего, навсегда?
Всего-то — попытка отодвинуть линию фронта от Донецка так, чтобы украинских военных переместить хотя бы за Марьинку и Красногоровку. Не говоря уже о такой «глобальной» операции, как отбить у ВСУ Мариуполь. Это по теперешним понятиям стало бы похлеще, чем «нападение» Советского Союза на Польшу 17 сентября 1939 года или «агрессия» против Финляндии в декабре того же, 1939, года.
Киевская власть в таком случае мигом объявила бы Россию «агрессором» и побежала жаловаться в ООН, где Киев сразу нашел бы понимание и поддержку у тех, кто не так давно только прознали о существовании таких названий, как «Мариуполь», «Марьинка», «Ясиноватая», как, впрочем, и других донецких топонимов.
Поэтому Донецк и Луганск были вынуждены отправить Киеву очередную «мирную посылку». Теперь ДНР и ЛНР пообещали, что в одностороннем порядке прекратят огонь с 00 часов 15 сентября.
Но Киев, чувствуя поддержку с западных тылов, и на эту посылку прислал предсказуемый ответ.
Еще в ночь на 14 сентября артиллерия и минометы ВСУ обстреляли не так часто попадающую под огнь Макеевку. В Красногвардейском районе второго по величине города ДНР получили повреждения девять жилых домов, а шесть жителей Макеевки, в том числе двое детей, были ранены.
Время, наступившее после полуночи 15 сентября, также ни в чем существенном картину не изменило.
Ночью 15 сентября опять была обстреляна Макеевка, где на улице Кировоградской снаряды и мины повредили семь строений, а уже в 6 часов утра под минометный обстрел попали окраины практически беспрерывно остающегося под огнем ВСУ города Ясиноватая.
И точно так же, как «умеренная» сирийская оппозиция, ожидаемое от нее прекращение огня обещает только при условии сворачивания в Сирии российского военного присутствия, первый вице-спикер Верховной Рады Ирина Геращенко заявила 14 сентября, что на Донбассе нельзя говорить ни о каком устойчивом перемирии, пока Киев не возобновит контроль над границей.
Причем заявление официального представителя киевской власти было сделано после ее переговоров с министром иностранных дел Германии Франком-Вальтером Штайнмайером и главой внешнеполитического ведомства Франции Жаном-Марком Эйро. От тех, надо понимать, возражений против такого условия не последовало.
Зато в Донецке с утра 15 сентября появилось сообщение об очередном раненом. Человек получил ранение вскоре после момента одностороннего объявления тишины. Осколки повредили артерию. Операцию делали в течение четырех часов. Сейчас раненый находится в реанимации.
Жительница Донецка, также под влиянием ночных впечатлений, спрашивает: «У меня в Горловке погибли родной брат и его маленькая дочка. Эти смерти можно было бы предотвратить, если бы дали опор карателям. Но вместо этого мы будем устраивать очередную тягомотину в Минске и отбрехиваться заготовленными фразами. Кто ответит за тысячи смертей ни в чем не повинных граждан? Сердце разрывается — у кого спросить, к кому обратиться?»
Раненый, о котором было сообщено, совсем не первый, и, что легко предположить, будет не последним.
И поставленные вопросы задавались уже много раз, и будут задаваться.
Ответы на них следует искать в большой политике, которая сейчас во многом одинакова — что под Дамаском, что под Донецком.
На путях перекупки Европы односторонние прекращения огня еще не раз будут объявляться и на сирийском фронте, и на донецком.
Но такими же, предсказуемыми, каждый раз будут и ответы противоположных сторон. Они повторят то же самое, что было сегодня ночью и утром в Макеевке и Ясиноватой.
