НА 85-ЛЕТИЕ ИОСИФА БРОДСКОГО
24 мая исполнилось 85 лет со дня рождения Иосифа Александровича Бродского. Сам о себе он говорил в зрелые годы так: «Я еврей, русский поэт и американский гражданин».
Никто лучше этого русского поэта еврейского происхождения с американским паспортом не выразил моего отношения к постсоветской Украине:
«Прощевайте, хохлы, пожили вместе — хватит!
Плюнуть, что ли, в Днипро, может, он вспять покатит…»
Многие годы украинские патриоты и российские либералы упорно утверждали, что стихотворение «На независимость Украины» сочинил не Бродский. Вот, например, что писал «правозащитник» Александр Даниэль: «…Потому что не Бродский. Потому что очевидная стилизация, да и не очень тщательная: исполнено грубовато и просто неумело…»
Конец этим мнимо интеллектуальным окололитературным рассуждениям положил в апреле 2015 года Борис Владимирский, опубликовавший фрагмент публичного выступления Иосифа Бродского 30 октября 1992 года. Стоя на трибуне, поэт говорит:
«Я вам прочту нечто рискованное, но тем не менее я это прочту. Стихи на независимость Украины…»
И далее по тексту:
«Скажем им, звонкой матерью паузы метя строго:
Скатертью вам, хохлы, и рушником дорога.
Ступайте от нас в жупане, не говоря — в мундире,
По адресу на три буквы, на стороны все четыре.
Пусть теперь в мазанке хором гансы
С ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы…»
Сегодня, на четвертый год спецоперации, гансы с ляхами тем и занимаются, воюя несчастными хохлами с Россией.
В советские годы Иосиф Бродский не раз и не два бывал у нас в Крыму и неплохо его знал – особенно Коктебель и Ялту. Михаил Ардов вспоминал, что в первое посещение Коктебеля, в 1967 году, 27-летний Бродский часто заходил к Габричевским:
«Мы ежедневно выпивали, шутили, слушали иностранное радио». «Это самый гениальный человек, которого я видел в жизни», – говорил знаменитый искусствовед Александр Габричевский, невзирая на возражения собеседников: «Но вы же видели Стравинского, Кандинского и даже Льва Толстого».
Самый крымский год в жизни Бродского – 1969-й.
В тот год он сочинил свое, пожалуй, самое известное крымское стихотворение – «Зимним вечером в Ялте».
«Итак — улыбка, сумерки, графин.
Вдали буфетчик, стискивая руки,
дает круги, как молодой дельфин
вокруг хамсой заполненной фелюки.
Квадрат окна.
В горшках — желтофиоль.
Снежинки, проносящиеся мимо.
Остановись, мгновенье! Ты не столь
прекрасно, сколько ты неповторимо».
Однако, мгновенья не останавливались, наоборот, мчались и мчались вперед – опальному поэту, которого советские власти обвиняли в «тунеядстве», оставались считанные годы на родине.
В той же поездке в ялтинский Дом творчества в 1969 году Бродский написал и свое первое стихотворное письмо другу, Виктору Голышеву:
«Старик, как жаль, что ты не смог
сюда сорваться: тут шикарно.
Старик, ты поступил бездарно;
ты, грубо говоря, сапог.
Я, старый графоман, и то
сумел. А ты ведь член Союза;
Представь себе январь без груза
треуха, пиджака, пальто…
А сам Дом творчества – говно.
Похож на полусинагогу —
полуобщагу. Харч изжогу
обычно вызывает; но
харч в регулярные часы, —
и можно вкалывать не хуже,
чем дома. Вечером снаружи
транзисторы вопят и псы…
Но вообще-то дом пустует.
Одни вахтеры, и бюстует
средь холла с фикусом Антон
П. Чехов. Я перевожу
и сочиняю. Впрочем, редко.
Приняв снотворную таблетку,
я сплю…»
И, наконец, еще одно стихотворение из той же самой поездки – «Посвящается Ялте»:
«Колхида» вспенила бурун, и Ялта —
с ее цветами, пальмами, огнями,
отпускниками, льнущими к дверям
закрытых заведений, точно мухи
к зажженным лампам, — медленно качнулась
и стала поворачиваться…
«Колхида» вышла в море. За кормой
струился пенистый, шипящий след,
и полуостров постепенно таял
в полночной тьме. Вернее, возвращался
к тем очертаньям, о которых нам
твердит географическая карта».
В октябре 1969 года Бродский написал то ли в Коктебеле, то ли в Гурзуфе, точки зрения исследователей на этот счет расходятся, стихотворение «С видом на море»:
«Приехать к морю в несезон,
помимо матерьяльных выгод,
имеет тот еще резон,
что это — временный, но выход
за скобки года, из ворот
тюрьмы. Посмеиваясь криво,
пусть Время взяток не берет –
Пространство, друг, сребролюбиво!..»
И далее:
«Когда так много позади
Всего, в особенности — горя,
Поддержки чьей-нибудь не жди,
Сядь в поезд, высадись у моря».
Еще одно знаменитое крымское стихотворение Бродского датировано его последним советским годом – 1972-м.
«Письма римскому другу» родились в Коктебеле:
«Пусть и вправду, Постум, курица – не птица,
Но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в империи родиться,
Лучше жить в глухой провинции у моря.
И от Цезаря далёко, и от вьюги,
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говорят, что все наместники – ворюги,
Но ворюга мне милей, чем кровопийца».
4 июня того же 1972 года Бродский навсегда покинул Россию. А в 1974-м уже из Нью-Йорка написал еще одно письмо в стихах Виктору Голышеву:
«Старик, давным-давно из Ялты
Я написал тебе письмо
В стихах и с кучей разных «мо».
Оно, как после намекал ты,
Тебе понравилось. Позволь
Попробовать на новой почве…
Начнем, благословясь. Апрель,
Все тает, набухают злаки.
Кругом шерифы, кадиллаки,
Америка al naturel…
…Итак, я здесь два года. Но
Все чувствую себя туристом,
Натуралистом, журналистом,
И словно бы через окно
Разглядываю мир, ногой
Ступая по горам и долам…
Здесь главное — как сделать доллар
и как, после него, другой…»
После прихода к власти в СССР Михаила Горбачева и начала перестройки Бродскому много раз предлагали вернуться, но он упорно отказывался, «ссылаясь на Гераклита». Дескать, нельзя дважды войти в одну и ту же реку, даже если эта река — Нева… Или в одно и то же море, даже если это море — Черное.
Бродский умер 28 января 1996 года там же, в Нью-Йорке. Умер скоропостижно, ночью, за работой у себя в кабинете. То есть времени на то, чтобы окинуть прощальным мысленным взглядом прожитое, у него не было. Но мне все равно кажется, что в том последнем нью-йоркском январе поэт хотя бы раз да вспомнил:
«Январь в Крыму… На черноморский брег
Зима приходит как бы для забавы:
Не в состояньи удержаться снег
На лезвиях и остриях агавы.
Пустуют ресторации. Дымят
Ихтиозавры грязные на рейде,
И прелых лавров слышен аромат.
«Налить вам этой мерзости?» «Налейте»»…
Вверху — фото ТАСС:
Бродский с котом Миссисипи
