В ноябре 2010 г. исполнилось 90 лет с даты эвакуации из Крыма Русской армии генерала П.Н. Врангеля. Прежде считалось, что это событие ознаменовало собой завершение Гражданской войны на Юге России. Но, как известно теперь, отплытие от крымских берегов последних кораблей белого флота не привело к установлению долгожданного мира. Напротив, ликвидировав последний оплот организованного сопротивления большевизму, победители продолжили войну, теперь уже — с поверженным и безоружным врагом. Точная численность погибших в ходе этой «акции устрашения» едва ли когда-нибудь будет известна. Бесспорно одно — счет шел на многие тысячи…
«Войдя в город, солдаты набрасывались на жителей, раздевали их и тут же, на улице, напяливали на себя отнятую одежду, швыряя свою изодранную солдатскую несчастному раздетому. Бывали случаи, что один и тот же гражданин по четыре раза подвергался подобному переодеванию, потому что следующий за первым солдат оказывался еще оборваннее и соблазнялся более целой одеждой своего предшественника и т.д. Кто только мог из жителей, попрятались по подвалам и укромным местам, боясь попадаться на глаза озверелым красноармейцам…»»
На следующий день, продолжает очевидец, «начался грабеж винных магазинов… Вина, разлитого в бутылки, не хватило, стали откупоривать бочки и пить прямо из них. Будучи уже пьяными, солдаты не могли пользоваться насосом и поэтому просто разбивали бочки. Вино лилось всюду, заливало подвалы и выливалось на улицы. В одном подвале в вине утонуло двое красноармейцев, а по Феодосийской улице от дома виноторговца Христофорова тек довольно широкий ручей смеси красного и белого вина, и проходящие по улице красноармейцы черпали из него иногда даже шапками и пили вино вместе с грязью. Командиры сами выпускали вино из бочек, чтобы скорее прекратить пьянство и восстановить какой-нибудь порядок в армии. Пьянство продолжалось целую неделю, а вместе с ним и всевозможные, часто самые невероятные насилия над жителями».»
После ликвидации Южного фронта в крымской столице оставалось большое количество офицеров и солдат Русской армии, имевших непролетарское происхождение представителей гражданского населения. Поверив обещаниям об амнистии, данным накануне красным командованием, эти люди надеялись, что их не станут преследовать, и позволят честно трудиться на благо Отчизны. Увы, этим ожиданиям не суждено было сбыться. Высокая концентрация на территории полуострова «контрреволюционного элемента» никак не устраивала кремлевских правителей. Выступая 6 декабря 1920 г. на совещании московского партийного актива, Ленин заявил: «Сейчас в Крыму 300 тыс. буржуазии. Это источник будущей спекуляции, шпионства, всякой помощи капиталистам. Но мы их не боимся. Мы говорим, что возьмем их, распределим, подчиним, переварим».» Слова вождя были правильно поняты местными военными и партийными органами. На полуострове был установлен режим чрезвычайного положения. Люди были лишены возможности уехать из Крыма, поскольку каждый пропуск подписывал лично председатель Крымревкома Бела Кун.
Известно его высказывание: «…Крым это — бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выскочит, а так как Крым отстал на три года в своем революционном движении, то мы быстро подвинем его к общему революционному уровню России…»»
Полуостров «подвинули» путем массовых расстрелов. 17 ноября 1920 г. приказом Крымревкома N4 была объявлена регистрация всех иностранных подданных; лиц, прибывших на территорию полуострова с июня 1919 г.; офицеров, чиновников военного времени, солдат, работников гражданских учреждений. Перечисленным в приказе категориям лиц предписывалось в 3-дневный срок явиться для регистрации. Не зарегист^рировавшиеся в указанный срок рассматривались как шпионы и подлежали преданию суду Ревтрибунала «по всем строгостям военного времени».
Согласно свидетельству очевидца, «регистрация продолжалась несколько дней. Всех записывали, опрашивая о времени службы, о части, в которой служили и т.п., и группами отправляли в казармы, где и содержали под стражей в продолжение недели»». Первое время режим содержания в казармах был достаточно мягок: с офицерами обращались корректно, беспрепятственно пускали к ним на свидание родственниц, женщин и детей. Позволялось без ограничения приносить одежду, провизию, книги. Но, спустя короткое время все изменилось: группу арестованных численностью около 200 человек перевели из казарм в городскую тюрьму. Свидания с ними были прекращены. По прошествии трех дней врангелевцев вывели из тюрьмы и по Алуштинскому шоссе доставили в усадьбу Крымтаева (ныне — район Симферопольского водохранилища — Д.С.), где всех перебили.
Маховик репрессий стремительно начал раскручиваться и вскоре заработал на полную мощность. Согласно сохранившимся документам, только за один день, 22 ноября 1920 г. в Симферополе чрезвычайные «тройки» особых отделов при Реввоенсовете Южного фронта и 6-й армии вынесли постановления о расстреле 27, 117, 154 и 857 человек. Сутки спустя, 24 ноября, — к смерти приговорили еще 269 человек. Массовые казни продолжились и в последующие месяцы. Так, 7 декабря 1920 г. была расстреляна еще одна партия пленных — 82 человека. 19 декабря 1920 г. трагическую участь предшественников разделили 159 человек.
Мгновенно террор перекинулся и на гражданское население. Хватали для расстрелов матерей, жен и детей, пробиравшихся к местам экзекуций, в надежде отыскать для погребения тела своих близких. Партию таких приговоренных казнили в районе еврейского кладбища.
Следственные дела тех лет невелики по объему. Как правило, они состоят из анкеты, которую арестованный заполнил при регистрации, и приговора. Иные документы встречаются редко. Сама процедура ведения следствия была максимально упрощена. В подавляющем большинстве случаев подозреваемых не допрашивали. Приговоры выносились в отсутствие обвиняемых, на основании имеющихся материалов.
Кроме расстрелов, революционные власти активно практиковали и другие виды репрессий — высылку из Крыма, заключение в концентрационный лагерь. Один из таких лагерей, рассчитанный на 800 человек, располагался в Симферополе по ул. Пушкинской, 20. С 1 января по 1 июля 1921 г. через него прошло 1929 человек арестованных и 429 человек привлеченных к труду из числа «буржуазных» элементов. Условия содержания в лагере были ужасны: узники ходили в лохмотьях, голодали, подвергались систематическим издевательствам и побоям со стороны тюремной охраны. Отсутствие бани и медицинского обслуживания (лагерный лазарет имел всего 15 койко-мест) создало опасность возникновения эпидемии. Все перечисленное стало причиной массовой смертности и частых побегов.
Крымские события 1920-1921 гг. стали завершающим кровавым аккордом Гражданской войны на Юге России. Но даже сейчас они не получили должного освещения. Все, что на сегодняшний день сделано в Крыму и за его пределами в этом вопросе — заслуга немногих энтузиастов из числа историков, журналистов религиозных общественных деятелей.
Никакой моральной оценки этой ужасной трагедии официальными лицами до настоящего времени озвучено не было. Поиск останков жертв красного террора в Крыму и их торжественное перезахоронение до настоящего времени, ни в Симферополе, ни в других городах, также не производились. Но самое печальное — глубокий раскол, проявившийся в обществе в годы Гражданской войны, не преодолен до сих пор.
