Это первая мысль, пришедшая на ум школьным учителям, узнавшим накануне съезда работников образования Украины, что они со всеми потрохами и бебехами попадают под колпак администрации учебных заведений, их личная жизнь становится предметом этических исследований, а каждый шаг, вздох и чих будут рассматривать в микроскоп и препарировать на моральные и неэтические.
А что, если бы министр образования и науки, молодежи и спорта Дмитрий Табачник не остановил вакханалию ретивых отечественных моралистов, изъяв из повестки дня съезда вопрос о принятии «Этического кодекса украинского учителя», педагоги бы к себе домой входили с оглядкой, опасаясь прикрикнуть на собственного ребенка за непослушание, чмокнуть в щеку мужа за принесенную с рынка без напоминаний картошку, ходить по квартире в неглиже или, упаси даже подумать, получать удовольствие от секса.
Еще бы чуть-чуть — и жить бы им по заветам и нормам этого морального кодекса, который подготовила для работников образования печально знаменитая Национальная экспертная комиссия по вопросам защиты общественной морали под руководством Василия Костицкого.
Решив, что нет в украинском обществе более аморальных типов, чем педагогические работники, Нацкомиссия взялась нести этику в учительские массы. Нет, что ни говорите, а КПСС — это чахлик невмирущий, потому что прообразом комиссии по этике, которую предполагалось создать в каждой школе из представителей администрации и нескольких членов коллектива, по-видимому, старых дев в длиннополых юбках, несомненно, послужили приснопамятные партийные комиссии, составлявшие досье на кандидатов в члены КПСС, плотности информации в которых мог бы обзавидоваться WikiLeaks.
Как юристу Василию Костицкому простительно не знать, что педагогические коллективы школ на девяносто процентов женские, но отца троих детей это не извиняет. И уж точно как мужчине ему известно, как падки женщины на осуждения, как без брезгливости дотошно копаются в чужом грязном белье, с каким жаром обсуждают личную жизнь других, с какой страстью выискивают недочеты в нарядах коллег. Да ни одна комиссия по этике не докопается до таких мелочей, которые известны коллегам в женском коллективе.
Но сегодня, слава демократии, не надо держать отчет за каждый свой шаг и личную жизнь перед трудовым коллективом. Странно, что до кого-то еще не дошло, что учитель — такой же человек, как все, кто имеет по жизни другие профессии. И он тоже хочет быть счастливым и не всегда приходит к своему личному счастью с первой попытки. Учитель живет гражданским браком, что допустимо моралью современного украинского общества, рожает детей без мужа, что никого давно не изумляет, разводится, что сейчас пытается узаконить даже православная церковь. Учительница, извините за интимные подробности, делает аборт, что не поощряется, но и не возбраняется медициной, работники образования носят облегающие платья и рубашки с принтами, что соответствует модным тенденциям. Особенно умилил в кодексе словесный пассаж с требованием к учителю быть верным своему слову. Наверное, это должно в том числе означать, что работник образования выходит замуж один раз и на всю жизнь, и никакие внутрисемейные проблемы вроде пьянства, рукоприкладства или измены супруга не могут извинить его за развод.
Мало назвать это несусветной глупостью, потому что, во-первых, его дает прошедший через процедуру развода с супругой пан Костицкий, а во-вторых, по той очевидной причине, что политическую и экономическую погоду в стране делают люди далекие от репутации безупречного семьянина. Не станем в очередной раз перемывать крепкие мужицкие кости нашего президента, но все же напомним, что и он принародно и на конституции обязался хранить верность своему слову, которое не держит.
Не лишним в этой связи вспомнить, что главный отечественный реформатор Сергей Тигипко поменял старую жену на молодую, и никто не посчитал это веским основанием для отвода при назначении его вице-премьером правительства. И Анна Герман, советник президента по гуманитарным вопросам, любящая давить на мозоли чужой нравственности, состоит во втором браке. И главный наследник коммунистической морали презрел устои партийной нравственности, став молодым супругом и отцом накануне достижения пенсионного возраста. И вообще была бы охота копаться в чужом грязном белье, на каждого политика можно нарыть такой компромат, уличить в таких смертных грехах, что перед ними захлопнутся не только врата рая, но и калитка ада. Разница между ними и учителем лишь в степени доступности грязного белья, которое полощется на ветру всеобщего обсуждения.
Это просто оскорбительно, что искать антиморальных блох решили именно в учительской среде. В любом учительском коллективе полно женщин с неустроенной судьбой: незамужних, брошенных, матерей-одиночек, которые, выбирая профессию, никак не думали, что школа окажется их единственным родным домом, а чужие дети заменят своих нерожденных. Так давайте закроем перед этими несчастливицами двери школ, чтобы они не приводили в уныние будущие поколения и не показывали им отрицательные жизненные примеры своими незадавшимися женскими судьбами! Я на глазок прибросила, кого из знакомых учителей по таким признакам оставили бы без работы, и стало страшно, скольких умных, знающих, любящих детей и взаимно любимых ими педагогов могли бы лишиться наши школы, где по-настоящему хороший, отдающий себя с душой и сердцем учитель сегодня в большом дефиците.
Одна не встретила свою половину, другую эта половина без тени сочувствия и дальнейшего участия в судьбах оставленных детей выбросила из своей жизни, третья, поняв, что годы уходят, родила ребенка «для себя». Молодая учительница, которой пыталась тыкать в глаза аморальностью отношений неумная администрация, состояла в гражданском браке и уже который год методом проб и ошибок пытается найти дочери нормального отца. Прекрасный учитель, любимый несколькими поколениями учеников и родителей, гордо отказавшись от скудных алиментов бывшего мужа, в одиночку вырастила сына. Педагог, предмет которого знают назубок даже отъявленные лентяи, ушел из семьи, встретив тут же, в школе, другую женщину. Или его коллега, которого ученики обожали за остроумие и широту знаний, отважился круто изменить свою жизнь, влюбившись в разведенную учительницу.
Каких только коллизий не подбрасывает жизнь, ничуть не считаясь ни с профессией, ни с возрастом человека, но это не дает никакому мораленфюреру права клевать в макушку за неэтичность поведения. Между прочим, и сам главный моралист всея Украины Василий Костицкий, отвечая на вопрос о том, что такое мораль по-украински, определил это как «моральный императив добра, совокупность ценностей, которые воспринимаются как добрые либо абсолютным большинством общества, либо всем обществом. Это то, на что государство не должно влиять».
И не то страшно, что сказанное Василием Костицким уличает блюстителя государственной этики в двойной морали. А то, что предложенное им нравственное предписание школьным учителям могло быть использовано во вред всей системе образования. Ведь если вдуматься, «Этический кодекс украинского учителя» дает чиновникам от образования, недовольным поставленными их чаду оценками родителям и просто склочной соседке, обиженной сделанным ей замечанием на лестничной площадке, иметь под рукой дополнительный рычаг давления на педагогов. Это ставит учителей в прямую зависимость ото всех, кому придет в голову блажь разобраться с учителем посредством «высокой морали».
Мы же понимаем, что профессия учителя публичная и потому он всегда на виду, постоянно оцениваемый учениками, родителями, администрацией, чиновниками, коллегами, соседями. При этом мы отдаем себе отчет в том, что оценочная шкала для учителя завышена: то, что с легкостью прощается любому другому человеку, в поступке учителя разрастается до небес. Вы можете наорать на соседского ребенка и в лучшем случае потом пошкубетесь с его мамой — а окрик учителя за недостойное поведение вашего чада воспринимается как насилие над личностью. Вы без раздумий пошлете грубияна куда подальше, а учитель не вправе ответить тем же хамоватовому папе, уверенному, что сбагрив ребенка в школу, он получил право учить педагога, как его воспитывать.
Стремление вложить личность учителя в рамки, видимо, должно было стать заменой обязанностям государства перед работниками образования. Сколько говорено-переговорено о повышении их статуса, о причислении педагогов к рангу государственных служащих — а учителя по-прежнему болтаются в середнячках, довольствующихся обещаниями повышения зарплаты. Учительская среда специфическая, и большое число работающих в отрасли женщин только обостряет существующие в ней проблемы.
Естественно, не только сплетнями и шушуканиями за спиной друг у друга живет каждый учительский коллектив, но если лишить обделенных хорошей зарплатой и счастливой семейной жизнью женщин таких мелких бабских радостей, пристыдив моралью и требованиями высокой нравственности, то ничего, кроме корпоративного объединения против чиновных нотаций в результате не получится.
— Разве этический кодекс учителя должен отличаться от предписанных нравственных устоев другим профессиям?! — с возмущением говорит учитель русского языка и литературы Ирина Альбертовна Иванина. — При такой аморальной власти требовать какой-то особой нравственности — оскорбительное унижение. Не лучше бы спросить у учителя, как ему живется на такую зарплату, как ему удается выглядеть так, чтобы ученики не смеялись над ним за «стремный» наряд, какие у него жилищные условия, как умудряется он выкраивать деньги на методические пособия и подписку, как проводит свой летний отпуск, на что учит собственных детей?! Я работала и в комсомоле, и в партийных органах, и мне не надо рассказывать, как ведет себя власть, когда народ спит. Поэтому когда меня от имени и по поручению правительства берутся учить этике люди, бывшие безнравственными в сугубо моральное советское время, то ничего, кроме отторжения, это не вызывает. Я не знаю, кем был этот Костицкий, зато прекрасно представляю, каким «нравственным» поведением в сауне или на выезде отличался тот же Тигипко. Так и хочется сказать им: не учите меня жить — лучше помогите материально! Чтобы, выйдя на пенсию, учитель не пытался всеми силами удержаться на работе, вынужденный под насмешки коллег и издевки учеников входить в класс и в семьдесят лет, клацая вставной челюстью и парясь под париком. Давайте посмотрим правде в глаза: сегодня таких учителей в наших школах больше половины. И какая, скажите, радость от этого ученикам, родителям и администрации, что они высоко моральны только потому, что по возрасту вышли в тираж женской жизни?!
Не стану спорить с желанием тех, кто хочет, чтобы их детей и внуков учили не просто хорошие, знающие досконально свой предмет педагоги, отдающие детям душу и свободное время в ущерб собственной личной жизни, но и еще высоконравственные. Все мы хотим видеть именно такого учителя, который бы стал образцом для своих воспитанников и исправил все ошибки домашнего воспитания. И если бы речь шла о том, что будущего учителя надо учить в педагогическом институте не только знанию предмета, методике его преподавания, психологии общения, но и корпоративной этике и стилю, я бы согласилась.
Учителю порой не хватает не только денег, но и вкуса, чувства стиля, такта, грамотности речи, общей образованности, хороших манер, потому что в школе не редкость увидеть учительницу в юбке по самое не хочу, с выставленной напоказ грудью, курящей в кабинете на перемене, перемежающей свою речь неправильными и нелитературными выражениями, разговаривающую с детьми пренебрежительно и с родителями неуважительно. Но в рабочей обстановке такое поведение не извиняет не только учителя, хотя, учитывая контингент общения, — его в первую очередь. И все же никого не должно волновать, с кем он провел ночь, от кого у него ребенок, изменяет ли он своему супругу, в каком по счету браке находится. Настоящего учителя личная жизнь не портит.
Моя любимая учительница, которая, не навязывая своего мнения и вкуса, учила нас, девчонок, женским штучкам, жила во втором браке со своим коллегой. И мы знали об этом, и хотя с такой же силой, как ее обожали, его ненавидели, понимали его: мимо такой женщины не пройдет ни один мужчина. Даже если он учитель…
с сайта frirayter-yana-sobol.ru
