Шестилетие Русской весны: реинтеграция на повестке дня

Два пути реинтеграции большого российского пространства в свете Крымской весны и последовавших за ней событий

Когда я готовил данный доклад, на память мне пришел довольно популярный несколько лет тому назад анекдот о том, как два российских танкиста пьют кофе на Елисейских полях, и один другому говорит: «Об одном жалею, что мы проиграли информационную войну за Украину». Мне кажется, анекдот придумали как раз те, кто и проиграл Украину. Не информационно, а всесторонне, во всех средах. Этим анекдотом они как бы оправдываются за свой провал, компенсировать который должны теперь танкисты.

Ещё раз подчеркну: следует говорить не о проигрыше информационной войны, а о проигрыше собственно Украины. И единственное оправдание тем, кто нас к этому поражению привёл, заключается в том, что оно было «блестяще одержано» не в 2014 году и даже не в 1991-м, а к нему мы приближались в ходе развития нашей цивилизации, нашей страны, как бы она ни называлась: Российская империя, СССР или РФ, на протяжении 100-150 последних лет.

Эту язву под названием «Украина» лелеяли, холили, всячески ее обихаживали — вот она и прорвалась. Неприглядный вид её разложения, ядовитые миазмы сейчас может онлайн наблюдать, осязать и обонять всё прогрессивное и не очень человечество. Хотя значительная часть этого человечества делает вид, что ничего «такого» на Украине не происходит, что она «ничего не видит, ничего не слышит», стыдливо воротит нос, цинично называя доносящееся с берегов Днепра зловоние ароматом дорогих французских духов…

Какое всё это имеет отношение к заявленной теме доклада, спросите вы? Дело в том, что Крымская весна и события в Донбассе продемонстрировали рецепт, способный гарантировать нас от поражений в окружающих РФ украинах, которых ещё немало осталось и кое-кто из которых могут начать нарывать в ближайшее время. Но рецепт этот не замечают или делают вид, что не замечают. Что в данном случае одно и то же.

Согласитесь, страшно даже не само поражение: с кем не бывает. Печально, когда оно таковым не воспринимается и, самое главное, из него не извлекаются необходимые уроки.

А то, что это именно так, можно судить по одному высказыванию, допущенному человеком, которого нельзя заподозрить в глупости — министра иностранных дел РФ Сергея Викторовича Лаврова, который в ходе одной из пресс-конференций начал перечислять, какие преференции и льготы предоставлялись украинским партнерам российской стороной за два с половиной десятилетия существования украинской независимости. И в какие суммы это выразилось.

После чего он произнес: «И вы хотите сказать, что еще надо было каким-то политологам на какие-то сайты что-то дать?»

Действительно, эти суммы, инвестированные в украинскую независимость, точнее, в украинский олигархат, на порядки превосходят то, что США потратили на «каких-то» политологов и «какие-то сайты».

Кто в конце концов победил в борьбе на Украину, более-менее очевидно. Надеюсь, даже министру иностранных дел РФ. Если нет, пусть попробует разыскать среди украинского олигархата, вскормленного российскими инвестициями, хотя бы одного пророссийски настроенного. Не в период избирательной кампании, когда приходится врать электорату — а когда надо что-то принципиально решать, выбирать сторону в гражданском конфликте.

Если таковых не найдётся, следовательно, Россия сама четверть века усердно рыла себе украинскую яму, в которую и свалилась в 2014 году. И, судя по вот таким сентенциям, как у Лаврова, продолжает этим же заниматься в других украинах.

Таким образом, выводы из украинского поражения не сделаны, а, значит, где-нибудь в другом месте мы можем снова что-то жизненно важное проиграть.

В плане поиска альтернативы этой пораженческой линии и хотелось бы проанализировать события Крымской весны и последовавшие за ней социально-политические конвульсии, охватившие весь Юго-Восток Украины, которые нередко называют Русской весной. Свою кристаллизацию во что-то политически определённое они нашли только в части Донбасса — в Луганске и Донецке. Но проявленные тенденции, считаю, крайне важны для дальнейшей судьбы пост-украинского пространства — и шире — для перспектив всего Русского мира.

Социально-политические силы, которые так или иначе ориентированы на реинтеграцию Большого Российского Пространство (в просторечии — Русский мир) можно свести к двум линиям.

Одну назовём «номенклатурно-олигархической». Она-то как раз и находится в поле внимания МИДа, с ней идет активная работа, целенаправленная и системная.

Другую линию условно назовем «народная». Её представляют наши соотечественники, оказавшиеся вне границ российского государства, настроения которых характеризуются как пророссийские. Мы сами до 2014 года были представителями именно этой линии. Не все, конечно, но многие из присутствующих.

Обе линии формализованы. Одна — в разного рода парламентских партиях, движениях, олигархических группах, которые делают вид, что имеют какие-то пророссийскую ориентацию: экономическую, культурную, геополитическую. Другая формализуется в разного рода пророссийских общественно-политических организациях, которые упорно загоняются в маргиналитет.

Мы все это видели в Крыму, и такое происходило по всей Украине. У многих из нас есть опыт того, как происходило взаимодействие каждой из этих линий с официальной Москвой. Не в её оправдание, а ради справедливости, замечу, что, конечно, значительно легче работать «большими площадями», чтобы в итоге получить себе Януковича в президенты или условного Рената Ахметова — в пророссийские олигархи.

Это куда масштабнее и перспективнее, чем ковыряться по мелочи, выискивая этих активистов, подкармливая их, чтобы они ноги не протянули, каким-то образом аккумулировать их активность вокруг российских интересов и идей. Всё так. Вот только не получается никаких пророссийских януковичей и ахметовых. Причем не только на Украине.

Можно посмотреть, что не получается это и в Белоруссии, потому что «пророссийский» Александр Григорьевич нет-нет да и выбросит какой-нибудь фортель.

Это не получается в Казахстане, где пророссийское движение тихо загибается, додушивается в «братских» объятиях верхов — без каких-либо реальных гарантий соблюдения российских интересов. При этом мы видим отношение официальных Белоруссии и Казахстана, допустим, к событиям Крымской весны. Это ведь ближайшие союзники РФ — но они так и не удосужились как-то официально объявить о признании российского статуса Крыма.

Причем это не единственный пример того, что они ничем не рискуют ради своего союзника, настроены лишь получать от него дивиденды. Когда же эти дивиденды кажутся не такими, на которые они рассчитывали, то начинаются разного рода капризы и демарши.

События Крымской весны, а затем события на Донбассе показали, что для дела реальной реинтеграции Большого Российского Пространства, а не для бесконечных разговоров о нём, критически необходим как раз тот инструментарий, который есть у второй, народной, линии. Без неё ничего не получается.

В критической ситуации 2014 года вдруг оказалось, что нужны те люди, которых, не без участия Москвы, десятилетиями загоняли в маргиналитет, обрекали на участь политических аутсайдеров. Это как раз те люди и те структуры, которыми Москва традиционно жертвовала ради сохранения стабильных отношений со своими соседями по «ближнему зарубежью». В итоге — мыльный пузырь стабильности лопнул, а вот маргиналы, паче чаяния, оказались способны к политическому действию. Подчеркну — не благодаря, а вопреки многолетним усилиям официальной Москвы.

Крайне показательно банкротство таких украинских политических партий, как Партия регионов и КПУ как в Крыму, так и особенно глубоко — на Донбассе. А ведь именно здесь у них был традиционный электоральный домен, этакая политическая вотчина.

В критической ситуации они проявили полную политическую импотенцию, готовность капитулировать перед и даже переходить на сторону врага. В обоих случаях ситуацию вытягивали те, кого в большую политику не пускали. И то, что они далеко не всегда оказывались подготовлены к тому, чтобы взять власть, что возник дефицит кадров для управления регионами, оказавшимися в новой политической реальности, — не столько их вина, сколько их беда.

Казалось бы, свежий опыт событий 2014 года всё показал и доказал. Что-то изменилось за последние шесть лет в этом направлении? Может, кто-то и заметил какие-то изменения — я принципиальных изменений не вижу.

Мало того, новый политический актив, вошедший в большую политику в 2014 году, постепенно из неё вымывается, выдавливается. Из Крыма таких неоугдных товарищей канализировали — кого в Донбасс, где они довольно активно работают, кого — в небытие. На Донбассе кадровая канализация происходит, я бы сказал, естественным в условиях войны путём: это когда наиболее пассионарные участники Движения гибнут в первую очередь. Одним словом, Захарченко, Гиви, Мотороллла, Мозговой погибают, а пушилины остаются.

Но нужны ли эти представители народной линии после того, как кризис 2014 года преодолён?

Начнём с того, что он не преодолён окончательно даже в Крыму, не говоря уже о республиках Донбасса. Мало того, импульс, полученный процессом реинтеграции Большого Российского Пространства в 2014 году, вовсе не иссяк. Сейчас это переходит в своего рода латентную фазу, когда развитие процесса нельзя увидеть невооруженным глазом. Но джинна Новороссии из украинской бутылки выпустили, и по мановению палочки обратно его уже не загонишь.

Да и ни один процесс, запущенный в 2014 году, пока не завершён. Не завершён распад Украины, не поставлена последняя точка в процессе суверенизации республик Донбасса, и т.д., и т. п. Не исключено, что Россия уже в ближайшие годы неожиданно и против своего желания (как и в 2014 году) столкнётся с необходимостью стремительного реагирования на происходящее в непосредственной близости от её границ.

Я уже не говорю о геополитических целях России, не всегда просматривающихся в её реальной политике, но от этого не перестающих объективно существовать. В «украинском» масштабе их можно выразить в постулате, что безопасная западная российская граница должна опираться на линию «Киев — Одесса» а в «европейском» — они базируются на максиме, согласно которой между Россией и Европой не должно существовать никаких украин.

Так вот, и для стремительного реагирования, и для реализации геополитических планов критически необходимы русские пассионарии, те самые политические маргиналы, которых Москва не замечала и не замечает. Доказано Крымом и Донбассом…

…А теперь вновь вернемся к фразе Сергея Лаврова. Она является порождением вовсе не сиюминутного помутнения рассудка выдающегося государственного деятеля. Она — порождение объективной реальности, в которой у современного российского государства просто отсутствуют анализаторы, способные различать народное, низовое пророссийское движение. Вот мы — не воспринимаем же без специальных приборов ультрафиолетовое излучение. Вот и здесь так.

Нет же таких анализаторов в силу того, что за последние два с половиной десятилетия сложилась модель российского государства — этакая «ЗАО РФ», каждый гражданин которой — этакий миноритарный акционер со своим социальным пакетом и суверенной пайкой.

Лояльность по отношению к государству в таких условиях определяется не какими-то иррациональными чувствами, всеми этими «любовью к отеческим гробам, любовью к родному пепелищу» и прочими сантиментами, а простым арифметическим расчётом: насколько выгодно быть миноритарным акционером именно этого ЗАО.

В этих условиях не без успеха культивировалось «официальное россиянство» взамен русского патриотизма. С вытекающим из этого отказом от какого-либо взаимодействия с соотечественниками, кроме «взаимовыгодного». Крымская весна и события на Донбассе нанесли мощнейший удар этой жлобской психологии. Но теперь её носители и пропагандисты кое-что отыгрывают назад.

Она, эта психология, — прямое порождение российских властей образца 90-х гг. прошлого века. Но и в последующие два десятилетия нашего столетия от неё не избавились, да и не очень-то стремились избавиться.

Остается только надеяться, что в ходе той масштабной политической реформы, самое начало которой, ее первые шаги, мы сейчас наблюдаем, у государства Российского появятся такие органы чувств, с помощью которых оно станет различать своих соотечественников, своих мыкающихся на чужбине детей — хотя бы под собственным носом.

И тогда дело реинтеграции Большого Российского Пространства получит новый импульс, обретёт устойчивую социальную основу.

Это будет возможно только в случае поднятия социальной активности и внутри самой РФ, когда на место разного рода потешных «фронтов» и прочих виртуальных общественных структур придут реальные, из мяса и крови, общественно-политические организации, способные на деле, а не на словах отстаивать народные интересы.