Крымское Эхо
Архив

Севастополь на пути к Победе

Севастополь на пути к Победе

К 66-ЛЕТИЮ ОСВОБОЖДЕНИЯ СЕВАСТОПОЛЯ

Римма ОКТЯБРЬСКАЯ

Севастополь, как и вся Украина, Россия, Белоруссия и другие государства СНГ, готовится торжественно отметить 65-летие Победы над немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне 1941-45 гг.

Вторая мировая война, развязанная гитлеровской Германией в конце 30-х годов, для Западной Европы оказалась скоротечной. Фашистская Германия, владея сильной, хорошо обученной и вооруженной новейшими видами оружия армией, легко покорила страны Западной Европы, и эта легкость, несомненно, вскружила головы главарям гитлеровского Рейха. Им казалось, что еще немного — и осуществится их мечта о мировом господстве. Оставалось сломить последнюю преграду — поставить на колени Советский Союз, который представлялся немецким стратегам «колоссом на глиняных ногах», для победы над которым потребуется каких-нибудь шесть-семь недель.

В тщательно разработанном стратегическом плане фашистов под кодовым названием «Барбаросса» главная база Черноморского флота Севастополь значилась одной из первоочередных целей. Внезапным мощным ударом авиации планировалось в первые же часы нападения уничтожить находившиеся в бухтах корабли Черноморского флота, а те, что не удастся потопить, заблокировать в бухте путем ее минирования неконтактными акустическими минами, сброшенными на парашютах.

 

Заседание военного совета ЧФ 1941 г.
П.А. Моргунов, Ф.С. Октябрьский, Н.А. Остряков


Севастополь на пути к Победе
Наступило 22 июня 1941 года — самый длинный день в году — день начала войны. 170 немецких дивизий в 4 часа утра внезапно вторглись на нашу территорию по всей протяженности границы от Черного до Баренцева моря.

Первый доклад о начале войны поступил в Москву из Севастополя. Маршал Г.К. Жуков, в то время бывший начальником Генерального штаба, в своей книге «Воспоминания и размышления» пишет:

«В 3 часа 17 минут мне позвонил по ВЧ командующий Черноморским флотом адмирал Октябрьский и сообщил: «Система ВНОС флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов. Флот находится в полной боевой готовности…».

В 4 часа я вновь разговаривал с Ф.С. Октябрьским. Он доложил: вражеский налет отбит. Попытка удара по кораблям сорвана».

«Я хотел бы добавить, — пишет далее маршал Жуков, — что Черноморский флот во главе с адмиралом Октябрьским был одним из первых наших объединений, организованно встретивших вражеское нападение».

Самолеты, появившиеся над базой, были встречены плотным огнем корабельной артиллерии и службы ПВО. Беспорядочно сбросив свой смертоносный груз, они были рассеяны и отогнаны от базы, но первые жертвы в войне севастопольцы понесли — одна из мин попала в жилой дом на улице Подгорной…

Продвижение немцев в начале войны было стремительным. Первым городом на юге, где враг был остановлен и задержан на 73 дня, стала Одесса — крупный порт и военно-морская база Черноморского флота.

Начальник гитлеровского генерального штаба генерал Гальдер 15 августа 1941 г. писал в своем дневнике: «Без Одессы мы не сможем захватить Крым». На захват Одессы по плану «Барбаросса» отводилось 6 дней.

Еще до начала обороны Одессы командир Одесской ВМБ контр-адмирал Г.В. Жуков получил указание комфлота начать строительство оборонительных сооружений на суше. В дальнейшем был создан Одесский оборонительный район во главе с контр^адмиралом Жуковым.

73-дневная оборона Одессы оставила след в истории не только самоотверженной борьбой бойцов Приморской армии и черноморской морской пехоты, но и высадкой крупного морского десанта кораблями флота в поддержку оборонявшимся в районе села Григорьевка, а также блестяще выполненной с окончанием обороны эвакуацией Одесского гарнизона. Начиная с 1 октября, по решению Ставки, в течение двух недель на кораблях флота и транспортах Черноморского пароходства практически без потерь вся Приморская армия была переброшена в Крым. Но фашисты сумели сломить сопротивление Приморской армии на Ишуньских позициях, и, быстро передвигаясь, к концу октября подошли к Севастополю.

Гитлеровцы не сомневались в успехе таранного удара по Севастополю и уже писали в газетах, что овладение Крымом открывает перед Германией ворота Кавказа. Немцы полагали, что Севастополь, как до войны военные базы других стран мира, не был подготовлен к защите с суши.

Однако еще в феврале 1941 года Военный совет флота утвердил план строительства главного рубежа сухопутной обороны, правда, выполненный частично. В июне началось строительство еще одного рубежа. С началом обороны Одессы работы на строительстве сухопутных рубежей в Севастополе активизировались. Были намечены три рубежа обороны, сектора. Военные строители с учетом рельефа местности возводили доты и дзоты. Население города, моряки, женщины сутками, без отдыха рыли окопы.

Главная база флота в основном была обеспечена всем: стоянками для кораблей, складами для боезапаса, укрытыми под землю от угрозы с воздуха. Имелись все виды обеспечения и обслуживания: ремонтные мастерские, вспомогательный флот и т.д.

Картина Присекина»
Севастополь на пути к Победе
В послевоенных записях командующий флотом писал: «К началу войны флот имел хорошую организацию службы, крепкую дисциплину, высокую боевую выучку. Все корабли были укомплектованы по штатам личным составом, грамотным опытным офицерским составом и старшинами».

Для овладения Севастополем немцы выделили значительные силы: 4 пехотных дивизии, румынскую мотобригаду, около 200 танков, полтора десятка артдивизионов и значительные силы авиации. Преимущество командующего 11-й армией Манштейна состояло в том, что его войска уже имели опыт боев.

У севастопольцев танков не было вообще. Имелись около ста истребителей и штурмовиков черноморской авиации и не имевший боевого опыта гарнизон.

Приморская армия, переброшенная после Одессы к Ишуньским позициям, не выдержала натиска немцев, с боями и потерями отходила к Севастополю. Другая, 51-я армия, ушла на Керчь, но, не сумев устоять на Керченском полуострове, была вынуждена переправиться через пролив на Таманский полуостров.

Началом обороны Севастополя считается бой 54-й береговой батареи 30 октября с подходившей по Симферопольскому шоссе колонной танков и бронетранспортеров. Дни и ночи длился неравный бой. Заменяя убитых, брались за оружие жены командиров и сверхсрочников. Из 150 человек гарнизона батареи в живых осталось 25, в их числе и командир — капитан-лейтенант И. Заика, но на четверо суток враг был остановлен.

Между 30 октября и 7 ноября — всего одна неделя, вот очень коротко о событиях тех дней:

— в районе Альмы оборону стали держать два батальона учебного отряда и батальон местного стрелкового полка;
— в районе Бахчисарая 30-31 октября приступил к обороне батальон Военно-морского училища береговой обороны им. ЛКСМУ;
— 1 ноября открыла огонь батарея N 30 на Северной стороне, командир — майор Г.А. Александер. Батарея, приспособленная для ведения огня по морским целям, имея большую дальность стрельбы, вела обстрел на всех подступах к Севастополю;
— 3 ноября многочисленные атаки отбивали курсанты и морские пехотинцы 17-го и 16-го батальонов морской пехоты. В те дни постоянную помощь пехоте оказывала батарея N 10 Матюшенко.

Вступив фактически (по хронологии) первым в войну, наш город начал героический и тяжкий путь к Победе, в которой никто не сомневался: ни юноши-курсанты, закрывшие собой подступы к Севастополю и успевшие повоевать всего несколько дней; ни те, кто прошел весь путь войны до конца.

7 ноября стало известно о подвиге пяти матросов 18 батальона морской пехоты во главе с политруком Н. Фильченковым. Пятерка моряков заняла оборону на высоте, у которой проходила дорога. Первую атаку из 7 танков моряки отбили. Во вторую атаку уже прошли 15 танков. Связками гранат матросы подбили несколько машин. Погиб Красносельский, ранен Паршин. Подвязав гранаты к поясу, бросился под гусеницы танка Фильченков, его примеру последовали Одинцов и Паршин. Подошедшим на помощь морским пехотинцам об этом подвиге матросов рассказал, умирая, Цибулько.

Таким образом, документы о первом этапе обороны сообщают нам, что её держали разрозненные силы Черноморского флота. Немцы искали слабое место в линии обороны, но запланированный захват с ходу Манштейну не удался. Позднее в книге «Утерянные победы» он писал: «В этих условиях командование армии должно было отказаться от своего плана взять Севастополь внезапным ударом с хода, с востока и юго-востока». («Морской сборник» N 1, 1967 г., стр. 12).

3-4 ноября стали подходить отдельными группами части Приморской армии. 6 ноября прибыл полк 25-й Чапаевской дивизии, которой командовал генерал-майор Т.К. Коломиец. Более двух недель, совсем не получая хлеба, бойцы дивизии, идя от Ялты по горным дорогам, буквально на руках спускали и поднимали пушки. В рядах Чапаевской дивизии сражалась пулеметчица Нина Онилова. Под Севастополем на участке, который она прикрывала огнем своего пулемета, враг не продвинулся ни на шаг. В одном из сохранившихся писем Нина писала: «Когда защищаешь родную землю и свою семью (у меня нет родной семьи и потому весь народ моя семья), тогда делаешься очень храброй и не понимаешь, что такое трусость».

7 ноября Сталин, получив данные о положении в Севастополе, подписал директиву: «Главной задачей Черноморского флота считать активную оборону Севастополя и Керченского полуострова. Севастополь не сдавать ни в коем случае и оборонять его всеми силами».

В начале ноября был образован Севастопольский оборонительный район (СОР). Командующим районом по совместительству назначен командующий Черноморским флотом, его заместителем по сухопутной обороне — командующий Приморской армией.

С 5 по 9 ноября генерал И. Петров, не имея еще в Севастополе Приморской армии, вступил в командование СОРом, но фактически был командующим только сухопутной обороной.

Дважды с начала войны севастопольцы нарушили планы немецкого командования: во-первых, ему не удалось внезапно напасть на спящий город и флот; во-вторых, рассчитывая, что ВМБ с суши не укреплена, не получилось и взять ее с хода.

Впереди была долгая восьмимесячная борьба, но уже знали черноморцы, приморцы и жители города, поняли и немцы, что здесь борьба предстоит не на жизнь, а на смерть.

 

Пулеметный расчет ведет огонь на Малаховом кургане.
Апрель 1942 г.


Севастополь на пути к Победе
С первых дней войны наряду с морскими пехотинцами участвовали в боях черноморские летчики. Командовал авиацией генерал-майор Н.А. Остряков, пионер парашютного спорта, герой Испании, человек необычайной скромности и отчаянной храбрости. Под стать командующему были и его соколы. Три пилота — Карасев, Рыжов и Савва в первые дни обороны совершили воздушный таран. Дважды пошел на таран молодой летчик Яков Иванов, но при втором таране его самолет рассыпался, и летчик погиб. В ноябре в Бельбекской долине повторил подвиг Николая Гастелло летчик Николай Хрусталев, направив свой самолет в скопление вражеской техники.

В трудное лето 1942 года в Москве печатался сборник фронтовых очерков, корреспонденций, статей, написанных нередко прямо на передовой под пулями. Сборник назывался «Севастополь». Каждая страница книги повествует о жизни и борьбе города в условиях осады. Одна из страниц так и озаглавлена — «Один день города»:

— бригада домохозяйки Раковой за один день выстирала и отремонтировала 750 пар белья;
— краснофлотцы и командиры одного соединения получили подарки от трудящихся Армении, Чечено-Ингушетии и Краснодарского края;
— на батарее орденоносца Александера бригада артистов Московской эстрады дала два концерта;
— севастопольский трамвай перевез за один день 8815 человек.

Корреспондент, побывав в госпитале, пишет: «Линия фронта почти рядом. Слышны артиллерийские залпы, треск пулеметов, но лишь во дворе. Звуки боя не проникают в оборудованные под землей палаты госпиталя. Обстановка хорошо организованного учреждения. В приемном покое на полу, покрытом войлоком, стоят в строгом порядке носилки. Как только машина с ранеными подходит к госпиталю, дежурные санитары быстро доставляют их сюда».

Другой корреспондент побывал между штурмами на заводе в штольне: «Сразу даже не верится, — пишет он, — что где-то внутри скалы расположен производственный комбинат. Начальник цеха останавливается у штабеля мин и гранат: это — севастопольская марка. Люди, работающие здесь, любят эту марку, гордятся ею».

В книге десятки, сотни имен рядовых бойцов и граждан, каждый из которых вносил свой вклад в ратное дело.

Город продолжал жить и трудиться, не зная о том, что Гитлер приказал взять Севастополь не позднее 22 декабря.

Бои шли уже под Москвой, Ленинград охватила голодная блокадная зима, а половина европейской территории страны находилась в оккупации. В эти дни Ставка спланировала десантную операцию в Крым, запросив мнение командования Черноморского флота. В ответ на запрос Ставки командование ЧФ ответило, что «десант проводить можно, но имеет смысл делать высадку с двух направлений и с кораблей. Главные места высадки — Керчь-Феодосия. На Азовском море ледовая обстановка может не позволить».

9 ноября командующий Севастопольским оборонительным районом вышел в Новороссийск на крейсере «Красный Кавказ» для подготовки к десантной операции. А с утра 17 декабря, после трехнедельного затишья, немцы пошли на ожесточенный штурм Севастополя. Начался второй штурм. Не сбавляя темпов, немцы вводили все новые и новые силы. Наметилась угроза захвата противником Северной стороны.

Беспримерную самоотверженность проявили защитники Севастополя в те дни. Вспомним только один эпизод — бой у Камышловского оврага, где держали оборону дзоты N 11, 12, 13 и 14. На них обрушился ураганный артиллерийский огонь. На дзот N 11, гарнизон которого состоял из 8 человек с командиром Сергеем Раенко, было сброшено около 10 бомб, убит командир, ранены бойцы. Дзота как такового уже не было. Подошедшее позже подкрепление нашло в противогазной сумке пулемётчика Алексея Калюжного написанную кровью записку: «Родина моя, земля русская… Я дрался так, как подсказывало мне сердце. Я умираю, но знаю, что мы победим. Моряки-черноморцы, деритесь крепче. Клятву воина я сдержал».

А рядом в кармане убитого немца нашли другое письмо. Немец писал: «За три дня мы 9 раз атаковали высоту, занимаемую русскими, потеряли более ста человек, а после 10-й атаки обнаружили там только трех человек и два разбитых пулемета».

Сейчас на склоне горы у дороги стоит знак в память об этом бое.

Для поддержки Севастопольского гарнизона 20 декабря в Новороссийске был срочно сформирован отряд кораблей. Приняв на борт 7-ю бригаду морской пехоты и 345-ю стрелковую дивизию, под флагом командующего отряд вышел в Севастополь.

Прорваться в базу при абсолютном господстве противника в воздухе, при артобстреле на подступах к фарватеру было задачей крайне сложной и рискованной. Корабли при полной видимости подошли к базе, и только когда легли на Инкерманский створ, на них обрушили огонь береговые батареи немцев, в небе появились бомбардировщики. Десятки раз рядом с бортами поднимались водяные столбы от сброшенных бомб, но, прикрываясь дымовой завесой, корабли сумели войти в бухту и, ошвартовавшись в Сухарной балке, высадили морских пехотинцев, которые сразу же вступили в бой.

Западногерманский военный историк Юон позднее писал, что «мероприятия, предпринятые советским командованием по переброске войск морем.., безусловно, спасли Севастополь» («Морской сборник» N 1, 1967 г., стр. 16).

Керченско-Феодосийская десантная операция, в которой принимали участие около 160 кораблей (крейсеры, эсминцы, тральщики, канлодки, сторожевые корабли и др.) и около 42 тысяч пехотинцев, готовилась в строгой тайне. Главный расчет делался на внезапность и стремительность. Но, к сожалению, 26 декабря с началом высадки погода резко ухудшилась, разыгрался шторм, снизилась видимость, началось обледенение, и в дальнейшем Керченский пролив сковало льдом. Переправа войск 51-й армии шла по неокрепшему льду, но десантникам удалось закрепиться на берегу, и 30 декабря Керчь была освобождена.

В ночь на 29 декабря отряд кораблей под командованием капитана 1 ранга Н.Е. Басистого подошел к Феодосии. После 15-минутной артподготовки первым с катеров МО и СКА на причалы порта высаживался отряд из 300 моряков. После подачи сигнала ракетами «вход свободен» в порт стали заходить и швартоваться у стенки корабли, высаживая бойцов 44-й армии генерал-майора Первушина. В ожесточенных схватках, продвигаясь вперед, подавляя огневые точки немцев, десантники к ночи полностью освободили Феодосию.

Результаты Керченско-Феодосийской десантной операции существенно изменили обстановку в Крыму.

Было сорвано весеннее наступление немцев через Керченский пролив на Кубань и Кавказ, отсечена от основных сил 11-й армии 25-тысячная группировка на Керченском полуострове. Здесь образовался новый — Крымский фронт (командующий генерал-майор Д.Т. Козлов).

Немцы были вынуждены перебросить сюда часть сил с Таганрогского направления и от Севастополя, а в дальнейшем рассредоточивать свои силы между Севастополем и Крымским фронтом.

Значение Керченско-Феодосийской десантной операции огромно. Самая крупная за всю войну морская десантная операция продлила оборону Севастополя на целых 6 месяцев. Манштейн признавался, что в те дни судьба его 11-й армии под Севастополем висела на волоске.

Передышку после 2-го штурма защитники Севастополя использовали для укрепления своих позиций, углубляли ходы сообщений, принимали меры по защите позиций.

Все буквально пряталось под землю. Из Севастополя продолжали вывозить жителей, в т.ч. детей. Городской комитет обороны старался подготовить город, обеспечить запасом продуктов и питьевой водой. На Максимовой даче, в Учкуевке размещались в штольнях и убежищах госпитали. В ВМУ и Балаклаве — лазареты.

Большое флотское хозяйство, гражданские учреждения и около 80 процентов населения были вывезены еще раньше, после объявления в августе 1941 года всеобщей эвакуации. Теперь, накануне 3-го штурма, старались оставить лишь самое необходимое для фронта. В городе в штольнях оставались мастерские, быткомбинат, хлебозаводы.

Своим массовым героизмом гарнизон Севастополя привлекал внимание писателей, поэтов, кинематографистов. Константин Симонов участвовал в походе на подводной лодке Л-4, ставившей мины у берегов Румынии. Поэт Алексей Сурков посвятил Севастополю стихи:

Смерть сердца морозом оковала,
В темном склепе не видать ни зги.
Слушают четыре адмирала
Легкие матросские шаги.

И сказал Нахимов Пал Степаныч,
Славный севастопольский орел:
— Это Кошка, адмиралы, на ночь
На охоту правнука повел.

Чует сердце, скоро дрогнут скалы
От стального крика батарей.
— Мы еще услышим, адмиралы,
В бухтах грохот наших якорей.

Звездный мир над бухтами огромен,
Штык качнулся и упал во тьму.
Лазарев, Корнилов и Истомин
Отвечают другу: — Быть тому!

Леонид Соболев написал серию рассказов, в частности, «Батальон четверых», после этого пошла гулять по флоту «морская арифметика»: «Один моряк — моряк, два моряка — взвод, три моряка — рота».

Не забыл севастопольцев их земляк Иван Дмитриевич Папанин. По-свойски, по-папанински писал он в приветствии: «Родные, горячо любимые браточки балтийцы и черноморцы. Бейте фашистов без всякой пощады… Не впервой наш народ громит орды варваров. Мы защищаем мирный труд и свободу. Мы избавляем человечество от проклятой фашистской чумы» («Севастополь», стр. 106).

Много работал в дни обороны московский художник Сойфертис. Его рисунки узнавали по почерку и любили за тонкий юмор и точность.

На передовой, в окопах, буквально под пулями и огнем добывали материал для газет В. Апошанский, Г. Гайдовский, Л. Озеров, Баковиков. Их очерки, зарисовки, репортажи поднимали дух и настроение. Фото- и кинолетопись в обороне вели А. Соколенко, В. Микоша, Б. Шейнин. Всех не перечислить, но все они делали одно дело: приближали победу.

Оставшиеся в городе жители — рабочие заводов, мастерских, медперсонал, швеи, оружейники, а также несовершеннолетние подростки старались в меру сил помогать бойцам.

В один из дней 3-го штурма, а именно 14 июня 1942 года, когда город подвергался сильнейшим артиллерийским и бомбовым ударам, на командный пункт пришла группа женщин. В своем дневнике командующий записал: «Какой у нас народ! Сегодня вечером пришла делегация женщин Северной стороны передать привет от всех женщин и заверить, что они вместе с нами будут до последнего дыхания драться». В числе делегатов была ныне живущая в Севастополе известная активистка Е.С. Якушечкина.

Маленький этот эпизод еще раз подтверждает: тесное единство армии, флота и города цементировало оборону. Разбить, разрушить эту триединую силу не мог никто.

Готовясь к 3-му штурму, защитники Севастополя усиливали противотанковую оборону. На каждой полевой батарее были оборудованы и замаскированы 1-2 запасных позиции, увеличено количество убежищ в ходах сообщений на 1-2 человек типа нор и щелей.

С 20 мая гитлеровцы начали усиленную бомбежку всех объектов фронта. Со 2 июня — артиллерийскую и авиационную подготовку. 7 июня 1942 года начался 3-й по счету штурм. Против Севастополя действовали не только вся 11-я армия Манштейна, 8-й авиакорпус Рихтгофена и две танковые группы. Против наших кораблей в море действовали итальянские подводные лодки, базировавшиеся в Ялте, и катера — в Форосе.

Силы немцев имели тройное превосходство.

Чтобы уяснить, почему так резко обострилось положение у Севастополя, вернемся к тому, что происходило весной 1942 года на Крымском фронте.

6 февраля командующий Крымским фронтом Д.Т. Козлов поставил задачу: «быть готовыми к переходу в наступление» (П.А. Моргунов, стр. 255).

«В апреле, — пишет Моргунов, — на Керченском полуострове находилось три армии, располагавшие значительной боевой техникой, артиллерией и танками. Советское командование готовило решительное наступление с целью освобождения Крыма».

Но в Севастополь стали поступать сообщения об оживлении немецких войск под Керчью, которое с каждым днем нарастало. И вопреки ожидаемому наступлению Крымского фронта, 8 мая перешли в решительное наступление немцы.

В Севастополе на КП командующего, не имея данных, пытались понять, что происходит. Командующий СОР в дневнике записал: «Получил телеграмму Буденного — Исакова, которые пишут, что противник подошел непосредственно к Керчи, необходимо оказать помощь артогнем кораблей… Тут же получил телеграмму Фролова (командира ВМБ Керчь), что Главком приказал начать эвакуацию из Керчи войск. Это страшно. Не верится».

Но 20 мая Керчь пала. Крымский фронт рухнул. Севастополь в Крыму вновь остался один.

17 апреля произошло изменение в структуре подчинения: отныне Черноморский флот и Азовская флотилия стали подчиняться Главкому Северо-Кавказского направления С.М. Буденному (до этого — командующему Крымским фронтом Козлову).

28 мая поступила директива Буденного: «Приказываю: предупредить весь личный состав, что Севастополь должен быть удержан любой ценой» (П.А. Моргунов, стр. 320).

Однако чтобы удерживать Севастополь, требовалось полноценное питание фронта живой силой, техникой, горючим, продовольствием, боезапасом. Между тем блокада Севастополя усиливалась. Если с января по апрель в базу ежемесячно приходили 10-12 транспортов, то с конца апреля обеспечение Севастополя легло на боевые корабли, хотя каждый поход в базу для кораблей был связан с большим риском. Наступало время подводных лодок и авиации. В мае была создана авиагруппа под командованием полковника Г. Дзюбы. С середины июня снабжение СОР боеприпасами, продовольствием, вооружением частично доставлялось транспортной авиацией, а в основном подводными лодками. По несколько походов, связанных с большим риском, сделали подводные лодки М-32 (командир капитан-лейтенант Колтыпин), Л-24 (капитан-лейтенант Поляков), С-31 (капитан 3 ранга Белоруков), М-112 (командир Хаханов), Щ-209 (командир капитан 3 ранга Иванов) и др.

Последним надводным кораблем, прорвавшимся в Севастополь, был лидер эсминцев «Ташкент», командир В.Н. Ерошенко. Увидев на причалах Камышовой бухты десятки тысяч раненых, Ерошенко приказал: грузить, сколько можно. Все кубрики, проходы, все палубы и надстройки были заняты ранеными и эвакуированными. В последние минуты на корабль доставили скатанное в рулоны полотно Панорамы оборона Севастополя 1854-55 гг. Перегруженный корабль вышел в Новороссийск. Немцы обнаружили лидер в море. Группа за группой самолеты атаковали корабль. Позднее подсчитали: за три с лишним часа было сброшено 336 бомб. Корабль получил несколько пробоин, принял около 1000 тонн воды, практически потерял запас плавучести, но продолжал отбиваться. В адском этом грохоте корабельные врачи Довгий, Куликов, военфельдшер Спивак сделали свыше 40 неотложных операций.

В одну из минут вахта котельного отделения совершила подвиг: когда в котельное отделение хлынула вода, краснофлотцы Удовенко, Ананьев и Крайнюков в оставшиеся им секунды прекратили горение в котлах, стравили пар, перекрыли клапана и этим предотвратили взрыв котла. Герои погибли, но корабль был спасен.

С 12 по 20 июня на Северной стороне 6 суток вела бой зенитная батарея N 365. Вышли из строя орудия, и батарея оказалась в полном окружении. Командир батареи лейтенант Иван Пьянзин открытым текстом передал: «Открывайте огонь по нашей позиции. Прощайте, товарищи. Добывайте победу без нас».

С 21 по 24 июня яростно отбивался от воздушных атак и танков гарнизон Константиновского равелина, которым руководил капитан 3 ранга М.Е. Евсевьев. Одна атака следовала за другой. Командир ОВРа контр-адмирал Фадеев не приказывал, а просил: продержитесь еще хотя бы сутки, пока плавсредства не будут выведены из Южной бухты. Защитники равелина продержались. Оставшиеся в живых, раненые, они переплыли через бухту и еще воевали на другом берегу.

В одной из инкерманских штолен на самом берегу бухты находилось хранилище арсенала. Завскладом хранилища матрос Александр Чикаренко заметил, что большая группа фашистов проникла в штольню. Подпустив их поближе, Чикаренко замкнул рубильник. Неимоверной силы взрыв потряс землю. Сотнями жизней заплатили немцы за смерть черноморского матроса.

Несколько раз переходил из рук в руки Малахов курган. Уже невозможно было различить в дыму и столбах неоседаемой пыли место, где стоял памятник адмиралу Корнилову, но призыв его защитники Малахова кургана продолжали слышать: «Так отстаивайте же Севастополь!».

Когда стало абсолютно ясно, что подкреплений ждать неоткуда, командующий СОР запросил у Ставки разрешения вывезти хотя бы часть раненых и командного состава гарнизона.

На Херсонесском аэродроме оставалось несколько самолетов из Московской группы особого назначения (МАОН), а на грунте в Камышовой бухте лежали две подводные лодки Щ-209 и Л-23 — единственные средства, которыми располагал СОР для эвакуации.

Вечером 29 июня БФКП, уже находившийся под обстрелом немцев с Корабельной стороны, перешел на 35-ю батарею. Сюда потянулись отступающие с боями войска, боевая техника, раненые.

Из Ставки было получено «добро» на эвакуацию.

Только раненых на Херсонесском полуострове скопилось около 23 тысяч человек. Основной состав гарнизона в полном окружении продолжал драться на подступах к 35-й батарее.

«Командир 177-го дивизиона береговой обороны майор Моздалевский в район 35-й батареи прибыл 1 июля. Он установил в районе батареи два полевых орудия и привез боезапас, доставленный в Севастополь на самолетах. Собрав около 10 краснофлотцев, он сказал: «Здесь мы будем отражать фашистов до конца своей жизни».

Со 2 по 5 июля Моздалевский непрерывно вел огонь по врагу, подбил несколько танков, уничтожил много пехоты, но к орудиям врага не подпускал. Раненый, он продолжал руководить боем. С ним были неизвестные герои — бойцы из разных частей. Гитлеровцы уже хозяйничали на полуострове, а Моздалевский продолжал вести огонь, пока не кончились снаряды. Ему удалось подбить один танк. Стреляя, танки ворвались к орудиям» (П.А. Моргунов, стр. 446).

Героическая оборона Севастополя закончилась. Около 300 тысяч человек потерял здесь противник за 8 месяцев боев. Севастопольцы на 250 дней задержали дальнейшее продвижение фашистов, тем самым смешав планы гитлеровского командования и сам ход войны на южном фронте. После окончания обороны, как писал Алексей Толстой, «не немецкая, но русская слава загремела по миру».

В последние годы наше прошлое, в том числе и Великая Отечественная война, подвергается неправомерному осуждению. Забыто предостережение восточного мудреца Абуталиба: «Кто выстрелит по прошлому из пистолета, по тому будущее выстрелит из пушки».

Ответить на вопрос, возникало ли в Ставке решение дальнейшей судьбы севастопольского гарнизона после падения Крымского фронта, могут только документы, если они существуют, и глубокая тщательная работа профессиональных историков.

Мы же не вправе забывать заслуг своего родного города, о котором даже враги вынуждены были сказать: «Севастополь оказался самой неприступной крепостью мира. Германские солдаты никогда не наталкивались на борьбу такой силы» (П.А. Моргунов, стр. 476).

Английские газеты писали: «Защитники Севастополя отстаивали каждый кусочек дымящихся развалин. Таков Севастополь. И ничто не затмит его славы, завоеванной в борьбе человека за свое достоинство. Долгие месяцы Севастополь стоял непреклонно и своим мужеством озарял все человечество» («Морской сборник» N 1, 1976 г., стр. 20).

А президент Соединенных Штатов Ф. Рузвельт, побывав в нашем городе в дни Крымской конференции, сказал так: «Севастополь — святая земля, и я, если бы мог, встал на колени, чтобы целовать эту землю».

После окончания севастопольской эпопеи летом 1942 года Черноморский флот базировался на Кавказе. Предстоял новый этап борьбы.

Через все документы тех дней: отчеты, приказы, письма и просто рассказы очевидцев красной нитью проходит слово «Севастополь». И это не удивительно, потому что личный состав кораблей, рабочие и служащие береговых частей и эвакуированных городских предприятий ни на минуту не теряли веры в то, что наступит день, и они снова вернутся домой.

Перед Черноморским флотом была поставлена задача: осуществлять активные действия на вражеских морских коммуникациях.

В условиях военного времени ждать поступления новых кораблей не приходилось. Корабли, поврежденные во время боев за Севастополь, ремонтировали рабочие Морзавода, а подводные лодки — бригады матросов с надводных кораблей. Возвращенные в строй корабли совершали набеговые операции к берегам Крыма, а подводные лодки уходили в походы и пускали на дно вражеские транспорты.

В этих походах отличились капитан 3 ранга Поляков (Л-4), старший лейтенант Хаханов (М-112), капитан-лейтенант Грешилов (М-35), командиры подводных лодок Костышин, Жданов, Денежко, Расточиль и другие, которых в народе стали называть рыцарями черноморских глубин. Вечная им слава и благодарность за мужество и верность долгу!

Севастопольцы, не сумевшие эвакуироваться, не сдались на милость врага в период оккупации. Они продолжали сражаться. Немцы расклеивали по городу листовки с угрозами смертной казни каждому, кто окажет помощь партизанам или укроет раненых матросов и солдат. А севастопольцы пользовались любой возможностью, чтобы доказать фашистам, что не они хозяева в этом городе.

Черноморский моряк Василий Ревякин организовал партизанское подполье.

В нашем городе и сегодня живут представители рабочей династии Федяевых с завода Серго Орджоникидзе. Александр Григорьевич Федяев вместе со своим соседом Виктором Владимировичем Флисом жили впроголодь, но служить немцам не пошли. Более того, они проявили заботу над бежавшими из плена солдатами.

Немцы пытались сломить дух сопротивления горожан, пытаясь заставить работать на себя. Напрасно. Заводчанина Николая Кирилловича Костенко за отказ работать застрелили в застенках.

Вспоминая о годах немецкой оккупации, жена офицера-черноморца, участница подполья Евгения Мельник рассказывала: «После освобождения работала комиссия по выявлению зверств, чинимых гитлеровцами. Из колодцев совхоза «Красный», из братских могил в «Дубках» и других мест извлекали полуразложившиеся трупы. Жертвы гестапо были истерзаны, с ужасными ранами, выжженными кислотой, сорванными ногтями…» (Е. Мельник, стр. 309).

Два долгих года севастопольцы чутко прислушивались к сводкам Совинформбюро, ожидая сообщений о начале наступления наших войск на Крым. Их настроение хорошо выражено в песне «Заветный камень» о матросе, последним покинувшем Севастополь. В ней есть такие строки:

Друзья-моряки подобрали героя,
Кипела вода штормовая.
Он камень сжимал посиневшей рукою
И тихо сказал, умирая:
— Когда покидал я родимый утес,
С собою кусочек гранита унес,
Затем, чтоб вдали
От крымской земли
О ней мы забыть не смогли.

И день возвращения настал. Утром 8 апреля 1944 года 4-й Украинский фронт перешел в наступление на Крым.

11 апреля освобождена Керчь, 13 — Феодосия. К 17 апреля войска 4-го Украинского фронта и Приморская армия, соединившись, вышли к Севастополю. 4-й Украинский фронт начинал наступление с севера, части 51-й и Приморской армий при участии 83-й и 255-й бригад морской пехоты — с юга. Черноморскому флоту была поставлена задача содействовать наступающим армиям, не давая врагу уйти из Крыма морем.

Илья Эренбург писал в эти дни: «Летчики-черноморцы, ждут нас священные могилы Севастополя. Ждут сады Бахчисарая. Ждут розы и лавры Ялты. Крым должен стать лобным местом фашистов. Летчики-черноморцы, есть в Крыму камни, мимо которых не пройдут равнодушно наши потомки. Это камни Севастополя… Вы не дадите фашистам уйти от возмездия» («Летчики-черноморцы в боях за Родину», стр. 215).

За Севастополь в небе Крыма сражались истребители Героя Советского Союза Авдеева, штурмовики дважды Героя Советского Союза Степаняна, бомбардировщики Героя Советского Союза Токарева, торпедоносцы Героя Советского Союза Минакова. Они бесстрашно летали, прорываясь сквозь заградительный огонь немецких батарей столько, сколько требовалось, иногда по 4-8 раз в сутки, днем и ночью, и возвращались с победой.

Директор Морзавода Сургучов вспоминал: «Спешим вслед за неумолкающей канонадой стремительного продвижения фронта. Небо сплошь усыпано самолетами, и мы завидовали летчикам, которые имели возможность по нескольку раз в день видеть Севастополь» (Сургучов, стр. 149).

То, что наши войска увидели в освобожденном Севастополе, могло повергнуть в ужас: их глазам предстали камни, шоссе, заваленное техникой и трупами, разрушенный до основания город. И вдруг среди этого нагромождения каменных глыб стали появляться люди — из подвалов убежищ, из ям и пещер.

Жизнь начинала вступать в свои права. Еще только-только закончились бои, а в Балаклаве рыбацкие бригады уже вышли в море ловить рыбу. «Женщины готовят пищу бойцам, стирают и штопают морским пехотинцам тельняшки» (Г. Гайдовский, стр. 256).

Севастополь выжил, и это был еще один подвиг — подвиг силы духа, несломленной воли.

Восемь месяцев продолжалась оборона Севастополя, и всего 9 дней потребовалось нашим войскам, чтобы сломить отчаянное сопротивление гитлеровцев и поднять над Графской пристанью Знамя Победы.

Немецкий генерал, взятый в плен на мысе Херсонес, повторял на допросе как безумный: «Ничего не могу понять. Как это могло произойти? Укрепления, которые мы построили здесь за два года, могут считаться неприступными. Почему же, почему их так быстро взяли?» (Е. Мельник, стр. 311).

Немцам и в голову не могло прийти, какой подъем царил в наступавших войсках на пути к такой долгожданной встрече с родным домом.

На пепелище, покрытом завалами камней и погнутой арматуры, севастопольцы приступили к восстановлению городского хозяйства. Объединившись в черкасовские бригады, выходили на расчистку улиц, бульваров. Восстанавливается больница, открываются детские сады и ясли, под жилье использовали каждый метр подвалов, углов, времянок. Кое-где начали ставить палатки. Заботила нехватка электроэнергии. Поначалу город снабжался электричеством от движков, но его не хватало. Вечером город погружался в полную темноту. И все-таки жизнь побеждала. В подвале на улице Ленина открылся кинотеатр «Луч», а в соседнем здании в восстановленной комнате начала работать аптека. Усилиями родителей собраны столы и стулья, и на первом этаже здания по ул. Щорса открылась школа. И, главное, в короткие сроки частично была восстановлена и введена в строй ГРЭС-2.

Параллельно с этим восстановительные работы начались и в Главной базе флота. Проводилось разминирование акватории бухт и прибрежной зоны. Началась подготовка к возвращению в базу боевых кораблей.

Одновременно с этим Черноморский флот продолжал боевые действия по освобождению от фашистов Румынии и Болгарии. Участие в освобождении портов Сулина, Бургас и Варна были отмечены приказами Верховного Главнокомандующего.

Закончились боевые действия на море. Черноморцы передали эстафету Дунайской флотилии, которая находилась в составе Черноморского флота, в 1941 году участвовала в оборонительных операциях, а сформированная вновь в апреле 1944 года приняла участие в освободительных боях во взаимодействии с сухопутными войсками. Дунайцы участвовали в освобождении Будапешта, Братиславы, Вены, с боями прошли вверх по Дунаю 2000 километров, поддерживая огнем своей артиллерии фланги наступающей армии.

Из числа многих подвигов, совершенных дунайцами, напомню один: флагманский минер Г.Н. Охрименко прославился во время обороны Севастополя тем, что разгадал секрет немецкой неконтактной акустической мины. На Дунае он был командиром бригады траления. У местечка Молдовавеке наши корабли и баржи с горючим и техникой попали в заминированный участок Дуная. Взрываясь на минах, баржи взмывали огненными смерчами. Горела вода, гибли люди… Матросы и минеры бригады под руководством Охрименко начали очищать реку от мин. «Они были разные, — вспоминал Охрименко, — сохранившиеся еще с Первой мировой войны, и самые современные». Эту опасную работу дунайцы выполнили с честью. Благодарная Югославия за этот подвиг присвоила Охрименко звание Народного героя Югославии, наградив многих матросов югославскими орденами и медалями.

Наступила весна 1945 года. Фашистская Германия капитулировала, и 24 июня 1945 года на Красной площади в Москве состоялся парад в ознаменование Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Лучшим из лучших армии и флота была оказана честь участвовать в этом знаменательном параде. В их числе сводный полк черноморцев вел вице-адмирал В.Г. Фадеев — один из тех, кто до последнего дня сражался в Севастополе и одним из последних покинул его.

 

* * *

 

 

Мы можем и должны гордиться нашим городом. Здесь каждый метр городских улиц, бульваров, площадей, каждая бухта, высотка в окрестностях напоминает о его героическом прошлом.

На Историческом бульваре можно коснуться рукой бастионного укрепления времен первой обороны, на Приморском бульваре ощутить под ладонью холод чугунного якоря обороны 1941-42 гг. Можно молча постоять у старого, начавшего врастать в землю дзота, хранящего память его защитников и поклониться праху других героев на многочисленных кладбищах и братских могилах.

Довоенный Севастополь был архитектурно прекрасен. Его любили, заботились о чистоте его бухт. Следуя сложившимся традициям, уважали порядок, присущий военно-морской базе.

Каждый прибывавший в Севастополь новобранец проникался любовью к городу и почитал его традиции.

К сожалению, эти традиции мало-помалу забываются: город становится неухоженным, мы видим обвалившиеся балконы и побитые балюстрады лестниц, мусор на улицах и загрязненные бухты.

Может быть, теперь, готовясь к 65-летию Победы, мы позаботимся о том, чтобы вернуть Севастополю достойный облик.

 

На фото вверху — автор,
Римма ОКТЯБРЬСКАЯ,
член Военно-научного общества ЧФ

 

Вам понравился этот пост?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 0 / 5. Людей оценило: 0

Никто пока не оценил этот пост! Будьте первым, кто сделает это.

Смотрите также

Прилетел к нам Аксенов…

В Севастополе будет кадетский казачий корпус

.

Отказал льготнику — лишишься лицензии

Борис ВАСИЛЬЕВ

Оставить комментарий