Международный медиа-клуб «Формат А-3» пригласил в Симферополь известного российского режиссера-документалиста Сергея Зайцева. Тема публичной встречи — «Ничего, кроме правды!». Перед презентацией фильма «Союзники. Верой и правдой!» Сергей Зайцев поделился в беседе с корреспондентом «Крымского эха» своими взглядами на современное документальное кино и не только.
Наша встреча с режиссером-кинодокументалистом Сергеем Зайцевым проходила за пару часов до просмотра фильма «Союзники. Верой и правдой!». Собственно, и главной-то «фишкой» предстоящего общения Сергея Зайцева с симферопольской публикой был показ этого фильма, еще неизвестного широкому российскому зрителю, но который успели посмотреть в Германии, других странах и который уже успел завоевать немало кинопризов. Но как можно говорить о фильме, не просмотрев его? А потому и наша беседа в уютном гостиничном номере была как бы о другом, но все же о кино.
И вначале прозвучал традиционный вопрос для всех гостей медиа-клуба:
— Каким вы увидели наш Крым?
— Бросается в глаза некоторая запущенность, с которой не могут справиться полтора десятка последних лет — это то время, в течение которого я регулярно приезжаю в Крым. Но за необыкновенную красоту Крыму можно абсолютно все простить. Я подпитываюсь здесь чем-то таким, что трудно объяснить. Наверное, прежде всего, русским духом. Но все же что-то еще меня подпитывает в этом замечательном уголке земли, возможно, связь моих предков с Крымом в далеком прошлом, не знаю… Знаю, что мой прапрадед Яков Аггеевич Зайцев — купец I гильдии — приезжал в Крым отдыхать. Конечно, думаю, что не это является причиной того, что сюда, как магнитом притягивает, есть что-то ещё…
Как точно заметил один замечательный человек, русскому человеку, где бы он ни был, все будет напоминать Крым. И это действительно так. Я убедился в этом, бывая и в Испании, и в Южной Франции, и в Калифорнии, и в Болгарии. И когда я своим спутникам говорил, что вот это и это мне напоминает Крым, те, кто здесь бывал, соглашались, а кто не бывал, пожимали плечами, но верили на слово.
— Вам не портит настроение то, что Крым для вас с некоторых пор, а точнее, двадцать лет назад стал заграничной территорией, территорией другой страны?
— В Крыму у меня постоянно ощущение, что я дома, у себя в России. Иногда вмешивается нечто и напоминает, что ты все-таки находишься в другом государстве, но это «нечто» скоро улетучивается, и ты снова чувствуешь себя дома. Умом понимаешь, что ты за границей, а сердце не чувствует этого.
— Я просмотрел в Интернете рекламный ролик вашего фильма «Союзники. Верой и правдой». А начинается он с эпизода исторической встречи на Эльбе. Для украинского зрителя не пройдет без внимания то, что на мосту встретились и обнимались с американскими военными солдаты и офицеры Первого Украинского фронта. Хотя этническая окраска здесь и ни при чем, но слово «украинский» звучит для одних как символ гордости за героическое прошлое, а другим это будет резать слух. Я имею в виду организаторов нацисткой вылазки во Львове 9 мая, когда местные националисты избивали ветеранов Великой Отечественной войны, срывали с их груди ордена, Георгиевские ленты, где даже оскорбляли государственный флаг России. И такое происходит не только на Украине, было еще раньше и в Прибалтийских странах. Выходит, что это тенденция времени?
— Это лопнувший нарыв, которому помогали зреть на теле нашего общества уже не один год. То, что политики пересматривают свое отношение к Великой Отечественной, к итогам Второй Мировой войны, конечно, ужасно. Но еще хуже того, что эти же политики в угоду внешним силам Запада взялись пересматривать и взгляды на отношения между людьми. Они решают, кому с кем из нас дружить. Они и провоцируют события, подобные львовским.
Фильм начинается!
И в этой связи я снова буду говорить о своем больном — о документальном кино. В последние 15 лет его не показывают. Не показывают и то, что снималось в советские годы. А ведь кино нас учило, что память о войне священна. Сейчас этому ничего не учит. Хорошее документальное кино делают и сейчас, но прокат его не берет в силу целого ряда обстоятельств. Его не берет и телевидение по этим же, коммерческого характера, причинам. Молодежи неоткуда черпать информацию о прошлом Отечества, стариков они не слышат, не видят, не ощущают их боли. А если бы те молодые юнцы, что во Львове нападали на ветеранов, слышали их, то, вероятно, не было бы того отвратительного побоища.
И все это незнание и невидение сегодня единым фронтом движется на людей.
— А в России такое, как во Львове, возможно?
— В России, конечно, все по-другому. Там чтят память о войне. Правда, зачастую это выглядит поверхностно, на уровне лозунгов «Мы о вас помним». А такие лозунги молодые люди не принимают близко к сердцу, их этим не зацепишь. Но зацепить могут те же документальные кадры о войне, о ветеранах, с рассказами самих ветеранов о пережитом.
— Вам не кажется, что парады Победы на Красной площади с каждым годом превращаются из священного ритуального действа в некое шоу, на котором даже Верховный Главнокомандующий принимает парад, сидя в кресле, как простой зритель происходящего?
— То, что Парад Победы постепенно превращается в шоу, это факт. Шоу-парад, а не Парад Победы. Здесь многое берется как пример для подражания у американцев. Там все, что можно или не можно, превращают в шоу. Но даже пусть и Главком сидит во время парада, пусть и зрители реагируют уже не с таким сердечным накалом на прохождение по Красной площади войск под звуки маршей, все это не так уж и важно. Важнее другое. Дайте же ветеранам квартиры, дайте же им достойную, заслуженную, завоёванную в конце концов пенсию, делайте же что-нибудь для ветеранов, а не только кричите «Мы о вас помним»!
Я вспоминаю один эпизод презентации фильма Станислава Говорухина «Великая криминальная революция», когда по окончании фильма из зала раздались голоса: «А что же нам теперь делать, скажите?!». На что автор ответил, что его дело сделать кино и показать, а ваше, зрителей, дело — думать и делать.
Здесь я не согласен с Говорухиным и, надеюсь, что Станислав Сергеевич сегодня уже так не думает. На мой взгляд, мало просто сделать кино, нужно и отвечать за решение тех проблем, которые ты озвучил, даже если, на первый взгляд, это и не твои прямые обязанности. Александр Солженицын не просто писал книги, он физически за Россию боролся, и не только во время войны. Вспомните хотя бы его выступления в Думе в 90-е годы. Все это я назвал бы активным неравнодушием.
Когда я понял, что так называемое неформатное кино нигде показать нельзя, я стал думать о том, как и где его показывать. Ведь то, что его не берёт телевидение, совсем не значит, что его разлюбил и не ждёт зритель. И тогда мы создали киноклуб «Русский путь». Он работает в Москве, в Доме Русского Зарубежья на Таганке. Круглый год, два или три раза в месяц мы показываем документальное кино, устраиваем встречи с авторами — и вход на все просмотры свободный. Вот мой конкретный вклад, если, увы, и не в развитие отечественного неигрового кино, то уж, во всяком случае, в поддержание в нём жизни.
— Михалков, Говорухин, Кобзон ушли в политику, имея определенные намерения повлиять на ситуацию в культуре через власть. У вас не возникало такого же желания?
— Нет и еще раз нет! Политикой не увлекаюсь, жизнь и без того интересная штука. Надеюсь, что эта участь, заниматься политикой, меня минует, дай Бог.
— Но вернёмся к «Союзникам». Встретились на Эльбе, обнимались, а чрез пару лет — холодная война. И по сей день, несмотря на улыбки дипломатов и президентов, Россия и Запад — вероятные противники. Вы можете себе представить, что когда-нибудь произойдет прямое столкновение держав, и ваш фильм о прошлом союзничестве станет крамольным?
— Идея фильма «Союзники. Верой и правдой!» принадлежит не мне, а моему продюсеру Александру Смолко. Он этой темой интересовался, занимался ей. А поскольку мы с Александром Константиновичем уже имели успешный опыт сотрудничества в области неигрового кино, он и предложил мне взяться за эту работу. Как он мне объяснил свой замысел, мы будем просить ветеранов разных стран, входивших в антигитлеровскую коалицию, поделится своими воспоминаниями о пережитом. И мы снимали. Снято было 23 героя, но вошло в фильм только 12, поскольку необходимо думать и о временных рамках картины. Но все ветераны, косвенно или прямо, утверждали в наших беседах, что во времена холодной войны для них её, холодной войны, не было. Многие из них обращались к правительствам своих стран с призывом повернуться лицом к Советскому Союзу. Эти простые солдаты — действительно наши союзники и в прошлом, и в настоящем. Верю, что судьба не уготовила нашим народам глобального столкновения в будущем.
— Как вы относитесь к творчеству Никиты Михалкова? Не хочется включиться в хор критиков его последних работ?
— Сейчас многие ругают Никиту Михалкова, да так убедительно, что самого подмывает иной раз включиться в хор сей. Но для меня лично Никита Сергеевич ничего плохого не сделал, а, было дело, и поддерживал. А фильмы его последние, что о войне, я смотрел с большим интересом и на одном дыхании. Как-то тот же Говорухин сказал: «Кино не должно быть скучным». И я, кстати, в своей работе помню об этом, считаю, что кино должно быть не только глубоким, но и нескучным, так сказать, смотрибельным. Вот последние фильмы Михалкова, вокруг которых идет ругань, они нескучные. И уж точно сделаны не с холодным сердцем, чем грешат иные современные кинотворцы. Другое дело, что можно спорить о том, какая степень фантазии допустима в произведении на тему войны. Но решение всегда остаётся за художником.
— Закончив Гнесинку, вы ушли в кино. Не жалко было с музыкой расставаться?
Просто гораздо больше я хотел делать кино. Но, как и первая любовь, первая профессия не забывается. И до обучения в Гнесинке, и по сей день музыку люблю и придаю музыке огромное значение, когда работаю над своими фильмами. А работаю я с одним и тем же композитором на протяжении 25 лет. Это мой однокурсник Алексей Маркарян. Мы дружим с ним со студенческих лет, играли в одном ансамбле, потом я ушел в кино, но творческое сотрудничество продолжается, несмотря на то, что постоянно спорим, ругаемся, мотаем друг другу нервы. Но есть результат, а это — главное.
— О чем мечтаете, творческие замыслы какие вынашиваете?
— Моя мечта и мои планы — вернуться в игровое кино, то есть заняться тем, чему именно я и учился. Если удачно сложатся обстоятельства, я это сделаю, несмотря на то, что игровое кино потребует колоссальной энергии, терпения, концентрации всех возможностей. Даже члены семьи должны стать членами киногруппы.
— Недавно презентация вашего фильма в рамках работы медиа-клуба «Формат- А3» состоялась и в Кишиневе. Что отложилось в душе от проведенной встречи?
— В Молдову я был приглашен не один. Вместе со мной во встрече с русской интеллигенцией Кишинёва и молдавскими журналистами участвовал и режиссер Игорь Шадхан из Петербурга. Так вот, несмотря на то, что сначала два часа шли наши фильмы, причем совершенно разные по содержанию, а потом еще шло их обсуждение, народ, собравшийся в зале, долго не хотел расходиться. И по тем выступлениям, по тем репликам и вопросам, по лицам, глазам, видно было, что люди тянутся к России, как и в Крыму.
— А как вы оцениваете работу международного медиа-клуба «Формат-А3»?
— Сама идея проведения встреч российских деятелей культуры с представителями интеллигенции из разных стран бывшего Советского Союза замечательна. Общаются и объединяются люди разных профессий, взглядов и убеждений, но всем им одинаково небезразлична судьба их страны, их родного дома, наша общая судьба на огромном постсоветском пространстве. И хочется отметить качество работы организаторов встреч, где бы они не проходили. Все расписано четко по времени, все идет по плану, все красиво, вежливо. Без халтуры. В этом неоспоримое достоинство организаторов работы медиа- клуба — прекрасных профессионалов.
— И напоследок я скажу… Что вы скажете крымчанам, уезжая в Россию?
— Искренне хочется пожелать крымчанам, что бы вы вместе со своим благословенным краем не чувствовали себя оторванными от Большой России. Ведь мы один народ, и наше будущее — это будущее общее. И дай Бог дожить до того времени, когда тема эта будет исчерпана, и о нынешнем времени будут вспоминать только историки, а мы будем рассказывать своим внукам, что прошли и через это испытание.
