Кто бы что ни говорил, а внешность учителя играет не меньшую роль в признании его учениками, чем прекрасные знания своего предмета, умение завораживать складным рассказом, доброта, человечность и понимание внутреннего мира ребенка. Конечно, она имеет значение на первом этапе знакомства с педагогом, но в совокупности с другими качествами так или иначе помогает учителю быть своим человеком на территории детства.<br />
Преподаватель английского языка <b>Сергей Васильевич Дьячук</b> – это море человеческого обаяния, интеллигентность, признание учеников и уважение коллег.
«Он такой молодец, такая умница!» – с невиданным мною в ней прежде воодушевлением рассказывала мне коллега Сергея Васильевича, дама пристрастная во всех отношениях – и это прозвучало в ее устах выше всяких похвал.
Сегодня, когда Крым в преддверии Дня учителя чествует лучших педагогов республики, прозвучит имя и преподавателя английского и немецкого языков Керченской специализированной общеобразовательной школа №19 Сергея Дьячука – победителя профессионального конкурса «Мастер-2013». Его авторские методики преподавания иностранных языков признаны не только в школе – среди его учеников по меньшей мере тысяча керченских моряков, лоцманов, рыбаков, освоивших разговорный английский с небывалой скоростью.
Сергей Васильевич, будь у него масса свободного времени, научил бы любого не только тем иностранным языкам, которыми владеет сам, но и незнакомым. Испанскому, к примеру, которым недавно увлекся, или итальянскому, а то и почти экзотическому для нашего уха голландскому, в изучении которого он продвигается вместе с ученицей.
Несмотря на загруженность выше головы, где почти нет места беззаботным выходным, Сергей Васильевич остался верен своему детскому увлечению – радиолюбительству и с командой единомышленников занимается организацией городского радиоклуба. Зная его лет, наверное, двадцать, могу только сожалеть, что в школе мало таких увлеченных, одержимых и симпатичных мужчин, с которыми приятно общаться и обсуждать наболевшие темы.
— Какой-то остроумец окрестил День учителя женским днем. Подмечено точно: школа – это женский коллектив с редким вкраплением мужских особей. Случилось это не сегодня, тенденция досталась нам в наследство. Как мы все прекрасно помним по детству, учились в школе, где не всегда физкультуру и физику вели мужчины. Только ли заработная плата «перекрывает» вход в школу мужчинам?
— Думаю, это первое. Не мужская это работа, когда ты приносишь в семью мало денег. На бытовом уровне так и есть. А потом, вторая сторона: после того, как эта работа стала в большей степени женской, а случилось это лет сто назад, после закрытия царских гимназий, где мужчин среди преподавателей всегда было много, то пошла фаза выработки стереотипа. Материальный фактор – это очень серьезно, а потом все стали думать, что преподавание – исключительно женский труд.
Мы сейчас живем в эпоху перемен и, чтобы из всего этого бытия выползти, нужно достаточно принципиально переработать то, что связано с социальным аспектом жизни и школой в частности. Тут не хватает мужской логики, потому что если женщина смотрит так, то мужчина – по-другому. Мы сейчас сталкиваемся с ситуацией, когда женский менеджмент во вред тому, что надо делать.
Мы находимся в моменте, где нужны другие подходы, а это обеспечивается другим интеллектом, другой атмосферой. Я давно понял, что это должно меняться. Когда мне предложили гораздо более престижную работу переводчика, я отказался, потому что сама жизнь сейчас выталкивает школу на первый план, на первую линию фронта, скажем так. Начало новой социальной жизни должно произойти здесь.
— Не так давно мне довелось брать интервью у директора школы, единственного мужчины в своем коллективе. Он говорил, что в девяностые годы школа потеряла последних мужчин, вынужденных ради благополучия семей пожертвовать профессией.
— Я бы не зацикливался на мужчинах и женщинах в школе. Главное – это социальная функция учителя — может быть, она значит даже больше, чем мы себе представляем. Школа – это дом, и если вокруг плохо, а в нашем социуме для детей негативная, враждебная среда, то школа – место, где осталась еще толика положительного социального заряда, функция которой заключается не в том, чтобы его не потерять, а наоборот, отдавать импульсы во внешнюю среду.
Если в советское время ребенок, выходя из школы, не терялся: было многое, чем он мог заняться после уроков, то сейчас — мало, очень мало. Ситуация снаружи очень агрессивная, поэтому все проблемы школы и детства сводить к нехватке мужчин в образовательной сфере будет нелогично, неправильно. Я вижу школы, успешно работающие под женским руководством, и директоров-мужчин, плачущихся на судьбу.
— Давайте все же вернемся к исходной теме, но повернем разговор в иное русло. Сегодня многие дети воспитываются в неполных семьях и, приходя в школу, опять попадают в сети женского воспитания.
— Да, это плохо, но это не катастрофа. Вспомним время, которое мы не застали, но о котором знаем, – послевоенное. Война выкосила миллионов десять советских мужчин, но жизнь продолжилась. Повлиял ли вопрос женского преимущества? Как-то повлиял, конечно. Но при здоровой социальной среде выкарабкались.
Сейчас этого нет, и поэтому всё ощущается больнее. Сводить все к тому, что много женщин и мало мужчин — некорректно, потому что не в этом проблема, а в неблагополучии внешней среды.
Фактор, когда в школе много женщин, конечно, ослабляющий, но если бы не было внешнего агрессивного прессинга на сеемое в школе «разумное, доброе, вечное», то это было бы менее болезненно. Когда в советское время было больше позитива, школа терпела большое количество женщин, хотя в идеале лучше баланс мужчин и женщин.
Как к этому прийти? Оплата должна быть существенно выше – сделать так, чтобы педагог получал за труд. То есть всё, что связано со школой, должно стать объектом для работы интеллекта. В первую очередь – учителя, потом подтягивать учеников.
— На производстве установить оплату по труду проще: или ты сделал норму, или не сделал, или ты ее перевыполнил. А как в школе применить эту систему? В России, например, труд учителя оценивают по результатам сданных учениками единых государственных экзаменов.
— Рациональный подход.
— Почему? Будем честны сами перед собой: высокие итоги аттестации чаще оказываются заслугой репетитора, чем школьного учителя.
— Согласен. Но здесь ученик должен назвать, кого он считает своим настоящим учителем.
— Мне такой подход не кажется логически верным, потому что ребенок живет в обществе, ушки у него на макушке, чутье будь здоров, родители науськают – не до объективности. Так как же реально оценить труд педагога?
— А нужно сделать так, чтобы учителю не было нужды заниматься репетиторством, поставить его внутри такой системы, где он будет знать, что внутри нее он способен заработать себе по своему выбору на кусок хлеба, на хлеб с маслом или на бутерброд с черной икрой. Системы такой нет, как нет объекта и его понимания, а без этого нельзя управлять.
Как можно управлять чем-то, не зная, как оно работает? Должна возникнуть ситуация объектности самого процесса во всех вариациях. Но тут одна беда: в этой системе объектности будут переменные – учитель и ученик. Первую переменную еще можно терпеть, приняв за относительно постоянную, а ребенок развивается, и его динамика очень непростая. Сидят тридцать человек в классе, и они все совершенно разные. Тот, который в начале учебного года был впереди, к третьей четверти может оказаться в середине.
Как ее решить? Революционным подходом. Идея проста. Есть школа – мы ее не можем резко поменять, иначе она упадет. А что делать, когда у нас задача поднять качество? Тут надо решить проблему динамики развития ученика. Здесь масса параметров, по которым я могу оценить, успевает – не успевает, хорошо успевает – плохо успевает. Если завести в систему учитель – класс, то здесь оценить невозможно.
КПД школы – не мною сказано – порядка десяти процентов. То есть десять процентов сидящих в классе готовы тебя слушать, слышать, понимать и выполнять, остальные нет. И тут учителю надо прикладывать определенные усилия, брать внимание ученика, чтобы динамика знаний неуклонно шла вверх.
Как это сделать? Сейчас эту задачу решает репетитор. Он просто работает с каждым ребенком индивидуально, учитывая его особенности. А индивидуальны все дети. Если учитель будет работать в классе с двумя учениками, его кпд будет пятьдесят процентов, если один – сто процентов, а если двадцать – вот и делите, увидите, что получается. Тогда начинается очковтирательство, когда учитель ради результата опирается на ребят умных, способных, схватывающих программу на лету.
— Как можно сравнивать динамику развития знаний ученика, когда в одном классе сидят гуманитарии и технари?
— Я считаю, что все могут быть гуманитариями и технарями. Буквально днями слушал выступление известного российского политолога, который очень точно подметил, что прорыв в обществе может случиться, когда гуманитарии и технари пересекутся, то есть возникнет ситуации, когда от каждого человека потребуется быть и гуманитарием, и технарем. По-другому нельзя – к этому нас подталкивает время.
Пересечение возникнет в точке синтеза. Возникает вопрос: как синтезировать школьные предметы. Это значит, что я должен настроить свой предмет так, чтобы он стал считаемым. То есть, проще говоря, представить его в виде технологий и алгоритмов. Выстраивается технология в виде алгоритмов, и ученик заводится в эту систему.
Конечно, в нынешней системе учитель – класс, повторюсь, этого не сделаешь. Но сейчас у нас есть другие возможности – компьютер и интернет.
Как мне всё это мыслится. Во-первых, нужно маленькой группе людей осуществить мозговой штурм и привести свой предмет в технологию и алгоритм. Если это можно сделать с любым иностранным языком, то математику сам Бог велел. О литературе не говорю – ее надо читать. Но при моем подходе у школьников будет больше свободного времени, они должны читать! Если мы вынем из программы и жизни книжки – наступит конец!
Когда я говорю о технологиях и алгоритме, это не означает, что ребят загрузят еще больше. Напротив, у них останется больше времени для того, что они должны делать, – чтения и творческого развития. «Механизация» позволит всё это сделать.
Теперь к практической стороне. Существует система школ, над которой надо сделать НАДшколу. Буквально – интернет-школу с этой технологией, потому что она сможет работать, когда каждый урок превращен в программы и алгоритмы. Когда ребенок отзанимался в обычной школе и чувствует, что ему надо больше, он свободно войдет в эту виртуальную интернет-школу и займется решением своего индивидуального развития в изучении выбранного им предмета. То есть каждый учитель сможет заниматься с учеником индивидуально, не тратя на это свое личное время.
Машина сделает всё – учитель должен придумать программу и наполнить ее информационным содержанием, которое заставит, как в моем случае, заговорить по-английски. На самом деле, чтобы выучить английский язык, не надо колоссально много времени. У меня есть опыт, когда человека можно научить говорить в лексическом объеме полутора тысяч слов за двадцать пять занятий.
Самое главное, чтобы имелся мотив. У ребят должна быть мотивация. Эту работу не поднять, если отсутствуют мотивы. Их надо нащупать и понять, чего хочет ребенок: выиграть школьную олимпиаду, поехать в «Артек», прожить год в американской семье по программе обмена или со временем сделать языки своей профессией. Главное, чтобы создавались площадки для применения интеллекта, чего у нас сейчас, к сожалению, нет. Но самое интересное — когда начнет всё получаться, дети рванут так, что учитель не успеет за ними бежать. То есть проснется присущее всем детям любопытство, то самое «хочу всё знать!».
Знаете, в чем суть работы учителя? Не в том, чтобы они выучили английский язык или любой другой предмет школьной программы, а в том, чтобы разжечь в них тягу к позитиву, пробудить импульс положительной энергии. Конечно, в идеале задача учителя, а в идеале и общества – всё время поддерживать его и развивать. Это первая часть работы.
Вторая – удерживать импульс в детях. А третий шаг – самый высший пилотаж у учителя – не только разжечь и поддерживать импульс, а управлять им. То есть не просто направить ребенка пахать, пахать и пахать там, где ему нравится, где у него получается, а делать это интеллектуально точно. А пока этого высшего пилотажа нет, думаешь: только бы интерес у них не пропал к языку, тянешь любыми способами, потому что, если ученик выйдет из предмета, его не вернуть.
— Вы учитель, прямо скажем, модного предмета. Сейчас все если не хотят знать иностранный язык, то хотя бы понимают его значимость. Проще работать?
— Наверное, да: меньше сил уходит на формирование мотивации. Самая большая и трудная задача школы – мотивировать ученика. Дети все разные, а мотивация – тот заряд батарейки, который помогает или подняться, если он высок, или ребенок опустится, если он низкий.
Я вывел свой учительский алгоритм. Для начала материал твоего предмета должен быть доступным. Второй этап – должно стать интересно. А только потом наступает мотив – это серьезное, стабильное качество приходит с пониманием того, что надо. Вот к этому всему надо привязать технологию обучения. Всё это непросто и интересно. Для этого необходимо переизобретать не только методики, а и учебники, потому что нынешние не годятся.
— Технологизация не убьет школу? Ведь в ней ученики любят еще и живое воплощение знаний – учителя, а с ним и его предмет.
— Как это может случиться?! Учитель живой, он не самоустраняется, с ним можно общаться. Единственное, что сделает технологизция, — освободит время, которое ученик тратит на получение и закрепление знаний. Он может больше читать, делать свои проекты, совершенствоваться в языках.
А учитель тоже освобождает свое время для совершенствования и улучшения качества преподавания, у него появляется больше времени на углубленное обучение. Надо искать способы, чтобы сделать одно и то же действие за другую единицу времени. А чтобы так сделать, нужно вводить свои знания в технологии. У меня нет цели стать элитарным учителем, я просто хочу хорошо научить.
Содержание старой системы образования изживает себя, его надо основательно перетряхивать. Та модель, что предлагаю я, не затратная – она нуждается в энтузиастах и обеспечивает ситуацию, где отпадает нужда в репетиторах.
— Мне так и хочется съязвить по этому поводу и, не задавая вопрос о числе сторонников предлагаемой вами системы, сказать, как мало среди ваших коллег найдется энтузиастов, готовых тратить свободное время на создание алгоритмов по своему предмету, когда проще заработать репетиторством.
— Вынужден с вами согласиться. Но отчего это происходит? Знай учитель, что это позволит повысить ему зарплату, он бы не наблюдал со стороны за чужими усилиями, а включился в работу. Но к слову замечу, любые инновации начинаются с энтузиастов. Мне интересно стало — и я начал реализовывать свои знания в ином формате.
Но интеллектуальные движения в любом случае должны быть завязаны на том, что человек, в данном случае речь об учителе, должен лучше жить. Это должно стать сутью государственной политики. И я рад, что пошли первые подвижки понимания: вот я выиграл профессиональный конкурс «Мастер года-2013» – и моя победа не ограничилась вручением почетной грамоты. Однако более всего я удовлетворен тем, что пока еще во многом стесняющая думающего учителя система школьного образования впитывает в себя плоды педагогического творчества.
5 комментариев
Вот с языками не сложилось. Английский не осилил, хотя много раз был за кордоном и спросить, как найти нужную улицу смогу. *12
Я прямо зауважал Керчь благодаря Кулыбышевой. Такие учителя в этом Дерьмограде! Умнейший дядька! Что он делает в этой глуши?
Беречь надо таких людей. И платить по результатам, а не по часам…
Почему когда есть такие учителя наших детей учат равнодушные и плохо знающие свой предмет педагоги? Этот вопрос да Азарову бы в уши!
Замечательный человек Сергей Васильевич, знаем его очень давно в молодости был таким же умным, интеллигентным, слава богу, никакие жизненные проблемы не изменили, а улучшили только его профессиональные и человеческие качества