Сегодня — рано? А завтра будет поздно!

Не за горами время, когда Керченский государственный морской технологический университет станет флагманом подготовки социальных работников. Странно и удивительно? Но ничего не попишешь: кафедре социологических наук и социальной работы вуза нет еще и года, а планов у профессора, доктора наук <b>Виктора Чигрина</b> и видимых пока небольшой группой сотрудников и соратников перспектив – море. Во всяком случае, недавно прошедшая в Керчи и собравшая специалистов Украины, России и Польши первая Международная научно-практическая конференция «Социально-экономические, социально-педагогические и социально-психологические проблемы морского образования» подтвердила правильность курса, которым следуют керченские социологи.

И это только плюс энтузиазму, оптимизму и вере самого Виктора Чигрина. И всё же первый вопрос – дань удивления выбранному Виктором Александровичем образовательному направлению.

— Какая необходимость в морском вузе, где главной задачей студентов испокон веков считались получение востребованной специальности и умение выгодно продаться в хорошую зарубежную компанию, развивать и готовить специалистов по, так, во всяком случае, видится со стороны, непрофильному направлению?

— Давайте сразу поставим все точки над «і». Речь идет об открытии специальности «социальная помощь», которая включает в себя социологию. Если мы оправдаем надежды государства и собственного вуза, то тогда эта специальность переименуется в «социальную работу», которая также включает в себя как элемент социологию. Мы с вами не зря начали свой разговор не под диктофон, знакомясь и нащупывая пути общения друг с другом. И эта беседа, я полагаю, показала вам, что социолог должен многое знать и ориентироваться как в каждом отдельном индивиде, так и владеть социальными основами той или иной позиции, что занимает та или иная группа в обществе или отдельный собеседник. То есть любые наши поступки, с одной стороны, определяются внутренним, индивидуальным, а с другой, обусловлены социально.

Оказавшись несколько лет назад в Керчи, я обратил внимание на некоторые особенности жизни горожан, прежде всего на то, как ведут себя люди, возвращающиеся из длительных рейсов: они очень часто не ориентируются ни в экономических закономерностях, ни в особенностях принятых законов, ни в политической жизни страны. Они по сути дела на полгода выключены из активной социальной жизни, в результате чего нуждаются в определенной социальной адаптации. Специалистов по такой адаптации, давайте честно говорить, в нашей солнечной стране нет.

— Вы говорите о психотерапии?

— Это одна сторона. Давайте ответим на вопрос, какие категории нашего общества являются наиболее социально незащищенными. Это дети, старики и, наверное, моряки, потому что процентов девяносто из них, а то и больше, в результате распада СССР, продажи флота работают в иностранных компаниях.

— Не соглашусь с вами, что моряки социально не защищены, особенно на фоне стариков и детей, потому что социальная защищенность, наверное, все-таки включает в себя и работу, трудоустройство. А ведь в Керчи социально незащищенными остались очень многие люди трудоспособного возраста, потому что часть предприятий обанкротились, часть останавливались на продолжительный срок и после восстановления не втянули в себя численно ту массу работающих, что трудились там в советское время. А вот моряки, на мой непрофессиональный взгляд, оказались лучше трудоустроенными, потому что со своими специальностями вошли в число востребованных за рубежом.

— Давайте будем говорить так, что высокий уровень социальной незащищенности – это показатель всего нашего общества. Другое дело, что каждый социально-профессиональный сегмент этого общества незащищен по-своему. В результате моряк (я возвращаюсь к людям этой профессии), заканчивая свою карьеру, не знает, на какую пенсию может рассчитывать, потому что пенсионная система для работавших заграницей украинских граждан не отработана. Все считают, что он купается в деньгах, а это я вам скажу, виртуальный подход, потому что они выполняют тяжелейшую работу, к ним же относятся как к людям, которые могут сами себя защитить. А если они не знают законов, не знают, к кому обратиться за помощью, на них не ориентируются местные органы власти. Скажите, сколько у нас специалистов по социальной работе работает в местных органах власти?

— Есть социальная служба для молодежи, управление труда и социальной защиты…

— Отлично, а сколько там специалистов по социальной работе, вы не задумывались над этим?

— Я думаю, что если они и числятся социологами или социальными педагогами, то это не означает, что они владеют этой профессией.

— Совершенно верно! Вот мы с вами постепенно и подходим к ответу на вопрос о причинах, побудивших заняться подготовкой специалистов такого профиля. Нет у нас в стране профессионально ориентированного сегмента специалистов по социальной работе, у нас готовят специалистов по социальной работе взагали. А ведь еще Ленин говорил, «к признанию коммунизма придет каждый через данные своей профессии: по-своему лесовод, по-своему агроном, по-своему инженер». Шутки шутками, но любая помощь может быть только ориентированной. Оттолкнемся для примера от медицины: врач-хирург не поможет диабетику. Крым – специфический регион с точки зрения занятости населения, с точки зрения структуры населения. Не забудьте, когда моряки уходят в рейсы, остается масса свободных женщин и семей без отцов, не всегда благополучных, здесь очень много пенсионеров — и со всеми этими категориями целевым образом должны работать подготовленные специалисты.

— Я не без причины не согласилась с вашей точкой зрения о социальной незащищенности моряков, потому что они сами позиционируют себя круче вареных яиц. По их поведению в обществе что-то не заметно, чтобы они задумывались о будущей пенсии. Сегодняшние же морские пенсионеры заработали себе стаж в Советском Союзе и вышли на пенсию на том, былом, багаже. И пенсию, скажу вам, заработали не слабую, потому что к их рублевой зарплате приплюсовали оплату в боннах, а многие еще к тому же числятся участниками боевых действий, потому что проплывали мимо берегов Анголы или Мозамбика, где в те годы шли военные действия, и для этого им не нужно было даже сходить на берег, не то что брать в руки оружие. Так что думаю, в Керчи многие пенсионеры желали бы себе подобной социальной незащищенности. Мы же, насколько я понимаю, ведем сейчас речь преимущественно о тех, кто пока еще ходит в море. Так вы спросите керченских риелторов, кто сегодня покупает в городе жилье, и вам скажут, что моряки – практически единственная категория приобретателей, способная хоть за несколько лет, но накопить на квартиру. Вы посмотрите, как они ведут себя в ресторанах, на улицах – швыряют деньгами, пускают пыль в глаза дорогими покупками, позиционируют себя обеспеченными выше крыши. Они, прежде всего, сами не думают о завтрашнем дне, так почему я или кто-то другой, глядя на их бахвальство, должен видеть в них социально незащищенных?

— Вы знаете, мы по линии Центра научно-прикладных исследований «Социо» проводим опрос в разных регионах Украины и, задавая вопросы о материальном положении, слышим обычно в ответ «Ужасное!», но при этом никто не считает себя нищим. У Дейла Карнеги есть выражение типа того, что каждая тюлька мнит себя селедкой — это к тому, что нам свойственно представлять себя немножко выше, чем мы есть на самом деле. Вы сами, задав мне вопрос, и ответили на него: о необходимости иметь профессионально подготовленных социальных работников, которые буду работать с этой категорией людей и объяснят им, что они уже сегодня должны откладывать себе на пенсию. Но в первую очередь займутся профотбором, потому что далеко не каждый может ходить в море – это требует и здоровья, и соответствующей психологии, и многих других качеств, о которых на берегу в семнадцать лет не задумываются. Затем – профподбором, потому что один способен быть судовым механиком, а другой судоводителем: здесь играют роль социально-психологические, и физиологические, и интеллектуальные особенности, то есть в этом плане с претендентами должны работать специально подготовленные люди.

Кто-то на профессиональном уровне должен заниматься профориентацией, которая, как бы мы не ругали Советский Союз, там была сумасшедше поставлена: практически у всех была рабочая подготовка, и никто не исключал для себя возможность работы на производстве. Сегодня же репетиторы и высшее образование для всех, иначе чувствуешь себя дураком. Грамотная профориентация у нас сейчас не ведется, следовательно, специалисты по социальной работе должны быть в школах. Далее – профадаптация, потому что нужно привыкнуть к учебному заведению. Не знаю, замечали ли вы, но самые эйфорически настроенные ребята — студенты первого, а особенно второго курса, когда они Бога за бороду уже схватили. Потом, когда они с ужасом начинают понимать особенности своей будущей профессии, тут же карточный домик благополучия, эйфории и распальцованности рушится. Потому, наверное, моряки и сидят в ресторанах, расставляя пальцы, что знают, когда деньги закончатся, им придется опять идти в море, в экстремальные условия, и выполнять работу, к которой они, может быть, и не всегда готовы.

После рейсов – это профессиональная реабилитация и последняя точка – посттрудовое сопровождение, потому что, согласитесь, больше, чем на социальную пенсию моряки, если они сами себе не проторили путь к нормальной пенсии, рассчитывать не смогут. Поэтому когда вы приводите своего ребенка к врачу, вы должны, во-первых, знать, что врач понимает в тех проблемах, за помощью в решении которых вы обратились, во-вторых, является достаточно подготовленным, и в-третьих, что он работает именно с этой категорией пациентов. Вот в данном случае социальная работа для моряков и членов их семей предполагает подготовку таких специалистов, которые смогут работать и в службах по делам молодежи, и в учебных заведениях морского профиля, и муниципальных структурах, и в Пенсионном фонде, и в крюинговых компаниях. Там тоже нет специалистов, а на Украине таких компаний сотни, и они занимаются купи-продай, не понимая, что подбирают живых людей, которые живыми и здоровыми должны вернуться домой. И последний аргумент: во всем мире такие специалисты для моряков есть.

— Вы говорите о социальной адаптации определенной профессиональной группы, но я вернусь к тому, о чем уже шла речь: я не считаю моряков самой социальной незащищенной категорией. А кто поддержит людей, которых государство выбросило за борт устоявшейся жизни: оставило без работы, вынудило к самостоятельному поиску трудоустройства, у которых остались такие же полуодинокие семьи и растущие без отцов дети? Они возвращаются с заработков и не знают, позовут ли их вновь и когда это случится – ведь и эти люди не могут в перспективе рассчитывать ни на какую другую пенсию, кроме социальной, потому что ни трудового стажа, ни страхового в своей стране не выработали. Кто же их социально поддержит – вопрос не праздный, их в Керчи поболее, чем моряков, будет?

— Социальные работники! Я вам просто сейчас описал наш профессионально ориентированный сегмент подготовки будущих соцработников, а ведь они за годы обучения в вузе проходят сорок одну дисциплину общего плана. Мне удалось связаться с россиянами, которые нас в этом плане крепко обогнали – это Ханты-Мансийский округ, где уже используется опыт широко ориентированных социальных работников. Поэтому я уверен, что если в наших муниципалитетах, Пенсионном фонде будут работать специалисты, знающие, с одной стороны, специфику моряков и членов их семей, но, с другой стороны, они будут как терапевты подготовлены гораздо шире.

— Вы говорите о нужности…

— … о востребованности…

— Нет, именно о нужности, потому что в вашем университете есть пример подготовки специалистов, которые якобы нужны городу, республике, стране, а на самом деле они получают квалификацию «безработный» — это экологи, которых, мало того, параллельно готовит еще один местный вуз, Керченский экономико-гуманитарный институт ТНУ. Профессия крайне нужная в наше время, но абсолютно невостребованная. Не получится ли так со специалистами по социальной работе: все понимают ее значимость и важность, будут кричать «нужны, нужны!», а на работу принимать не станут?

— Вы знаете, точно такой же вопрос я задавал первому проректору Национального педагогического университета имени Драгоманова Владимиру Павловичу Беху, который является автором стандарта по социальной работе. И он совершенно четко показал министерские документы, где государственные служащие, занятые в социальной сфере, должны иметь специальность социального работника. Сейчас те министерства, что задействованы в социальной работе, требуют профильных специалистов. То есть технолог по производству свинины не может им быть. Да, риск определенный есть, но наше общество – это общество рисков. Мы с вами не уверены, что будем работать завтра, и никто не заверит, что и завтра морской университет будет существовать. Всё не бесконечно, но в этом обществе рисков мы получили сейчас определенную помощь в подготовке социальных работников со стороны государства, которое будет требовать для профильных министерств и служб именно специалистов такого профиля и уровня. Как социолог я предвижу рост потребности в получении этой специальности, особенно на заочном отделении, потому что очень многие работающие на должностях социальных работников сотрудники не имеют профильного образования.

— Честно сказать, сама я плохо представляю, где и в каком качестве в том же управлении Пенсионного фонда будет работать социальный работник и чем он станет там заниматься, когда основная роль отведена инспекторам, а задача рассчитать пенсию требует экономической подготовки.

— Вот социальный работник и будет инспектором. Он в процессе обучения будет изучать экономику, и не только ее, а информатику, высшую математику, вычислительную технику, потому что курс включает в себя сорок одну дисциплину и несколько блоков – гуманитарный, педагогический, экономический, психологический, система берег – море. По оценке специалистов университета имени Драгоманова, нам удалось достаточно удачно сочетать и общие принципы социальной работы, и профессиональные аспекты, отличающие Крым от других регионов Украины.

— Где будет работать социальный работник, имеющий дело с моряками, что это будет за структура?

— У нас уже есть заявки от городских органов власти, от рыбного и торгового портов, от крюинговых компаний. На сегодняшний день я не вижу сложностей с трудоустройством таких специалистов.

— Их будут воспринимать в большей степени психотерапевтами, но ведь известно, чтобы поплакаться и пожаловаться, у женщин есть подушка и подружка, а у мужчин — бутылка и теплая компания? А здесь, в общении с социальным работником, нужна мало того что потребность, но и определенный менталитет, когда взрослый, профессионально состоявшийся человек приходит и выворачивает душу наизнанку.

— Те, кто станет специализироваться по социальной адаптации, как вы выразились – психотерапии, будут работать в системе берег – море и подниматься на борт приходящих в порт судов и работать с членами экипажей.

— Прекрасно, но нарисованная вами картина идеализирована и оторвана от реальности. Сейчас, во всяком случае, в Керчи, в порты приходят суда не с местными экипажами. Всё происходит совсем иначе: один керчанин сошел на берег в какой-то африканской или европейской стране, прилетел в страну и доехал поездом или автобусом до города. Я это к тому, что моряки, выходит, должны сами нарываться на разговор с социальным работником – не может же специалист по социальной адаптации бегать по городу в поисках моряка, сошедшего на берег.

— Это работа с крюинговыми компаниями: когда они будут направлять моряка на судно, то одновременно и давать ему информацию, куда ему следует обратиться по возвращении из рейса, если возникнет такая потребность. А то, что потребность есть, как я уже говорил, подтвердил опрос моряков и членов их семей.

— А в чем потребность, что нужно этим людям от социального работника, какая конкретно помощь?

— Находясь длительное время в ограниченном пространстве, однополом коллективе, языковой изоляции, других социальных, экономических и политических условиях, они утрачивают связь с реальностью. Если мыслить в идеале, то на каждом судне должен быть социальный работник. До революции эту роль выполнял батюшка, после революции — худо-бедно, первый помощник капитана.

— Вы говорили о работе социальных работников в крюинговых компаниях. Но ведь они набирают в экипажи по звонку судовладельцев, не занимаясь подбором экипажей. Ведь неизвестно, сможем ли мы с вами, как пример, провести в замкнутом пространстве не два часа, а шесть месяцев, не случится ли так, что через какое-то время мы настолько осточертеем друг другу, что полезем один другому совать кулаки в лицо.

— Вы в данном случае описали принцип работы и подбора кадров отечественными крюинговыми компаниями. Но если бы вы столкнулись с тем, как подбирают наших студентов для сбора клубники в Великобритании или кормления свиней в Голландии, удивились бы, наверное, потому что приезжают специалисты и тестируют наших ребят по полной программе. На Украине работают, по меньшей мере, четыреста крюинговых компаний – и это показатель перспективной востребованности. Потребность в социальных работниках только по Крыму в ближайшие пять лет где-то тысячи полторы. Я на всё это надеюсь, я оптимист по жизни и буду делать всё, чтобы студентов было больше, и все они были успешно трудоустроены.

— Как в наших людях воспитать потребность в социальных работниках?

— Самая большая беда в том, что у большинства украинского населения отсутствует доверие к власти и государству как таковому. Пока государство не обретет доверие, мы не будем верить ни одному его представительскому органу. Да, это будет тернистый путь, но я уверен, если нашему государству удастся доказать свою состоятельность, люди станут более открытыми, законопослушными и станут идти по жизни цивилизованным путем, как делается в нормальном обществе.

— Сегодня моряку, работающему в другой стране, фактически имеющему не легализованный заработок, не светящему свой доход и не платящему налоги, но тем не менее имеющему возможность приобрести здесь жилье или другую недвижимость, престижный автомобиль, учить ребенка в элитном вузе, прийти к социальному работнику и признаться во всем этом – в нашей стране больше, чем риск – это самоубийство.

— Если верить Сергею Тигипко, то на базе Крыма правительство собирается делать полигон по легализации доходов населения, чтобы люди как минимум обеспечивали свою будущую пенсию по солидарной системе. Мы с вами, конечно, этого не решим, но у нас с вами есть инструмент для разъяснения необходимости участвовать в такой программе.

— Но наши люди научены своим и чужим горьким опытом жизни в этой стране и вряд ли поведутся на слова Тигипко, потому что не верят ни государству, ни правительству, ни президенту, ни тому же самому Тигипко и опасаются доверить заработанное украинскому банку, предпочитая хранить деньги или под матрацем, или, если есть такая возможность, в зарубежном банке. Не верится мне, что моряки откликнуться и будут первопроходцами солидарной пенсионной системы на Украине.

— Это ваше убеждение и, наверное, не только ваше. Переубеждать смысла нет, отвечу одной фразой – дорогу осилит идущий. Если мы будем топтаться на одном месте и держать дулю в кармане, то никогда в Европу не попадем. И то, что сейчас стараемся делать мы, — это попытка разорвать порочный круг.

— Но ведь государство за двадцать лет не сделало ничего, чтобы завоевать доверие своих граждан. Не то страшно, что мало денег, работы и счастья, а то, что люди, живя в этом государстве, имея паспорт его гражданина, ему не верят, потому что оно оказалось самым хитрым хохлом.

— Знаете, Карцев еще в горбачевские времена озвучил мысль Жванецкого, что государство обманывает нас, а мы в то же самое время пытаемся обмануть государство. И действительно, этот порочный круг глубоко сидит в каждом из нас. Но должны же, в конце концов, найтись люди – назовите их энтузиастами или идиотами, которые попытаются его разорвать. Вот в данном случае я хоть одну ниточку из этого порочного круга выдерну. И пусть вспомнят, что начинали это в Керчи, в морском технологическом университете.