И ГОСУДАРСТВУ, И ОБЩЕСТВУ, И КРЫМЧАНАМ
Одно дело настроение одного человека, совсем другое — группы людей. Эти группы могут быть составлены по разным признакам — возрасту, мировоззрению, национальности… Как ни крути, мы все так или иначе принадлежим к этим разным группам, причем зачастую сразу к нескольким, и наше поведение во многом зависит от настроений внутри этих групп. А как они, эти самые группы, поведут себя в той или иной ситуации? Как та или иная группа чувствует себя на данный момент и как скажется ее настроение на других?
Ответы на эти и многие похожие вопросы ищут ученые-обществоведы. Для Крыма их исследования особенно важны сегодня, когда кардинально поменялся статус нашей республики.
Несколько дней на полуострове провела группа российских исследователей, в том числе представляющих и Российский институт стратегических исследований (РИСИ). Для сведения: выводы и рекомендации этого научного учреждения ложатся на стол тем, кто принимает решения, в том числе (и, наверное, в первую очередь) — президенту РФ.
Ученые поездили по городам и поселкам, повстречались с массой людей, побывали в вузах и библиотеках. Беседовали с людьми разного возраста, статуса, образования и профессий. Дали и [url=http://old.kr-eho.info/index.php?name=News&op=article&sid=13009]пресс-конференцию[/url], о которой мы писали, где была презентована книга Ислама Сайдаева «Муравьиная работа или развенчание «чеченского Геббельса».
Последним аккордом этой поездки по Крыму стала встреча ученых в Крымском экспертном клубе, где были внимательно выслушаны и обсуждены впечатления гостей, их догадки и выводы. После долгого заседания клуба мы попросили ведущего научного сотрудника РИСИ Яну Амелину и ученого-кавказоведа, специалиста по радикальному исламизму в России, старшего научного сотрудника РИСИ Галину Хизриеву поделиться впечатлениями с читателями «Крымского Эха».
— Вы не раз здесь бывали?
— Да, ситуацию на полуострове я наблюдаю уже давно — и в православной сфере, и в мусульманской.
Яна Амелина: Я занимаюсь крымской проблематикой с 2002 года. Сейчас живу на Кавказе, и мне интересно сравнить кавказскую и крымскую ситуации. Естественно, мой интерес актуализировался после воссоединения Крыма с Россией. И то, что раньше было просто хобби, сегодня, по понятным причинам, становится служебной обязанностью.
При всех нюансах и особенностях ситуации на Кавказе, в Поволжье и в Крыму, их объединяет одно: очень быстрая динамика изменения. Поэтому, чтобы успеть за динамикой в Крыму, особенно после таких фундаментальных сдвигов в статусе полуострова, нужно наблюдать ее в режиме реального времени. Впрочем, все это, за исключением некоторых деталей, было видно издалека.
— Вы обе исследовали ситуацию в среде крымских мусульман?
Яна Амелина: В том числе.
Галина Хизриева»
— Здесь мы говорим только о крымских татарах или можно назвать еще кого-то?
Галина Хизриева: Меня интересуют, конечно, все мусульмане, в том числе и крымские татары.
— Да, крымские татары — это самая большая этническая группа из числа мусульман, и если им будет неуютно, то будет плохо жить всем…
Галина Хизриева: Мне кажется, если жить неуютно даже самому маленькому народу, это очень большая проблема для всей страны. По сравнению, например, с крымскими татарами чеченцы и тем более ингуши более многочисленные народы, но, когда произошли известные события, неуютно было всему государству. Поэтому мы понимаем, что очень важно благополучие каждого народа. И неважно: 200 тысяч народ, миллион человек, или 150 — мы считаем, что, если целому народу некомфортно живется в стране, значит, есть проблемы у всех.
Яна Амелина: В Крыму мы говорим в этом смысле в первую очередь о крымских татарах.
Яна Амелина: Я бы так сказала: крымским татарам и славянскому большинству Крыма нужно избавляться от взаимных фобий. Они отчасти оправданы — у нас достаточно сложное историческое прошлое. И несколько проблемное настоящее, но для того, чтобы будущее было светлое, нужно от всего этого уходить. Если говорить о крымских татарах, их слабое место видится в том, что они слишком погружены в переживание собственной национальной исключительности, причем проблемной.
На самом деле ни у кого — ни у человека, ни у народа — жизненный путь не усыпан розами. Крымским татарам досталось — безусловно; они, конечно, пострадали; нечестно и несправедливо отрицать их страдания в ХХ веке при сталинской системе. Не будем забывать, что русские и многие другие народы также очень сильно пострадали. Но если мы будем все время вспоминать, как сильно мы, то есть наши отцы и деды, страдали, то далеко не уйдем.
— Это ведь технология такая! Но кто ее использует, кому выгодно, чтобы целый народ долгие годы находился в режиме психологической травмы? Почему крымских татар все время подзуживают — зачем это нужно?
Яна Амелина: Если бы просто подзуживали, без всяких на то оснований, то это давно бы уже прекратилось. Однако на сегодняшний день у крымских татар сформировался настоящий комплекс «особой проблемности». Да, они депортированный народ, который сейчас, к счастью, вернулся, на свою родину, прошел достаточно сложный период обустройства и адаптации на новом месте, и теперь они выходят на этап полноценной интеграции в крымский и в целом общероссийский социум. Сегодня нужно думать не о том, кто кому и какие обиды причинил, не припоминать их бесконечно, а о том, как, возвысившись над старыми обидами — это касается и русских тоже — занять свое достойное место в этом самом социуме.
— Вы хотите сказать, что сейчас крымских татар никто не провоцирует, не организует, то есть эту «ранку» никто не «расковыривает», а в основном это вопрос психологический?
Яна Амелина: С одной стороны, это, совершенно согласна, вопрос психологический, и эта проблема во власти самого крымскотатарского народа: стоит пройти психологическую самореабилитацию и избавиться от этих комплексов. Дай Бог, что народ найдет силы сделать это самостоятельно.
В то же время совершенно очевидно, что эти комплексы и даже прямые фобии (например, разговоры о какой-то якобы возможной депортации сейчас, в нынешние времена, в составе РФ!) совершенно не соответствуют действительности. Подобных планов ни у кого в российском руководстве, разумеется, нет, и это можно сказать со всей ответственностью. Те, кто вбрасывает и раздувает подобные абсурдные слухи, — это и агентура СБУ, и часть руководства меджлиса, и, конечно, стоящие за ними внешние силы, в первую очередь, со стороны Запада — находятся главным образом за пределами полуострова. Борьба с такими «информационными потоками», разоблачение лжи – одна из задач специальных служб.
Галина Хизриева: Дагестан — место особое. У дагестанцев, мне кажется, напрочь отсутствует этот «ген национализма». Если происходят какие-то трагические события, в том числе с большим коллективом, то мы прежде всего начинаем думать, какие политические события привели к этому, а не обвинять кого-то — русских или соседей — ногайцев, кумыков… Например, последний раз нас переселяли практически в голую Ногайскую степь и на кумыкские территории. Естественно, при такой серьезной ситуации безземелья в Дагестане там возникла конфликтная ситуация.
Но тем не менее, я не помню, чтобы кто-то из лакцев обвинил в этом кого-то по национальному признаку. Точно так же мы были во время войны переселены с гор — а у горских менталитет, уклад жизни отличается от жителей предгорий, тем более от городского образа жизни. Например, в семье моего папы селение началось с кладбища. Выселили нас на чеченские территории, потому что были депортированы чеченцы-акинцы, нас переселили во время войны на их территорию…
— Я бы хотела узнать, как вы выходили из такой ситуации…
Галина Хизриева: А мне непонятно, почему крымские татары на протяжении стольких лет продолжают пестовать свои фобии.
…Вернусь к истории своего рода. У нас род отца был очень непокорным: убийство царского наместника привело к тому, что мы были вынуждены уехать в аварские места. Но мы понимали, что делали: мы сопротивлялись государству и соответственно, на что обижаться? Мои предки шли на это осознанно, они считали, что так они сохранят семью.
Так мои предки появились в Ялте — они ушли в муханчер. Они хотели уехать в Турцию, но, поняв, что Турция — не панацея, что так мы теряем свою родину, они остались в России. Не потому что любили, опять же, не потому что собирались стать православными, а потому что понимали, что издержки от нашего отсутствия гораздо выше, чем отъезд. И этот расчет оказался правильным, потому что, когда развалились Османская империя, всех записали турками — и татар югославских, и армян, и кого там только не было, и сейчас наши потомки мухаджиров уже не владеют родным языком, и говорят, как выходцы с того света на этом языке, который не развивался.
Мы понимаем, что мудрые наши предки поступили совершенно правильно. Поэтому мы знаем свою трагическую историю, знаем, почему эти трагические события с нами происходили. И мы ценим своих героев, уважаем их и уважаем в том числе и решение наших предков остаться в России.
Галина Хизриева: Я увидела сложную структуру растерянности разного рода. Во-первых, это касается исчезновения меджлиса. Я увидела недетализированную структуру растерянности перед тем, что утрачена некая система управления, выстраиваемая долгие годы. Люди не знают, кому верить, куда пойти. Нет сильных лидеров…
— То есть, они не готовы остаться без поводыря в виде меджлиса?
Галина Хизриева: Понимаете, в чем дело: как и у чеченского народа, как и других депортированных народов, в депортации сложился свой тип, свой способ выживания. Этот способ всегда был связан с неукоснительным подчинением старейшинам или лидерам. Нарушить эту систему означает оставить людей без социальных связей, без социальной поддержки. И вот эта система сегодня нарушена.
Яна Амелина: Я бы отметила несколько моментов. Крымские татары, действительно, сейчас во многом в растерянности. После распада СССР они оказались в составе украинского государства и в целом приняли этот факт. Русское большинство Крыма, мягко говоря, не очень хорошо воспринимало, что полуостров остался на Украине. Две общины оказались де-факто противопоставлены друг другу, и лишь в последние годы конфронтационность начала постепенно сглаживаться.
Сейчас крымскотатарское сообщество испытывает фрустрацию иного рода: оно внезапно оказалось в составе российского государства, к чему, разумеется, не готовилось. Впрочем, положа руку на сердце, к этому по объективным причинам не была готова и большая часть крымского сообщества. Мы на эту тему с многими коллегами и два, и пять лет назад говорили. Трезво оценивая тогдашнюю ситуацию, все понимали, что Крым при нашей жизни вряд ли вернется в состав России.
— Если бы еще лет десять протянули, то точно бы Крым потеряли, и возвращения никто не захотел.
Яна Амелина: То, что случилось, было не прогнозируемо – не случайно муфтий Северной Осетии Хаджимурат Гацалов назвал это Божиим Промыслом. И если для русских это стало приятной неожиданностью, то для крымскотатарской части населения стало просто огромной неожиданностью, с которой они не справились до сих пор. Решение, как им жить в России, крымские татары пока еще только вырабатывают. Сейчас они, по большому счету, не знают, что требовать от российского государства, какие задачи ставить перед ним.
Яна Амелина: Похоже, процесс идет достаточно быстро и позитивно. Однако есть другая, более серьезная проблема. Понимает ли народ, к чему стремится, в более общем смысле? В чем состоит национальная идея крымских татар?…
— А какая национальная идея у русских?..
Галина Хизриева: Я вообще насчет к поиску национальной идеи в современную эпоху очень скептически отношусь. Сейчас спроси какого-нибудь португальца: в чем ваша национальная идея? Кто его знает… Ну строят они европейского человека — человека европейского общества. Но это не национальная идея португальцев! И многие исследования доказали, что никакого «европейского человека» тоже не построили — кто был французом, тот французом и остался.
И в России прошла острая фаза поиска этой идеи — после того, как закончился парад суверенитетов. Мне кажется, что на Украине есть некая ретардация (замедление) общественно-политических процессов; у крымских татар еще остается этот запал — они являются последним народом, который все еще в этом параде суверенитетов принимает участие. Но — рассосется. Уже сейчас видно, что есть силы, которые понимают бесперспективность этой игры в национальное определение на тех условиях, на которых они выдвигают эти смыслы. И они, как мне кажется, уже создают некие новые структуры, которые готовы говорить с властью о поддержке духовных, культурных, образовательных и других проектов, связанных с крымскотатарским народом.
— Яна, вы тоже так считаете, что «рассосется»?
Яна Амелина: Нет, само по себе, конечно, ничего не рассосется. Пока ясно одно: крымские татары должны, прежде всего, себе, ответить на вопрос, чего они хотят для себя как для народа. И на обывательском уровне, и на более высоком уровне глобальных смыслов. Потому что из этого проистекает все остальное, в том числе отношение к российскому государству и, соответственно, стратегия поведения.
Кстати, и ситуация с исламом в Крыму тоже будет отчасти определяться ответами на эти вопросы, потому что если ответы не будут найдены на светском пути, значит, они отыщутся на религиозном, возможно, даже радикальном. Бросающееся в глаза отличие крымских татар от многих других народов постсоветского пространства в том, что долгое время национальное движение, цементируя народ вокруг себя, давало ответы именно в светской парадигме. А вот что будет дальше, посмотрим. И здесь на государство ложится очень большая ответственность. Оно должно помочь крымским татарам, не отталкивать их, а разговаривать с ними.
Галина Хизриева: Есть такое мнение, что мы «сами себя пугаем», но я считаю, что это уже вполне сформировавшаяся угроза, она на самом деле существует. Есть несколько стратегий для народа, который хочет самоопределиться. Есть понятие ирредентизм (воссоединение территории, на которой проживает ирредента, с титульным государством, в котором их этнос уже составляет большинство — ред.). Ну какой в данном случае тут ирредентизм — к турецкому, что ли, государству примкнуть?
Сепаратизм не проходит в наших условиях; опять же это невыгодно для большинства крымских татар эта позиция. Выехать (эскапизм) — еще одно решение вопроса, но это тоже не стратегия, поскольку в течение 40 с лишним лет детям с малых лет твердилось, что наша родина — не Турция, не Казахстан, не Узбекистан, а Крым. Дети к этому привыкли, с молоком матери это впитали и соответственно эскапизм не для них.
Есть еще внутренняя миграция. А что это? Это уйти в исламизм. На волне протеста возникает этакая внутренняя миграция. Хороший ли это путь? Нет, нехороший.
Да, и еще есть интеграция. Никто не говорит о консолидированности с русскими — а в чем она заключается? В том, что вы боретесь и получаете свои места в органах власти, развиваете свою культуру — но в рамках той государственности, в которой вы находитесь в настоящее время. Это очень важная вещь на самом деле. Сейчас, к сожалению, развивается один из самых нехороших путей протеста — эскапизм. «Мне политически не нравится Россия, тогда я буду против России, но я не уеду, а буду против России с исламистами». Это разве решение психологической проблемы?
— Исламизм — реальная угроза?
Яна Амелина: Это реальная угроза всему миру. И Крым здесь не в стороне от общемировых и общероссийских процессов. То, что исламистская дуга, исламистский фронт должен быть замкнут через Крым, совершенно очевидно. Это уже происходит в шаговой доступности — но есть и сопротивление материала. Крымские татары — один из наиболее светских и в то же время глубоко верующих традиционно исламских народов. Для очень многих людей именно светский путь развития представляется не только приоритетным, но и единственно возможным.
Даже если сравнивать чисто «количественные» показатели, можно уверенно сказать, что девушек и молодых ребят, одетых по исламистской моде, в Крыму намного, принципиально меньше, чем, например, в Казани. Конечно, это внешний маркер, но он весьма красноречив. Говорить о существенном росте приверженцев исламского радикализма в Крыму сейчас не приходится. Впрочем, это не значит, что его не будет ни при каких обстоятельствах — во-первых, а во-вторых — что геополитические враги России не захотят использовать эту карту. Это вполне возможный вариант развития событий.
Но его достаточно легко купировать. Подогреваемому извне радикально-исламистскому пути есть разумная и удовлетворяющая подавляющее большинство альтернатива. Крымские татары не должны быть загнаны в гетто узко понятого национального интереса, а должны иметь все возможности не на словах, а на деле пользоваться всеми правами российского гражданина. И в плане личной самореализации, и в плане возможности участия в общественно-политических структурах, бизнесе, и так далее, наравне с остальными.
— Надеюсь, это не последний наш с вами разговор, поскольку вы наверняка к нам еще приедете. Напоследок: изменение ситуации в среде крымских татар — это задача государства или общество само с этим справится? Или совместная задача? И чья тут роль должна быть больше?
Галина Хизриева: Что касается вовлечения людей в секты исламского характера… Кстати, я тут не говорю об исламизме, для меня исламизм — это политический ислам…
— Тот, который заканчивается терроризмом?
Галина Хизриева: Не обязательно — халифатом, например. Но, как сказали исследователи из фонда Никсона, недавно прочитала, — «понятно, что такие цели не реализуются без крови». Поэтому я говорю о вовлечении в секты. Мы привезли фильм, показывали его в евпаторийской мечети — его сюжет касался именно секты, не ислама. Мы не раз уже говорили, что никаких иных духовных основ, кроме идеологии — они распались, а религия как была, так осталась путеводителем для многих людей в смысле духовных ценностей.
Поэтому естественно, главное — чтобы люди не уходили в секты. Это важно как для христиан, так и для мусульман. Это задача общества, духовенства, но у духовенства и общества нет денег для того, чтобы противостоять мощной международной глобальной машине, для которой исламизм является инструментом глобализации общества. Мы не хотим, чтобы наши российские мусульмане, частью которых теперь уже являются и крымские татары, в это вовлекались. Понимая, что крымские татары не имеют той прививки, какая была у нас в виде войны, в виде крови, в виде потерь.
Яна Амелина: Не допустить развития событий по радикальному пути — задача и государства, и общества, и семьи, и школы, и духовных институтов, и православной церкви. И партийных организаций, и экспертного сообщества, и СМИ, и всех — это касается каждого человека.
Галина Хизриева: Исламизм — это безусловное зло. И тот, кто это развивает в Крыму, должен понимать, что к нему будут претензии.
7 комментариев
Так много говорили, говорили, а выводов как бы и нет. На самом деле проблемы-то особой нет. Законы у нас никого не ущемляют ни по национальному, ни по конфессиональному признаку. Если малые народы не занимаются самоизоляцией, не требуют привилегий по национальному признаку или квот во власти или учебных заведениях или на рабочих местах, то никто не будет обращать внимания на их национальность. Ведь все равны, главное, чтоб человек был хороший и профессионал своего дела. А если представитель какой-либо национальности наоборот хочет показать, какой он национальности, в связи с этим требует каких-то дополнительных "бонусов" — вот тут и начинаются проблемы.
Друзья..
Не хотел Саня на рыбалку ехать. Очень не хотел. Как чувствовал. Но друзья всю неделю уговаривали — по телефону, по душам и по загривку. Друзей понять можно — они машину искали. А у Сани машина была. На пятый день Саня понял, что ехать придется. Жене сказал, что едет к маме, любовнице — как ни странно, то же самое. Обеим обещал вернуться к вечеру.
Галдящая орава Саниных друзей достала водку и начала рыбачить еще в машине, в шесть утра. На полпути снасти закончились, и пришлось останавливаться, чтобы купить еще. После прибытия на место рыбалка продолжилась, и спустя часа три-четыре Саня, как самый трезвый, был командирован за новой порцией наживки. И закуски. К вечеру друзья висли на Сане и уговаривали: — Ну, давай, выпей с нами. Вот мы тебе налили, вот тебе килечка. Оставайся! Саня с полным до краев стаканом в руке лишь мотал головой — не буду, мол. Ему предстояло развести всех по домам, и оставаться на ночь не хотелось. — Ну, ладно, — сжалились друзья, — Дуй домой. Мы останемся. Сами завтра доберемся. Пойдем, до машины проводим. Саня вышел на полянку… и обомлел.
Его родная "четвера" стояла на бревнышках. Колес у машины не было. Сняли. Вот же, блин, съездил к маме! Что делать? Как отмазываться?! Друзья тоже притихли и топтались вокруг горемыки. Потом один из них робко тронул за плечо: — Ну, чего, Сань… Завтра утром что-нибудь придумаем. На вот, хлебни для успокоения. Саня молча съел стакан водки в три глотка. И тут друг повернулся куда-то в сторону леса и заорал: — Народ! Все, он выпил! Из кустов выкатились четыре Саниных колеса.[img=center alt=title]http://mtdata.ru/u18/photoE5B9/20635774763-0/original.jpg#20635774763[/img]
Статья 17
1. В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией.
2. Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения.
3. Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.
Статья 18
Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием.
Статья 19
1. Все равны перед законом и судом.
2. Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности.
3. Мужчина и женщина имеют равные права и свободы и равные возможности для их реализации.
Если "разговаривают" (причем, постоянно, власти, за счет общего бюджета) только с одной этнической группой, значит — это есть нарушение Основного Закона России!
Не только исламизм — это зло….,а любая религия это зло, потому, что отвлекает людей от настоящей действительности и пудрит им мозги всякими религиозными догмами… Прав был Ленин — "Религия это опиум для народа…"
ДЕТСКИЙ ЛЕПЕТ. ЛЮДЯМ ВАЖНО РАВНОПРАВИЕ. НЕОБХОДИМО ОТМЕНИТЬ СТАТУС КРЫМСКИХ ТАТАР — "ДЕПОРТИРОВАННЫЕ Т.Е. ИЗГОИ, ВОЗМЕСТИТЬ УЩЕРБ, ПРИРАВНЯТЬ ЮРИДИЧЕСКИ, И ДАТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ ДОСТИЧЬ ФАКТИЧЕСКОГО РАВНОПРАВИЯ.
>А если представитель какой-либо национальности наоборот хочет показать, какой он национальности, в связи с этим требует каких-то дополнительных "бонусов"
А если государство забирает "бонусы" по нац признаку?
Крымцы ощущаеют свою особенность не на пустом месте, они едиственные В СССР были поражены в правах по нац. признаку до 87 года.
Чеченцы и другие депортированные были полностью восстановлены в правах после указа 57года, т.е. имели равные права с другими гражданами CCCР, крымцы нет.
Мангуст, справедливость была восстановлена 25 лет назад. С того времени все стали равными. О чём разговор?