1. Мифология — это форма освоения мира, этот процесс происходит перманентно. Он не остался где-то в прошлом, он всегда в настоящем.
2. Смерть идеологии объявлена преждевременно. Мифология есть ядро идеологии. Идеология технология развертывания мифологии.
3. Идеология есть технология реализации мифологии.
4. Три смуты: Семибоярщина; Октябрьская революция и гражданская война; горбачевская перестройка
5. Отрицание части своей истории есть верный признак смуты. Преодоление смуты в признании единства и целостности собственной истории.
Разгадка раны «раскола» среди патриотов, которую бередят наши противники, не в том, что красное в 1991-1993 годах поменяли на белое. Разгадка в том, что третья Смута, начатая при Горбачёве, ещё не исчерпала себя. Она продолжает вспыхивать в финансово-экономических дебатах, в межклановых дрязгах, во взаимных наскоках электронных медиа.
Нужно строить цельный образ тысячелетней России – ее единую и целостную историю. Задача сложная: без единого образа будущего невозможно преодолеть раскол прошлого, но без единого образа прошлого невозможно построить.
Уробо́рос (др.-греч. οὐροβόρος от οὐρά — «хвост» и βορά — «пища, еда») — свернувшийся в кольцо змей, кусающий себя за хвост. Этот символ имеет множество различных значений. Наиболее распространённая трактовка описывает его как репрезентацию вечности и бесконечности, в особенности — циклической природы жизни: чередования созидания и разрушения, жизни и смерти, постоянного перерождения и гибели.
В то же время для значительного числа сограждан 7 ноября, день взятия власти в Петрограде большевиками, остаётся историческим символом, от которого они не хотят отказываться. И на следующий год это символическое событие ждёт вековой юбилей.
Два этих праздника в угоду политической конъюнктуре выдаются мэйнстримными СМИ за полюса конфронтации, за признаки раскола общества. Для кого-то из партии власти новый праздник (хотя он не новый — это «Казанская», всегда отмечавшаяся православным народом) действительно стал поводом глумливо намекнуть на замену и упразднение «главного советского праздника». А вместе с ним — на замену одной части расколотого сознания, «красного» патриотизма, другой его частью, антисоветизмом. Между тем, нет никакой связи между антисоветизмом и победой над Смутой. Совсем наоборот: отрицание целого периода истории и есть признак Смуты.
«Красный» патриотизм же — сложное явление. И если рассматривать 7 ноября как символ всего советского строя, вместе с победами и прорывами космического масштаба — то, конечно же, 4 ноября его никак не исключает, а, напротив, включает в себя. Ведь 4 ноября прежде всего — праздник восстановления национального суверенитета. Значит, когда мы были суверенны и сильны духом, мы ходили под «Казанской». Даже если при этом проводили парады и демонстрации в честь 7 ноября.
По Достоевскому, прекрасные, святые воспоминания спасительны для человеческой души, ткут ткань личности. Подлинно свободная личность не может строить свою жизнь на отказе от предшествующих ступеней развития себя и своего рода. Строки истории не смываются и не вымарываются даже и тогда, когда речь идёт о страшных трагедиях, в том числе потому, что и о беде надо помнить, знать её в лицо. Но в нашей истории есть такие течения самоотрицания, которые рано или поздно оформлялись не просто в общественные движения нигилистов, а в целые «исторические антимиры», угрожавшие самому существованию России. Эпохи, когда это происходило, мы и называем «Смутными временами».
Дежурные критики власти увидели новые шансы на возрождение Смуты 90-х в белоленточном протесте. Главная проблема «новой оппозиции» — неспособность найти зацепки, которыми она могла бы вовлечь в своё русло патриотов-государственников, разуверившихся в возможности смены либерального курса.
Заход с двух флангов – лево-радикального и этнонационалистического — даёт слабый результат. Оппозиция, по существу, воспринимается как подготовка нового витка гайдаро-чубайсовского разложения страны. Во что бы ни рядились оппозиционеры – в левое или в национальное, — анархический нигилизм и русофобский душок показываются наружу.
Те же самые критики власти — и одновременно Церкви — увидели новую манифестацию Смуты и в «деконструкционистской» контркультуре, с её непристойной антиэстетикой, демонстративно оскорбительной антиэтикой, выбором для акций символических мест исторических трагедий (размыванием памяти). Кумирдеконструкционистов — Малевич, предлагавший похоронить все памятники национальной культуры.
Последнее Смутное время, начавшись в 80-е годы с горбачевско-яковлевской «оттепели», сразу же дало антисистеме богатую пищу. В эпоху шизогонии власти, в разгар Смуты, при Ельцине, антисистема расцвела. Реализовалась давняя мечта всех самозванцев и русофобов — им удалось институционализировать Смуту, превратить её в псевдогосударство «малого народа», паразитирующее на большом народе и старом, советском наследии. Однако цикл жизни Смутного времени ограничен — и поэтому столь болезненно реагируют они на путинскую политическую модель 2012 года, в которой появляется всё больше признаков конца их, казалось бы, уже одолевшей страну, антисистемы.
Стоит сложнейшая задача сшивания разорванных частей народа. Для этого, как видится нам, нужно сделать следующее.
— Предложить ключевые принципы политики предотвращения Смути преодоления их.
— Написать эскиз национального «пантеона», в который должны войти исторические фигуры, образцы патриотизма и жертвенности, приемлемые для большинства патриотов-государственников.
— Разработать проект «постановления о смыслах»,излагающий идейные основы примирения государственников разных оттенков и направлений. (Бессмертный полк).
…Только договорившись между собой, государственники разных оттенков станут мощной политической силой. Чтобы пойти на примирение, надо научиться слушать друг друга и видеть перед собой высокую цель, более высокую, чем «приватизированные истины». Иначе не достичь искомой — объективной — соборности.
Этот путь — единственный. Именно таким путем выживают и восстанавливаются после потрясений великие цивилизации.
6. Идеологии:
Красный «патриотизм»
Антисоветизм, либерализм (белоленточный)
Красная и белая традиции России
Сегодня нам необходим взгляд с высоты птичьего полёта или с дистанции нового поколения, для которого красные и белые ипостаси разделённых смыслов стали уже легендарными. Силы старших слишком часто тратятся на ожесточённые споры, унаследовавшие родовую память невольных участников братоубийства. Раны гражданской войны, душевную боль исполнителей и жертв последующих чисток и террора продолжают намеренно тревожить телеведущие с улыбками вивисекторов.
Если старшим не под силу справиться с застарелым гневом, это под силу по-настоящему любящим их детям: пусть они станут третейскими судьями, которые объявят спор честных государственников устаревшим.Уже Сталин гениально предвосхитил тот синтез, который сполна может быть осуществлен только в XXI веке. Этот синтез состоит в том, чтобы обновить и очистить белую державную традицию, а с другой стороны — исправить и окрестить красную державную традицию, приблизить её к историческим истокам своей страны.
Одна и та же сила, транснациональная группа воротил, дважды за сто лет разрушила нашу державу, используя для этого и красных, и белых, и энергию держав-конкурентов России. Но сама эта сила без цвета и не различает цвета. Для неё партийные споры не имеют значения, главное, чтобы «просвещённые» люди и «патриоты» своих идей воевали и дрались друг с другом, а по итогам войн приводили к ней на заклание тучного быка.
Витии белой Смуты («февралисты» и их наследники — «демократы» 90-х годов) несли в массы либеральный космополитизм, трибуны красной Смуты — радикальный интернационализм. Россия же понималась ими как топливо, предназначенное в топку глобализации. Хотя и заворачивали они это своё представление в разные словеса.
Два крыла антисистемы пересекались и перекрещивались, иногда играя в две руки, как напёрсточник. Русский народ, несмотря ни на что, изживал Смуту, огромными жертвами преодолевая её последствия, растворяя её яд. Он делал своё дело: на месте красной Смуты строил свою традицию, традицию народной справедливости, труда и созидания, окрашенную в кумачовый цвет.
И на месте белой Смуты мы, изживая её, вновь построим белую традицию — не «февральскую», не «белогвардейскую», не «перестроечную», а традицию «белого царства», наших великих государей, собирателей земель, создавших империю и выпестовавших самый жизнестойкий народ на земле. Для нас обе традиции — красная и белая — наше достояние.
Красным и белым государственникам предстоит побрататься над Смутой, сварить два исторических конструкта в прочный нераздельный каркас. И не маскировать при этом сварные швы. В 1612 году земцы и казаки простили друг другу взаимные жертвы. Простить брату брата завещал и государь Николай II.
И сейчас, как в те Смутные времена, противоречия полезны только общему врагу — внешнему и внутреннему. 400-летие освобождения Москвы Вторым ополчением, действовавшим «вместе заодно» — достойный совет, который дают нам наши предки, достойный повод, чтобы сказать: это наша общая земля, это наша Правда.
7. Русский мир = русская цивилизация
Русская цивилизация (третий закон Данилевского) как и любая должна включать многонациональный этнографический элемент.
Инокентий: Крым — наш Новый Афон
Тезисы выступления на Ливадийском форуме
(Ялта, зимняя сессия, 09.12.2016 г.)
На фото — автор, декан
философского факультета КФУ им.Вернадского
