Рюрик Акимов: жизнь с морем и под парусом

ЛИЧНОСТЬ

Один из мудрых как-то сказал, оценивая свои жизненные приобретения: главное богатство – это возможность общаться с разными людьми. Правда, есть на этот счет и противоположные точки зрения. К примеру, такая: лучший собеседник – это умная книга, о многих людях, увы, такое не скажешь…<br />
Что ж, и с тем, и с другим мнением можно согласиться. Можно, конечно, и поспорить. И хотя с книгой практически всегда интересно и полезно «беседовать», все-таки первая точка зрения лично мне как-то ближе.

Возможно, потому, что на своем журналистском веку мне довелось встречаться с множеством людей и, не кривя душой, отмечу: с большинством из них общаться было приятно. А встречи с некоторыми из них можно отнести к категории подарков Судьбы.

КАК-ТО ТАК ПОЛУЧАЕТСЯ, что основную часть круга моего общения составляют старики. Кто-то может сказать, что такое определение – характеристика по отношению к ветеранам носит несколько грубоватый характер. Но для меня слова «дед» и «старик», наоборот, кажутся какими-то по-дружески теплыми и свойскими. Дедами (правда, за глаза) я называю тех, кто близок мне и по духу, и по восприятию жизни, и по оценкам окружающей действительности. Тех, кто не соответствует этой «платформе», я обычно дедами и стариками никогда бы не назвал. Уж извините, но это – пердуны, вечно ноющие и обремененные высоким грузом личностной самооценки…

Как-то, еще будучи мальчишкой, кажется в «Известиях», я прочитал очерк, который так и назывался: «Севастопольские старики». В них речь шла об особой «касте» дедов, всеми фибрами души и строками биографий, морским узлом связанных с Черноморским флотом и городом русской флотской славы Севастополем. Те старики, о которых шла речь, еще помнили смуту гражданского братоубийства, голодуху начала 20-х, пафосный настрой межвоенного двадцатилетия и, естественно, стали самыми непосредственными участниками событий военного лихолетья…

На их долю выпало немало лиха, но они не очерствели сердцем, сохранив любовь и к жизни, и к рядом находящимся людям. Тот, кто выжил из них, как ни удивительно, жили долго (а, может, так казалось?). Наверное, сказалась флотская закалка и морская «просолка». Их жизненный тонус и удивлял, и завораживал, и являл собой пример окружающим.

Севастопольские старики, о которых рассказывалось в том очерке, увы, уже давно ушли на вечную встречу к своим боевым собратьям, оставшимся в славной когорте вечно молодых. Но вот что удивительно: севастопольские старики, о которых написал журналист в начале 70-х, живут и сегодня. Точнее, такие же, как они. Наверное, это такой севастопольский феномен – один из тех, что свойственны нашему городу.

Чтобы убедиться в его проявлении достаточно, скажем, подойти к урезу воды Южной бухты, заглянуть в лица тех, кто ловит здесь ставридку и послушать разговоры рыбаков. Среди них и можно встретить настоящих «севастопольских стариков».

Парадокс, но факт: даже в наше бесполо-прагматичное время они продолжают жить, не позволяя прерваться связи времен и поколений. Правда, настоящих «севастопольских стариков» стало меньше. Ну, что ж, это естественно. Можно сказать, закон жизни. Нашей, севастопольской жизни: чем меньше становится флот – тем меньше связанных с ним людей…

ОДНИМ ИЗ САМЫХ уважаемых мною дедов из славной когорты севастопольских моряков является человек, носящий имя, которое в жизни я встречал сперва в учебниках, а потом лишь в «умных» книжках. В принципе, имена у нас бывают всякие-разные, даже весьма экзотические, типа Электрон, Гений, Авангард. Я уж не говорю о Марксинах, Жоресах, Октябринах и Кимах. В этих именах – дух времени и суть эпохи, в которых родители явили на свет этих наших сограждан. Но вот имя нашего героя, рожденного аккурат в году Кронштадтского мятежа, тотального вымирания Поволжья и начала перехода Советской России к НЭПу, выпадает из этого «революционно-перестроечного» ряда. Он относится к тем двум процентам призывников 1921 года рождения, которым удалось пройти через огонь Великой Отечественной и остаться в живых, потому его имя еще более «неестественно» в ряду своих современников – а назван в честь князя, давшего начало целой династии и положившего официальное начало Российской государственности.

Почему Рюрика Акимова, единственного сына довольно известного в то время чекиста, действовавшего на Дону и в Приазовье, назвали именно так, а не, скажем Вилором или Виленом, трудно сказать. Как говорит Рюрик Николаевич, в этом акте проявились особенности характера и воспитания его матушки Зинаиды Афанасьевны (именно так: «матушка», говорит он о своей маме, кстати, в противоположность этому – «отец». Строго и определенно…).

Его матушка была женщиной весьма образованной, знавшей языки и хорошо разбиравшейся в различных гуманитарных сферах. И уж в истории – определенно. Отец – Николай Александрович – был совершенно другого склада и уровня образованности. Но, как известно, именно противоположные заряды притягиваются. Потому вместе они и стали тем жизненным коктейлем, на основе которого был в конечном счете «синтезирован». Рюрик Николаевич Акимов, капитан 1 ранга в отставке, мэтр Черноморского яхтинга, старейшина яхт-клуба Черноморского флота, отметивший 21 сентября прошлого года аж 90 годков! Основательностью своей жизненной позиции, крепостью жизненного стержня и жизнелюбием он демонстрирует всем: жить – здорово! В его жизни и сегодня получается, как в той песне из кинофильма «Гардемарины, вперед!»: «Дурна ли жизнь иль хороша – едины парус и душа! Судьба и Родина – едины!».

ИЗ СВОИХ 90 Рюрик Акимов отдал морю 84, причем, более полувека из них ходил исключительно под парусами. И хотя по понятным причинам он уже не может испытывать судьбу (а любой выход в море – всегда испытание), беря на излом свои и душевные, и физические силы, но стоит отметить: он вместе с морем и под парусами. До сих пор. И до сих пор он испытывает от каждой встречи с морем чувство восторга и благоговейного к нему уважения.

– После первой же встречи море буквально влезло в мою душу. В этом – проявление его магнетизма, особенного влияния на людей. Без него я жить просто не могу – и это не просто признание любви. Это – констатация факта, – утверждает Рюрик Николаевич. – Вот, к примеру, занемог, а необходимо идти по неотложным делам в яхт-клуб. Сел в троллейбус, поехал – немножко полегчало. Как только увидел в окно синюю полоску морской поверхности – все болячки проходят. Еду обратно домой – снова, к примеру, колени начинают ныть… Но море требует не только любви, а гораздо большего.

– Море неумолимо, грозно и непредсказуемо, – не раз доводилось мне слышать от него эту «прописную», но незыблемую истину. – Люди любят море, но оно не отвечает им тем же – оно не имеет души. И потому не может принимать сигналы о капитуляции или мольбы о пощаде. Море – это стихия, которая убивает. И нужно быть готовым к борьбе за выживание, уметь противостоять испытаниям, невзгодам и бедам. Прежде всего, нужно быть психологически готовым к борьбе. Для успешного и безопасного плавания необходимы всестороннее знание моря, высокий профессионализм и большой опыт. Дилетантам в море делать нечего. В противном случае можно погубить не только себя, но и других. Море нужно уважать, обращаться с ним на «Вы», памятуя поговорку: кто идет в море за удовольствием, рискует попасть в ад…

Мудрость и опыт приходят с годами и конкретными делами. И прежде, чем получить право делиться и мудростью, и опытом, приходится съесть не один пуд соли. Соли морской. И не в переносном смысле, а в буквальном…

РОДИЛСЯ Рюрик в Новочеркасске, а его детство и юность прошли на Азовском и Черном морях, в Анапе и Таганроге, куда семью заносило по делам службы отца.

– В шесть лет я уже отлично плавал и нырял, а самым лучшим местом в мире для меня был берег моря. Помню себя, как начал ходить. Матушка не могла меня за руку удержать, если мы оказывались рядом с ним. В Таганроге, куда наша семья переехала в 1926-м, наш дом был практически на Азовском берегу. В распахнутые окна врывался свежий солоноватый ветер и доносился шум волн. Неудивительно, что первое плавание на крейсерской парусной яхте я совершил в шесть лет. Да так и «прирос» к палубе, пройдя путь от юнги до капитана. Выпустившись из школы, я пришел в военно-морское училище не только имея профессиональные практические навыки, но и, как нынче говорят, имея легитимное право ходить в море, «вывозя» кого угодно – я был полноправным яхтенным капитаном.

– Как это произошло? Конечно, подвернулся мистер Случай и улыбнулась Ее Величество Судьба, – рассказывает Рюрик Николаевич. – Отец и матушка работали, потому я был предоставлен самому себе. Родители, когда я был мал, конечно, меня запирали дома, но я вылезал в форточку и – на море. Самое привлекательное место – лодочная станция. Здесь, рядом с рыбаками, и проводил время. Помогал им, чем мог и бегал… за водкой.

КАК-ТО увидел большую красивую яхту, которая курсировала по Таганрогскому заливу между нашим городом и устьем Дона. Праздный народ поднимался на ее борт, чтобы поразвлечься и под парусом вкусить морских ощущений. Конечно, я не мог удержаться и попросил капитана взять меня с собой. Тот, как ни странно, улыбнувшись, мне не отказал…

Тот первый по-настоящему «большой» выход в море Рюрик запомнил на всю жизнь. Погода была довольно свежей, а потому яхту покачивало. Большинству пассажиров, мягко говоря, стало нехорошо – женщины заныли: «Давайте возвращаться…».

А мальчишке – хоть бы что. Пока остальные делились своим съеденным завтраком с рыбами, Рюрик облазил все судно. Когда яхта возвратилась в порт, Рюрику не хотелось с нее уходить – полюбил ее, что называется, с первого взгляда и, как выяснилось, на всю жизнь. Капитан, вновь улыбнувшись, сказал: «Ну что ж, приходи завтра».

– С этого «завтра» и началась моя парусная карьера, – вспоминает Рюрик Николаевич. – Многому пришлось научиться, побывать в разных переделках, а уж яхтенное дело предоставляет массу возможностей, чтобы как-то себя проявить – и на многометровую мачту забраться быстрее любой обезьяны, и под днище в холодную воду нырять, и в мутной воде на ощупь что-то делать, и много еще чего. А уж дел и забот хватало, ведь походы под парусом – это не курортное безделье, а тяжелая и повседневная работа, нелегкий моряцкий труд, постоянное напряжение нервов и физических сил. Но все это – в радость.

Двенадцать лет мальчишка, подросток и юноша ходил по Азовскому и Черному морям. Ходил через свирепые штормы, через «мертвые» штили, посадки на мели, попадание в рыбацкие сети и поломки. Изнурительные вахты и корабельные работы выматывали, выбивали из сил, но закаляли характер, и укрепляли волю и… приносили радость!

Время летело и, согласно философскому закону, количество пройденных по жизни лет изменяли качества, также количественно их прибавляя. Летом – хождение под парусом, зимой – тоже. Летом – гонки на яхтах, зимой – на буерах. В 12 лет Рюрик был уже рулевым 2-го класса, а это значит, что он мог управляться с крейсерской яхтой. В 16 лет – уже рулевой 1-го класса. А в 17 лет, приписав два года, ему присвоили капитанское звание. Так в 1939 году, сдав соответствующий экзамен, Рюрик Акимов стал яхтенным капитаном, в багаже, точнее, за кормой которого к тому времени было уже более 5 тысяч миль. По времени и расстоянию – солидный ценз наплаванности!

Конечно, нелегко было расставаться с Таганрогским яхт-клубом, но впереди было большое плавание – плавание, маршруты которого пролегали, порой, самыми причудливыми галсами.

УЧЕБА в Высшем военно-морском инженерном училище им. Ф.Э. Дзержинского, знаменитой «Дзержинке», пришлась на военные годы. Но, понятное дело, учеба тогда шла не только в тиши аудиторий, кабинетов и лабораторий. Прежде, чем в 44-м получить морской кортик и лейтенантские погоны, Рюрик повоевал в морской пехоте, защищая «колыбель трех революций». В 1942-м – боевая практика на черноморском крейсере «Ворошилов». В следующем году – вновь Черное море, гвардейский крейсер «Красный Кавказ». В 44-м – Северный флот, эсминец «Разумный». Затем – служба на Черноморском флоте. О том времени напоминают ордена Отечественной войны II степени, два ордена Красной Звезды, медали…

Карьера флотского инженер-механика Р. Акимова, как и многих офицеров, прошедших войну, переживших череду послевоенных сокращений и хрущевскую «оттепель-слякоть», складывалась непросто. Можно сказать, порой даже экзотически. Судите сами: свою службу Рюрик Николаевич закончил, будучи единственным моряком, в «зеленой» части, обеспечивавшей первые шаги отечественной космонавтики. Можно сказать, что его вклад в это дело был весьма существенным, о чем могли бы поведать суслики, испуганные видом флотского клеша в крымских степях под Евпаторией. Но, увы, суслики рассказать о том не смогли бы даже при всем желании. Да и времени с тех пор прошло немало. К тому же и с «космосом в Крыму» обстановка поменялась…

Служба у Рюрика Акимова при всем ее разнообразии и ответственном, тщательном отношении офицера к выполнению своих обязанностей сложилась, скажем так, средне. В этом смысле на нее повлияло несколько факторов.

Ну, во-первых, как это ни банально звучит, все-таки не все лейтенанты становятся адмиралами. Во-вторых, на его, впрочем, как и на его сверстников биографиях, в очередной раз подтвердилась жизненная истинность китайской мудрости: «Не дай вам Бог жить в эпоху перемен!». Да и сам Рюрик Николаевич сегодня утверждает: с неба звезд он срывать не старался. «Всю свою службу я прошел, не задумываясь о карьерном росте, – отмечает он. – Я был равнодушен к окладам, поощрению деньгами, служил честно, как считал нужным. И никогда не расставался с… вдохновением. Для меня вдохновение и море – слова-синонимы. Когда-то на флоте ходила пословица: «Господи Иисусе, вперед не суйся, сзади – не оставайся, в середине не мешайся». Я и не мешался, просто делал свое дело, как мне казалось, правильно».

К главному «вдохновению» добавились его производные – книги о море и стремление поделиться знаниями. Нельзя сказать, что Рюрик в школе был в первых учениках, да и в училище к «красному диплому» не стремился, но то, что обладает он энциклопедическими знаниями – это неоспоримый факт. Любовь к чтению привила ему матушка, а поведать о чем-то интересном окружающим – это от склада характера.

СЛУЖБА оставляет немного времени для занятий «посторонними делами». Но, как говаривал один из моих преподавателей в академии, моряки отличаются от всех остальных офицеров тем, что как раз на кораблях у них много времени – они ничем особенным не обременены: жены – на берегу, да и домашние заботы их не волнуют, так как у них, людей в основном молодых, и дома-то своего нет…

Рюрик Акимов, конечно, не мог выкраивать время так, чтобы его занятия шли в ущерб основным служебным обязанностям. Но случалось так, что его жизненные, душевные пристрастия совпадали с должностным регламентом, а также он не растрачивал понапрасну выдававшееся свободное время. Плюс к тому, не будучи поэтом, он все же из прозы моряцкой жизни выделял поэзию службы. А иначе и быть не могло: люди, связавшие жизнь с парусом, – это люди одухотворенные, с рифмой в сердце и высокими помыслами в душе.

Говоря об этом, все же отметим: несмотря на сердечную открытость, коммуникабельность, любовь к жизни (со всеми человеческими слабостями и их проявлениями), все-таки главными друзьями Р. Акимова были и остаются книги. На днях, зайдя в редакцию, он произнес: «Тут на развале увидел великолепную книгу Низами. Пойду сейчас на базар, куплю. Она украсит «восточную часть» моей библиотеки. Люблю Восток, мудрый народ там жил…», После этих слов – декламирование по этому поводу «мудрости» Омара Хайяма…

В далеком 58-м, вернувшись на Черноморский флот с Каспия, куда его занесло очередным служебным галсом, Рюрик начал составлять кроссворды для флотской газеты «Флаг Родины», затем – для других изданий. Уровень его творчества был признан редакциями «Водного транспорта», «Медицинской газеты», «Моряки Крыма», журнала «Морской флот». Основа для работы была мощная – глубокие знания и большой опыт военно-морской службы.

В СВОЕ ВРЕМЯ известный флотский журналист Анатолий Марета «назначил» Акимова нештатным начальником отдела морской практики черноморский газеты. Такого отдела в штатной структуре редакции, конечно, не было, но соответствующий раздел на полосах «Флажка», выходившего тогда ежедневно, был. А для флота, большого и активно плавающего, нужны были моряки, знающие моряцкое дело и соответствующим образом натренированные, обладающие необходимыми профессиональными и знаниями, и навыками.

Парус и шлюпка – область, в которой Рюрик Акимов «всегда на коне», из седла которого его не выбить (кстати, сейчас он работает над текстом и иллюстрациями для учебного пособия по шлюпочному делу). Он тверд в своем мнении, ставшем убеждением: моряк без знаний и навыков в этой области – не моряк. Он буквально с ходу может выдать десяток аргументов в подтверждение и укрепление своей позиции. «Чем крупнее и мощнее корабль – тем дальше моряки… от моря. Анализ катастроф, аварий и чрезвычайных происшествий в Советском и Российском флоте однозначно свидетельствует: со знанием моря у наших моряков не все в порядке. В небоевой обстановке моряки гибнут зачастую потому, что они имеют очень слабую морскую подготовку. Не зря же в составе военного флота Румынии, у итальянцев, у немцев, в ВМС других стран сегодня есть великолепные парусники. В XXI веке они не стали для них обузой или ненужной вещью. А у нас?».

Рюрик Николаевич не устает сокрушаться: шлюпкой и парусом на флоте перестали заниматься. Осталось всего два шестивесельных яла и две яхты. А были же времена! Еще недавно, буквально десяток лет назад на флоте организовывались и проводились шлюпочные походы, ежедневные тренировки, по воскресеньям – соревнования. Хождение под парусом, гребля на ялах, плавание – дело, которое можно было бы назвать обычным, естественным, даже рутинным. Да и как по другому?

Давая ответ на этот вопрос, Рюрик Николаевич может убедить кого угодно – и «профессионала», и дилетанта. Человек прямой и правдолюбец он не стесняется излагать свои взгляды на эту тему, в том числе и письменно – и в статьях, и в книгах, и в обращениях к начальству. Правда, «начальство» предпочитает отмалчиваться… Остается – писать и не терять надежды.

В 1961 ГОДУ из-под пера Р.Н. Акимова вышел «Учебник по основам военно-морского дела», в 1972-м – «Справочник моториста» (обе книги – в соавторстве). Помимо этого Рюрик Николаевич рецензировал книги и публикации по морской тематике.

Уже приблизившись к своему 90-летнему юбилею, Акимов, как горячие пирожки в ярмарочный день, одно за другим «выпекал» учебные пособия – «Теория корабля для яхтсменов и капитанов катеров» (2006), «Такелажное дело на парусной яхте» (2007), «Популярная теория корабля для яхтсменов и капитанов катеров» (2010). Изданные в Севастополе, эти книги, дополненные и исправленные, существенно переработанные, снова выходили в свет. Изданы они не только в Севастополе, но и в Москве. В этом – и оценка, и показатель востребованности труда автора, его объема и качества знаний. Уверен: таких специалистов осталось немного – не то, что в Севастополе, а во всем бывшем Союзе.

Еще один весьма красноречивый факт: на своем уже десятом десятке (!) он по-прежнему, как и раньше, преподает на курсах подготовки капитанов яхт и маломерных судов. После жесткого, требовательного экзамена из его рук новоиспеченные мореходы из числа «новых русских» и иных «новых», молодежь получают соответствующие яхтенно-катерные «права».

– К сожалению, у многих людей легкомысленное представление о море. Лучшие пловцы, «подкрепившись» спиртным, теряют умение плавать. Очень многие бесшабашно рвутся в море на чем попало: на надувных матрацах и лодках, не подготовленных к плаванию шлюпках и т.д. А некоторые горят желанием за один день стать капитаном. Жаль, что они не знают, что сказал персидский поэт Саади: «Море дарит человеку пищу, одежду, драгоценности, отдых и лечение, но самым большим его даром является благополучное возвращение».

Поэтому для получения звания яхтенного капитана надо пройти практическое обучение в яхт-клубе. Нужно владеть морским правом, иначе будешь попадать в опасные ситуации – не так отреагируешь на приказ береговой охраны или инспекции, могут и арестовать. И надо знать, как поступать в различных ситуациях.

Несколько лет назад я, – рассказывает Р. Акимов, – встретился с владельцем большой парусно-моторной яхты. Он мне сказал, что купил ее по настоянию жены, которая на ней хочет совершить плавание в Южную Америку! Выяснилось, что ни он, ни жена ни разу не выходили в море. И этот случай, увы, не исключение…

Неизменно, закрывая очередной яхтенный сезон, Рюрик Николаевич вручает кубки и дипломы лучшим севастопольским и крымским спортсменам, продолжая «болеть» парусом.

– В настоящее время парусный спорт у нас находится в упадке по многим причинам, – отмечает ветеран. – В былые времена яхтсмены под руководством опытных капитанов обучались в дальних плаваниях и гонках по Азово-Черноморскому бассейну. Тогда характерной особенностью парусного спорта была массовость. Поэтому часто на одну крейсерскую яхту приходилось три экипажа. Сейчас такого нет…

Впрочем, и раньше не все обстояло благополучно. Как считает Р. Акимов, огромный вред парусному спорту нанесли… Олимпийские игры. Они каждый раз проводились на дорогостоящих яхтах новых классов, что привело к прекращению выпуска крейсерских яхт и исчезновению у нас парусной школы. Для Игр стали скоропалительно готовить яхтсменов. Но они – не моряки, а «жокеи»…

Эх, сам бы вспомнил молодость! Остается лишь одно, точнее, многое: заочные беседы с авторами умных книг, преподавание, ради развлечения – плетение кранцев в яхт-клубовской «шхере», оборудованной в каземате бывшей 625-й артиллерийской батареи и… И написание новых книг.

АКИМОВ – великолепный рассказчик, чей лексикон богат, красив и… заковырист. Русский интеллигент и блестящий флотский офицер, он не чурается музыки «боцманской элоквенции», без которой, как он считает, морской службы просто быть не может. Слушать Рюрика можно бесконечно – из него, как из несущего умиротворение горного ручейка, льются воспоминания, байки, анекдоты, присказки и, конечно, цитаты изречений великих мира сего, а также поучительные житейские примеры.

Как-то я обмолвился: «Рюрик Николаевич, вы бы издали книжку со своими байками». Проходит довольно немного времени, раздается телефонный звонок и звучит традиционное: «Прошу аудиенции…». Через полчаса – стук в двери кабинета и доклад: «Принес»… Оказывается, моя рекомендация была воспринята не только буквально, но и воплощена в жизнь в кратчайший срок – Рюрик принес рукопись книжки, названной без особых изысков: «Разные случаи в спортивном мореплавании и рыбной ловле». Вещица получилась занятная и поучительная.

Через некоторое время новый разговор: «Написать бы вам книжку о своей жизни, Рюрик Николаевич»… Как говорится, сказано – сделано: в ближайшее время читатель познакомится с книгой «Воспоминания офицера флота».

За этим названием – жизнь и служба конкретного человека. Написана она откровенно и занимательно, хотя язык ее прост и не отличается особенным литературным «штилем». Впрочем, это и неважно. Ее достоинство – в содержании, в картине, вернее, масштабном полотне жизни целого поколения, которое, к величайшему сожалению, уже уходит от нас. Это – Поколение Победителей. Тех, кто, испытав тяготы непростых предвоенных лет, черпнул полной чашей горечи войны, восстанавливал страну и крепил ее обороноспособность, кто, отказывая себе во многом, желал счастья грядущим поколениям. Это – поколение моих дедов и моего отца, бабушек и мамы, которых, увы, уже нет…

Прочитав рукопись, я сказал автору: «На ее основе можно написать несколько романов и снять серию нынче модных «мыльных» телесериалов». И с этим, уверен, согласятся все, кто эту книгу прочитает. Ее страницы пропитаны духом эпохи, цветом, запахом и вкусом времени уже ушедшего ХХ века.

ГОВОРЯТ, что людей можно разделить на три категории: живые, мертвые и те, кто ходит по морям. Также известно: кто в море не бывал, тот в Бога не веровал. В этих словах – глубокий смысл. Они свидетельствуют о том, что моряки – люди особенные, с чем не согласиться невозможно. Но, как это не удивительно, Рюрик, в отличие от своих собратьев и коллег, не верит ни в Бога, ни в черта. Хотя о смысле жизни, предназначении человека, как говорится, о вечном и о душе он думает постоянно.

Как-то Рюрик Николаевич заговорил о вынужденном, но прекрасном морском обычае хоронить умерших и погибших в море. Более того, выяснилось, что он решил… быть похороненным в море – «там, где нашли свой последний приют, мои боевые друзья. Над могилой будут проходить корабли, посылая самим фактом своего присутствия нам привет».

Оказывается, как человек, доводящий любую идею и дело до конца, Р. Акимов по этому поводу даже обращался в разные юридические и административные инстанции, вплоть до высших украинских властей. Пришли официальные ответы: мол, законодательство такого порядка похорон не предусматривает и, соответственно, не регламентирует. Рюрик Николаевич огорчился, но ненадолго – ведь жизнь продолжается! И, главное, прожить ее, как сказал великий Джелаладдин Руми:

Все улыбались в час,
Когда невинный ты родился
и плачем заливался.
Так жизнь пройди,
Чтоб в час твоей кончины
Все плакали б, а ты бы –
улыбался.

Однажды Рюрик Николаевич принес мне целую сумку вырезок из журналов и газет, посвященных морю и флоту. «Берите, вам в работе пригодится»… Судя по всему, накапливал он их не один год, надеясь, что они действительно когда-нибудь пригодятся.

Конечно, пригодятся. Спасибо Вам, дорогой наш! Жалею, что знаком с Вами лишь лет двадцать, хотя наше знакомство могло произойти и раньше, тем более, мы земляки…

Как-то в редакции зазвонил телефон. Собеседник с «той стороны» подвергал зубодробительной критике один из материалов, написанных одним из наших журналистов на морскую тему. Как выяснилось, журналист писал о море, глядя в окно редакционного кабинета – в него виднелись распустившиеся ветви абрикоса. Была весна… В общем, всё как в жизни: сидя в купе вагона, стоящего в тупике депо, и глядя в его окно, «Войну и мир» или «Тихий Дон» не сочинишь…

Звонил тогда, конечно, Рюрик, до сего дня являющийся и самым взыскательным читателем, и рецензентом, а если нужно, он мог бы проявить себя и в ипостаси корректора – с грамматикой у него, как и со многим другим, всё в порядке. И слава Богу!