Из воспоминаний военных лет
Немцы в Керчи. Жизнь продолжается, только наша жизнь — жизнь оккупированных граждан. Новые порядки, новые законы. Доходят слухи о массовых расстрелах немцами мирных граждан в других городах Крыма. В Керчи пока этого нет.
Каждый день трудоспособное население немцы гоняют в п. Багерово. Там они роют какой-то ров: глубокий и длинный. Из нашего двора, дома 38 по улице Свердлова, на эти работы каждое утро уезжает молодой парень — Жорка. Возвращается поздно вечером. Идёт между жителями двора разговор о том, что якобы роется противотанковый ров. Люди с пристрастием расспрашивают об этом Жорку, о чём-то шепчутся. Место расположения рва за городом, где нет основной дороги, идущей к городу, габариты рва вызывают кривотолки. Все чувствуют, что здесь что-то не то.
Мы — дети войны продолжаем жить своей жизнью. Все заботы на плечах взрослых. Каждый день ко мне приходят играть из соседнего двора две девочки. Одной девочке, как и мне, шесть лет. Другая девочка чуть постарше нас. Имя старшенькой я уже не помню. А мою одногодку звали Линой. Маму девочек зовут Розой, а папу — Лазарем. Они евреи. Мои родители дружили с этой семьёй. До войны отмечали все советские праздники. Они приходили часто в гости к нам, а мы к ним.
Мне очень нравился дядя Лазарь. Он был высоким и сильным. Лицо его удлинённое, слега бледное, отчего он мне напоминал святого, которого я видел на иконах моей бабушки. Я любил, когда дядя Лазарь брал меня на руки, поднимал высоко над головой и, хитро улыбаясь, спрашивал: «Ну, и когда мы будем играть твою свадьбу с Линкой?» Я полностью не понимал суть самого вопроса, но с уверенностью отвечал: «Скоро!» На мой ответ все смеялись, а дядя Лазарь больше всех.
Война всё нарушила. Всё стало по-иному. Мы знали, что все евреи немцами поставлены на учёт. Но это пока никого не пугало. Но постоянно чувствовалась какая-то угроза. В оккупированном городе эта угроза в любой момент могла стать явью.
В один из дней я просыпаюсь от громкого разговора и плача. В квартире стоит тётя Роза со своими девочками. Из объяснений тёти Розы я начинаю понимать, что немцы их куда-то гонят. Мы уже знали, что немцы часто вывозят людей в Германию. Я подумал, что их так же увезут в Германию. Мама, как может, успокаивает тётю Розу, которая в руках держит небольшой узелок. И тут от тёти Розы я слышу страшное. Она утверждает, что их поведут всех на расстрел. Именно поэтому она пришла с нами проститься. Дядя Лазарь не смог пересилить себя и зайти к нам. Он стоял во дворе и ждал своих родных. Мама просит тётю Розу оставить у нас свою младшенькую — Лину. Пусть хоть она останется живой, настаивает мама. Лина, услышав это, перестаёт плакать, подбегает ко мне и крепко обнимает. Тётя Роза говорит, что этим самым она поставит под удар всю нашу семью. Немцы увидят, что они пришли без одного ребёнка. К тому же могут найтись люди, которые выдадут нас немцам, заявят, что мы прячем еврейскую девочку. Мама говорит, что она отведёт Лину в какую-нибудь деревню и там постарается как-нибудь пристроить. Найдутся же хорошие люди. Тётя Роза своего решения не меняет.
Она говорит, что они должны погибнуть все вместе. Тётя Роза всех нас целует и говорит, чтобы нас хранил Господь. Девочки тоже прощаются с нами. Расставание было очень тяжёлым.Особенно для Лины. Она не хотела уходить вместе с мамой и потому крепко держалась за меня.
И вот они ушли скорбно, не оглядываясь, низко опустив голову. Нам не верилось, что через какое-то время не станет всегда улыбающейся тёти Розы, доброго дяди Лазаря и их девочек, моих верных подружек. Мы всё ещё надеялись на то, что тётя Роза ошиблась, их не расстреляют, а увезут в Германию.
Но она не ошиблась…
Вскоре жителям города стало известно, что несколько тысяч евреев немцы расстреляли в Багеровском рву, который стал братской могилой не только для евреев. В нём были рсстреляны и другие граждане России. Где-то в этом рву лежат тётя Роза, дядя Лазарь и две их славные девочки.
Теперь, спустя много лет, я понял, что тётя Роза до конца мужественно выполнила свой долг — долг прекрасного человека. Она не стала ставить под угрозу жизнь других людей. Сознательно увела на расстрел своих дочерей. И, быть может, потому наша семья уцелела от расстрела. Спасибо тебе, тётя Роза, за то, что ты сберегла жизнь нашей семьи ценой жизни своей маленькой дочки. И ты для меня давно не тётя Роза, так как я намного тебя перерос.
Ведь тебе тогда не было и тридцати…
