Радищевым будешь

РАЗГОВОР С ПАССАЖИРАМИ ПО ПУТИ В КИЕВ

Примерить на себя роль писателя истово требуют сейчас от тех, кто путешествует по маршруту Крым – Киев: от них ждут рассказов о невероятных приключениях крымчан на Украине. И начать их следует с предупреждения: на перроне вокзала проводники требуют от пассажиров предъявления паспорта не на основании распоряжений «Укрзализницы», а потому что теперь любой поезд, идущий в направлении материковой Украины, считается составом международного следования. И сразу возникает интрига: а проверять на маршруте следования пограничники будут, а кто именно – российские или украинские, а где это случится, а как всё происходит?..

Проводники не всегда могут удовлетворить любопытство пассажиров – и дело тут не в отсутствии компетентности, а лишь в том, что правила еще окончательно не утряслись, и в каждом рейсе поездные бригады применяются к новым требованиям. В одном – проверка проходит со всей погранично-таможенной тщательностью: проверяются документы и вещи; в другом — пограничники проходят по вагону, выборочно требуя документы у мужчин, в третьем – фейс с такой скрупулезностью сверяют с фотографией в паспорте, что у вас закрадывается сомнение, вы ли это. А еще они рассказывают, как в предыдущем рейсе проводники соседнего купе не открыли вагон для проверки и это им сошло с рук.

На пассажиров слова о международном маршруте следования действуют как призыв к началу политической дискуссии, и она разгорается прежде, чем разложен багаж, снята верхняя одежда и усажены по местам дети. Не успев толком раззнакомиться и узнать, с кем придется делить сутки в пути, люди, что называется, с порога включаются в дискуссию. О прошедшем референдуме, предстоящих переменах, отношении к России и Украине; выносят приговор Януковичу и Тимошенко, делают ставки на кандидатов в президенты Украины, оценивают действия Путина и Аксенова, примеряя на них обстоятельства собственной жизни с привычной формулировкой «им бы наши заботы».

Многие пребывают в раздумье, определяясь, гражданами какой страны им предпочтительней оказаться.

Вот пенсионерка-госслужащая с собственным юридическим бизнесом на Украине и в Крыму мается, не зная, где и на чем ей остановиться, когда она владеет фирмой и немалой недвижимостью и тут, и там. Вот средних лет женщина, вывезенная в детстве родителями в Крым с Камчатки по состоянию здоровья, с огромной поклажей, еле втиснутой в багажный отсек и расставленной по верхним полкам, думает, не оставить ли ей дочь-школьницу в Киеве, где они несколько лет назад купили с мужем квартиру старшему сыну-студенту.

Вот крымская татарка из Нижнегорска, «задушившая» вагон ароматом свежесрезанных нарциссов, которые она везет продавать в Запорожье. Она уже жалеет, что в свое время поддалась на уговоры и уехала из Таджикистана, где у нее было всё и даже больше. Меджлис требует от нее сохранять украинское гражданство, а русская невестка рвется в Россию, внуки уже точно определились с работой в Москве, и у нее душа болит от вероятного расставания с ними.

Вот мать восьмерых детей из Кировского района едет в Ровенскую область, где родня уже присмотрела для ее семьи ладный дом: ей кажется, будто социальные выплаты на детей на Украине выше. Вот женщина, которой выгоднее российское гражданство: через год она сможет выйти на пенсию, но старшая дочь с семьей обосновалась в Киеве, а младший сын, получив российский паспорт, может лишиться шенгенской визы и работы у иностранного судовладельца.

Вот девушка, едущая в Киев представлять интересы крымской владелицы новой ресторанной сети: она тоже на распутье и пока не может определиться с гражданством, потому что не знает, пойдет ли у хозяйки бизнес в столице Украины или их вытолкают взашей как предателей. Вот молодой человек, любимая девушка которого устроилась в Киеве и зовет его туда, а он не решается: если по нему не пройдутся катком сокращения, то он бы не хотел оставлять государственную службу в Крыму.

Вот пенсионерка, еще вчера не задумывавшаяся о гражданстве, потому что кроме Украины для нее родины не было и нет. Но, услышав от попутчиков о возможных проблемах для иностранных граждан с крымской недвижимостью, начинает раздумывать: слишком долго она маялась по чужим углам, прежде чем получить квартиру в Крыму.

Люди рассказывают о своих обстоятельствах без стеснения. С одной стороны, нет лучшего исповедателя, чем случайный попутчик, а с другой — вдруг что-то умное присоветуют, о чем не догадывался и над чем не задумывался. Все обсуждают предсказываемый бытовой коллапс, который десять лет «проходили» без света, воды, газа и тепла, оказавшись в одночасье в самостийной Украине. Всех волнуют цены на продукты и тарифы на коммуналку, размер зарплат, пенсий, пособий, социальных льгот. Все понимают: к Крыму приковано внимание не только новых властей, но и желающих озолотиться, как происходило в девяностые годы, на крымской недвижимости, которая уже идет в рост из-за увеличивающегося числа присланных на службу россиян.

Родителей волнует судьба детей. Нынешним выпускникам еще повезло: они получили от России завидные преференции для получения высшего образования. А как быть выпускникам будущего года, которым придется в авральном режиме осваивать новые программы и сдавать ЕГЭ? А как быть тем, кто надумает остаться гражданином Украины, ведь, надо полагать, часы украинской мовы будут сокращены в школьной программе? И удастся ли при всех плюсах престижных московских вузов «тянуть» обучающихся там детей, потому что свои перспективы сами родители представляют пока смутно?

Молодой мужчина внимательно прислушивается к нескончаемому женскому щебетанию, разносящемуся по вагону. Наконец и он присоединяет свой голос к общему гомону. «Я вот ездил отказываться от российского гражданства, – произносит он, и все дружно поворачиваются к нему. – Не вышло: нет еще четко выписанной процедуры, но в Росси жить не стану все одно. Хочу загнивать в Европе, ездить по миру, купаться в Черном море в Турции, а не в Ялте. Я жил в России, работал там, да мало того – бабка покойная завещала мне в Москве квартиру, но я выбрал Киев и ни разу о том не пожалел. У Украины есть шансы стать полноценной страной Евросоюза, а у России таких перспектив нет, так почему, скажите на милость, я должен лишать цивилизованного будущего своего ребенка?»

Большинство пассажиров набросилось на него со своими аргументами: уровень жизни в России выше уже сейчас, до Европы Украине еще шагать и шагать, а человек живет здесь и сейчас и хочет лучшего сегодня, а не завтра. Бандеровцы наступают на русскоязычных, в Киеве творится бардак, Майдан обнаглел, охамел и показывает молодежи гадкий пример, как можно жить, не работая, не учась и не задумываясь о будущем. Правительство Украины зажимает народ в тиски: зарплаты и пенсии урезают, тарифы растут, цены взбесились, лекарств не докупиться, заболеть чем-то серьезным страшно, умереть и то дорого, инфляция сумасшедшая.

«Вот-вот, — ухмыляется мужчина, — на этой почве я разошелся во взглядах со своими родителями. Им тоже кажется, будто на Крым снизошел рай. И во многих семьях сейчас разлад из-за полярности мнений. Я понимаю, сколько передряг и перемен пришлось пережить людям старшего возраста, если на моей памяти, а мне и сорока нет, перестройка, распад Союза, самостийность и Россия. Но и вы должны понимать, они на референдуме проголосовали не столько за Россию, сколько за СССР. Им кажется, время повернется вспять оттого, что пенсия у них будет чуток выше. Нашего возраста людям и молодым тем более этой радости не понять — у нас другие приоритеты».

То есть, по его словам выходит, что в Крыму живет более 80 процентов пенсионеров, мечтающих об СССР? Что-то тут не стыкуется…

Потрепанный женскими языками и посрамленный силой их доводов мужчина вышел из вагона в Джанкое покурить, а его оппонентки никак не могли угомониться, дополняя высказанные аргументы новыми, преимущественно предположительными, но связанными с надеждами на лучшее свое, детей, стариков-родителей.

«Мать моя – инвалид войны первой группы, — делится не первой молодости женщина. – Пенсия, конечно, втрое больше моей, но вот ее сестра в Геленджике получает в переводе на гривны больше чем в два раза. Ей уже девяносто два, болеет, «скорая» не приезжает на вызовы, спасибо еще в стационар не отказываются брать, а по рассказам тетки, в России такого нет. Пусть хотьЮ сколько матери осталось, проживет со всем полагающимся ей уважением».

«А у меня дочка всегда мечтала учиться в столице. Думали, в Киев поедет, а теперь она Москвой бредит, — говорит молодая женщина из Старого Крыма. – Я сама о Москве мечтала, но, когда в девятом классе училась, страна перевела стрелки на Украину, и у родителей меня дальше Симферополя учить не вышло. Пусть у дочи моей все исполнится».

Солидный мужчина, дольше всех продержавший язык за зубами, вклинился в разговор. «Вы все перемены на деньги переводите, — укорил он женщин, — давайте о другом. Едем мы в поезде производства мастеровых царя Гороха, а я недавно к сестре в Россию ездил, так барином себя почувствовал. Поезд новехонький, вагоны царские: проходы вдвое шире, купе уютное, не полки, а настоящие диваны – широкие, мягкие. Да что там – туалет нормальный увидел в поезде. Мы тут за сутки провоняемся, как сто лет немытые, а оттуда выходишь человеком – хоть сейчас на прием. Российского производства, между прочим. Вот о чем думать надо, чтобы производство развивалось в Крыму, дороги строились, рекреационная инфраструктура. Хорошо, в этом году россиянам дадут путевки в крымские санатории со скидкой. Но потом самим придется зарабатывать на жизнь, включаться в конкурентную борьбу за отдыхающих, Путин с Медведевым их всякий раз «подгонять» к нам не станут».

Женщины уважительно закивали: вот что значит мужчина – государственный ум у человека!

Едва угомонились и устроились на ночлег, как в Мелитополе зашли пограничники для проверки документов. Никто, включая проводников, так и не понял, кто проверял паспорта пассажиров: на молодых крепких парнях были камуфляжная форма и синие ВДВэшные береты. Вели себя вежливо, свет в вагоне не зажигали, спавших не расталкивали, берцами старались ступать как можно тише.

Только они покинули вагон, как, хоть и вполголоса, но разгорелся новый виток обсуждения нынешней ситуации. Многим стало неуютно от ощущения собственной иностранности, и те, кто еще пару часов назад грудью защищал свое новое, пусть и не оформленное российское подданство, неожиданно заностальгировали об украинстве. Ничего не попишешь: так устроен человек: он рвется к лучшему — но страшится неизвестности, он ратует за перемены — но хочет их в обнимку со старым, хоть и негодным, багажом…