На днях в Киеве обозначилась Лилия Подкопаева, чемпионка мира и Олимпийских игр 1996 года по спортивной гимнастике, которая на бывшей Украине бывает сейчас наездами. По происхождению гимнастка из 90-х – жительница Донецка. У бывшей дончанки взял интервью 112-й канал украинского телевидения. Выяснилось, что для сорокалетней дамы, ведущей космополитичный образ жизни, «Донецк был, есть и будет Украиной». А со своими земляками спортивно-светская фигура теперь «по разные стороны».
На мнения таких, кто с Донбасса сбежал и готов вернуться назад только под вражеским флагом, внимание следует обращать лишь поскольку, постольку и они кое в чем отражают действительность.
Теперь уже на каждом кладбище из тех, что находятся на территориях, подконтрольных Донецкой и Луганской республикам, есть целые ряды могил ополченцев. Они погибли, сражаясь за дело, действительно противоположное тому, за которое сюда пришли воевать их противники.
Но разница не только в разнице сторон и позиций, а главное — в том, что Донбасс, оттаивая свой выбор, сражается за дело, являющееся правым, в историческом, глобальном смысле. И если бы желто-голубой флаг снова был поднят над Донецком и Луганском, то и это стало бы поражением не просто одного Донбасса.
Но так не должно быть никогда. Пролитая кровь уже не напрасна. И все, кто остался жить и живет, не имеют больше права соглашаться на что-нибудь другое.
В этот разворачивающийся конфликт все сильней втягивается и Русская Православная церковь (РПЦ). На заседании в Минске, прошедшем 15 октября, Священный Синод РПЦ решил разорвать молитвенное общение с Константинопольским Патриархатом.
Принятое решение — вынужденное и по характеру — оборонительное. Какой, впрочем, остается и вся российская политика на украинском направлении.
От церковного конфликта пропасть между современной Российской Федерацией и бывшей Украиной углубляется еще больше.
Русская Православная церковь еще к событиям столетней давности, к 1917 году, подошла в состоянии, близком к никчемности.
Весной 1917 года, как и обычно, приближалась Пасха, и Временное правительство России отменило для военнослужащих-христиан обязательное причастие у армейских священников. Причаститься мог только тот, кто сам этого пожелал. Результат оказался очень показательным. К причастию явились только 10 процентов военных, относящих себя к христианскому, в том числе православному, вероисповеданию. Остальные солдаты и офицеры не посчитали нужным тратить время на такую архаичную чепуху.
А Священный Синод Русской Православной церкви еще раньше выразил свое отношение к Февральской революции и свержению самодержавия как к проявлению божьего промысла и осуществлению господних путей, которые, как известно, неисповедимы. Цепляться за прошлое, и, тем более, заступаться за императора и его власть, тут уж для церкви было, как говорят, себе дороже.
А через полгода после Февраля генерал Корнилов, вздумавший свергнуть уже Временное правительство, 27 августа (9 сентября по новому стилю) 1917 года, выпустил воззвание, в котором обозвал Керенского агентом германского Генерального штаба.
Русских людей предводитель заговора в этом же обращении призвал немедленно отправляться в храмы и там молиться за спасение страны. Незадачливые заговорщики, кроме прочего, и этим выдали себя с головой. Всем, кто умел думать, стало ясно, что генералы и прочие военные, замыслившие установить свою власть, отъявленные представители старого порядка, а вовсе не спасители Отечества.
Потому и вооруженный заговор провалился без единого выстрела, если, правда, не считать мимолетную перестрелку, возникшую между кавалерийским разъездом корниловцев и одним из выдвинувшихся на подступы к Петрограду отрядов Красной гвардии, что произошло к югу от Гатчины, около железнодорожной станции Антропшино. Сведения об убитых или раненых в этом боевом столкновении отсутствуют. По всей видимости, таковых просто не было.
А чуть позже, в 1918 году, когда легендой и символом Белого дела стал так называемый «Ледовый поход», командование белогвардейской Добровольческой армии учредило для всех его участников почетный знак. Он представлял собой медаль, на которой также присутствовала религиозная символика: терновый венец, надетый на меч. Но такие символы белому движению, как известно, не помогли.
Также поучаствовавшая в Гражданской войне преимущественно на стороне белых Русская Православная церковь спустя еще несколько лет сочла самым лучшим для себя признать весь изменившийся порядок вещей.
В 1917-1920 годах историческая Россия пережила и территориально-политический раскол, но и он был преодолен за считанные годы. Церковные самостийники с явно националистическим душком по ходу дальнейших событий были вынуждены либо эмигрировать или уйти в глубокое подполье.
Совсем иное дело — территориальный и политический раскол, случившийся в 1991 году. С тех пор между Россией и бывшей Украиной он только растет, становясь все шире и глубже. От этого и под Русской Православной церковью, вместо ее канонической, не разделенной государственными границами, территории оказалась расколотая льдина, норовящая совсем уйти из-под ног.
На могилах донецких и луганских ополченцев стоят православные кресты или памятники с такой же православной символикой. Многие из погибших, умирая, верили, что отдают жизни, кроме всего остального, за Православную веру и за единство Русской Православной церкви.
Но церковь, за которую воюет Донбасс, за все четыре года боевых действий так и не удосужилась обозначить свое четкое отношение к конфликту, не сказала, благословляет ли она на справедливый и правый бой, тех, кто считает себя защитником канонического Православия. Если заявить об этом открыто не представляется возможным или своевременным, то церковным ли иерархам не знать, как то же самое можно сказать дипломатическим языком, когда по сути тем, кому это предназначено, все становится ясным, а посторонним придраться не к чему.
Этого ждут живые и так завещано мертвыми.
Если же каноническая Русская Православная церковь по этому вопросу будет отмалчиваться и дальше, то церковный клир и клерикалов в светских одеждах, кроме поражения на украинском фронте, может ожидать еще и внутренний провал, кризис доверия к ним со стороны православных верующих, поддерживающих борьбу Донбасса. И такой облом рискует стать еще более глубоким, чем тот, в который церковь угодила 100 лет назад.
Киевская власть, между тем, по своему правдива, когда заявляет, что ни в каких беспорядках и эксцессах при утверждении автокефалии на подчиняющейся ей территории она не заинтересована.
В Киеве на самом деле хотят, чтобы все, кто не согласен с церковным расколом и готов выйти протестовать, остались сидеть со своим мнением по домам. В таком случае, не встречая противодействия, киевская власть «перепишет» все имущество РПЦ Московского Патриархата, включая церковные здания, новоиспеченной «Единой Поместной церкви», кое-что в виде взятки и благодарности перепадет и Константинопольской Патриархии.
Инвентаризация имущества РПЦ Московского Патриархата на бывшей Украине идет. А православные верующие, как, впрочем, и остальной народ, безмолвствуют. Хотя чему удивляться: то же самое было, когда Верховная Рада принимала закон, фактически вытесняющий русский язык из всех публичных сфер, или закон об интеграции бывшей Украины в НАТО и Европейский союз.
Киевская власть вгрызлась в церковный вопрос потому, что ведет против России «ассиметричную» войну. К этому Киев, особенно сейчас, усиленно подстрекают его заграничные кураторы и содержатели, от имени которых выступают деятели типа Курта Волкера. Это он настоятельно порекомендовал Порошенко и всей остальной киевской компании не выходить из Минских соглашений, иначе у России, по американскому разумению, появится прямой повод решать вопрос с Донбассом путем военного наступления.
А допустить такое Америке никак не выгодно. То, что осталось от Украины, должно оставаться рваным осколком, подсунутым России под самый бок.
Со своей стороны, киевская власть также не горит желанием поднимать свои войска на штурм Донецка и Луганска, следуя всем правилам военной грамоты. Вместо этого Киев действует на направлениях, чувствительных для России историческом и гуманитарном плане.
Такая война, хоть и ассиметричная, однако пропасть между народами России и бывшей Украины расширяет и углубляет ничуть не хуже, чем настоящие боевые действия.
г.Донецк
