Крымское Эхо
Библиотека

Предательство. Оживший труп

Предательство. Оживший труп

Часть 5-я

Начало здесь

…Когда они встретились, было ещё темно. Но пока добирались до нужного места для его обзора стало светать. Ночью прошёл обильный снег, который оставался лежать на улицах города, а в чистом поле его сразу же сметало ветром. Сидя в тёплой машине, Игнат расслабился, и не глядя на дорогу, стал представлять, как скоро произойдёт встреча с сыном.

Когда машина остановилась в нескольких метрах от обрыва, Стас первым вышел и позвал за собой Игната. Тот обратил внимание, что Стас немного не доехал до нужного, обрисованного им места, а остановился несколько в стороне от него. «Что-то новое придумал мой неугомонный друг, и хочет меня удивить», — подумал Игнат и подошёл к уже стоящему у края обрыва Стасу. Обрыв оказался глубоким.

Игнат, глянув с опаской вниз, увидел сугробы снега, прижавшиеся к подножию обрыва. «Ого! Намело, так намело. Не меньше двух-трёх метров высотой», — успел сказать Игнат. Дальше он ничего не помнит.

***

После раздумий Игнат, продолживший свой нелёгкий путь после того, как очнулся, с ужасом и с содроганием в сердце понял, что так жестоко с ним поступил его верный друг. «Но, почему?! Зачем?!», — колоколом било в голове всю дорогу, пока добирался до милиции на остановленной частной машине.

Видавший виды, бывалый следственный работник Харитон Эммануилович на мгновение потерял дар речи, когда дежурный вместе с начальником розыска Ипполитом Герасимовичем ввёл в кабинет начавшего дрожать Игната. Вызванные милицейские врачи, внимательно осмотрев Игната, заявили, что тому был нанесен сильный удар тупым предметом в правую височную часть головы, отчего на прочном черепе оказалась неглубокая вмятина, и сильно рассечена кожа. Если бы удар пришёлся чуть ниже, Игнат сейчас не стоял перед ними.

Выслушав короткую историю, случившуюся с Игнатом, врачи заявили, что он родился в счастливой рубашке, так как потеряв сознание, он, к счастью, упал в глубокий снег, погрузившись в анабиоз — в состояние, когда приостанавливается жизнедеятельность с последующим восстановлением при благоприятных условиях.

Игната под наблюдением врачей поместили в одноместную палату милицейского лазарета, имеющей отдельный вход. Его никто не должен был видеть несколько дней. От дежурного по управлению была взята подписка о неразглашении появления разыскиваемого милицией Игната. Часа через два Игнат, сев на пружинистую кровать, заплакал, не обращая внимание на присутствующего врача. Эскулап, видя мужские слёзы, довольный увиденным зрелищем, радостно заявил, что к Игнату окончательно вернулось сознание, а от слёз ему станет спокойнее на душе.

***

Харитон Эммануилович с Ипполитом Герасимовичем приступили к разработке дальнейших следственно-оперативных мероприятий. Они начались с того, что на вечер в милицию были приглашены Стас и Мила. Каждый из них приехал на своей машине. Дежурный обоих отвёл в комнату, попросив извинения от имени следователя, которого на доклад о ходе расследования об исчезновении Игната вызвал генерал, начальник управления. Им было предложено кофе, от которого приглашённые не отказались.

Стас, посмотрев по сторонам, многозначительно приложил палец к губам. Оба молча пили кофе. Иногда с гневом критиковали милицию, которая не может найти дорогого для них человека. Стас сетовал на то, что надо было ему обязательно о бездеятельности милиции писать жалобу не областному начальству милиции, а в Министерство внутренних дел.

…Харитон Эммануилович пригласил в кабинет Милу и Стаса только через полтора часа. Попросив ещё раз прощения у заждавшихся его «молодых людей», следователь мягко улыбаясь, обращаясь непосредственно к Стасу, сказал, что тот поспешил с написанием жалобы, так как преступление скоро будет раскрыто. Услышав эту, казалось, долгожданную информацию, Мила спрыгнула со стула и смотря на Харитона Эммануиловича перепуганными глазами, вскрикнула: «Как?!» — и бессильно опустилась на стул. Побледневший Стас, стараясь сдерживать себя, тяжело заработал скулами, и ударив кулаком по столу, не глядя в глаза следователя, хриплым голосом спросил: «Вы нам сможете показать душегуба?»

«Обязательно покажем, даже, может быть, двух убийц. Я специально вас пригласил для того, чтобы сообщить с одной стороны неприятную весть о действительной смерти вами любимого Игната, а с другой стороны, несколько успокоить тем, что мы вышли на виновных лиц, и они будут строго наказаны по закону. Как только они будут задержаны, а это произойдёт скоро, я немедленно вам сообщу. А сейчас вы можете ехать домой, принять успокоительное лекарство, и лечь спать», — закончил свой монолог Харитон Эммануилович.

Не дрогнув ни одним мускулом, пожал протянутую руку Стаса для прощания. Раньше его, не попрощавшись, прижав платочек к глазам и опустив голову, вышла Мила, поскуливая, как щенок, брошенный мамкой.

***

Через двадцать минут оператор специальной милицейской связи позвонил Харитону Эммануиловичу и сообщил, что ему и Ипполиту Герасимовичу можно надеть наушники для прослушивания разговора между Милой и Стасом. В квартиру Мила и Стас вошли одновременно.

Первой, взволнованным, несколько испуганным голосом, заговорила Мила: «Стасик, родной, что-то мне не нравится в информации, преподнесенной нам хитрющим ментом. Какого преступника он собирается нам показать? Тебя, приложившему руку к исчезновению моего придурка мужа? Это тебя не насторожило? Ты уверен, что его прикончил?»

Не сдержав себя, закричала: «Какого чёрта молчишь?! Нам надо срочно принять какое-то решение. Ты не забыл, что в Англии нас ждёт наш сын? Ни в коем случае нельзя ждать, когда нас вызовут в ментовку и, чего доброго, повяжут. Мы же не знаем, что на самом деле в душе этих проклятых сыщиков. Гнить в тюрьме я не собираюсь. Я требую на послезавтра заказать билеты на самолёт для полёта в Англию! Только там я буду спокойна за себя и судьбу нашего ребёнка, которого родила по твоему горячему желанию. Ты знаешь, что англичане людей с деньгами, даже будь они трижды убийцами, никогда не выдают нашей непредсказуемой стране, как не выдают моего дядю. А денег у нас предостаточно, чтобы в нормальной стране открыть свой бизнес и счастливо дожить до старости».

Слышно было, как Мила бросилась на кровать и по-настоящему взвыла в голос. Осыпая её горячими поцелуями, Стас спокойным голосом стал убеждать Милу, что она как чувствительная женщина напрасно напустила на себя страх.

«Во-первых, — начал Стас, — я даю тебе сто тысяч гарантий, что хлюпик-дружок ушёл из жизни бесповоротно. Мой удар молотком в висок Игната не выдержал бы самый здоровый племенной бык. Не помогло ему и то, что часть удара пришлась на меховую шапку. От такого удара его бы не спасла даже подушка, набитая чем угодно.

Труп до сего времени менты не нашли, и если найдут, то не скоро, когда от него останутся одни рожки да ножки. Место, где я по твоему разумному предложению прикончил Игната, хорошо знаю. Там никогда из-за каменистого берега и дна моря не бывают не только люди, а даже бездомные собаки. Судить будут какого-нибудь бомжа-алкоголика, спаиваемого водкой в процессе всего следствия.

Эти потерявшие себя чудаки в пьяном виде под диктовку напишут явку с повинной любого содержания. Они в своё время бандитам подписывали бумаги, становясь формально хозяевами фабрик и заводов, самолётов и пароходов. Суд, как всегда, закроет глаза на отсутствие трупа Игната и, чтобы преступление было раскрытым на радость коллегам по борьбе с преступностью, определит бомжу какой-нибудь срок. А тот с песнями и плясками помчится в лагерь, где у него постоянно над головой будет крыша и, постоянная жратва.

Ты права в одном. Нам надо улетать. И не потому, что меня что-то пугает, а потому что я не могу дождаться встречи со своим сыном, который, как ты утверждаешь, является моей красивой копией. Всё! Вопрос решён. Послезавтра нас здесь не будет. Честно признаюсь, мне немного жаль начинающую спиваться Венеру. Без меня она быстро сопьётся окончательно и сдохнет в глухом одиночестве. Ну, и чёрт с ней. Значит, такая у неё судьба. Пусть радуется тому, что пожила с красивым сильным мужчиной, любящим другую женщину, сейчас лежащую перед ним, по глупости раздражая слезами красивейшие глаза в мире».

В наушниках не стало слышно всхлипывании Милы. По лёгкому скрипу пружин стало понятно, что Стас лёг рядом с Милой, тяжело задышав.

Харитон Эммануилович с едва заметной брезгливостью снял наушники, выдохнул воздух, и, обращаясь к строму другу, жёстко проговорил: «Пусть сволочи последний раз покувыркаются в роскошной кровати, которую скоро придётся поменять на тюремные нары. Дай задание своим мужикам завтра вечером привезти безумных любовников в ментовку. Стаса ко мне в кабинет, мадам Милу – в соседний».

Харитон Эммануилович заканчивал своё рассуждение, подходя к сейфу, из которого достал бутылку редкого тогда армянского коньяка.

***

На другой день вечером Ипполит Герасимович в приподнятом настроении пришёл в кабинет Харитона Эммануиловича. Медленно потягивая горячий кофе, рассуждали, как произойдёт их встреча с Милой и Стасом. Их вскоре должны доставить оперативники уголовного розыска. Детали этой встречи, которая должна была закончиться развязкой, обговорили вчера. Оба внутренне переживали, но внешне на их лицах заметить это было невозможно. Сказывалась многолетняя практика встреч с матёрыми преступниками.

В кабинет с наигранной улыбкой безразличия вошёл Стас, громко поздоровавшись с работниками милиции. Не ожидая приглашения, спокойно сел на стул, приставленный к рабочему столу Харитона Эммануиловича, положив ногу на ногу. Он оказался сидящим спиной к входной двери, оставшейся раскрытой настежь.

Так как следователь упорно молчал, Стас, не выдержав затянувшейся паузы, настойчиво спросил, почему представителя потерпевшего, Милу, попросили подождать в соседнем кабинете, а не пригласили к уважаемому следователю их обоих одновременно.

Только после этого заговорил Харитон Эммануилович: «Это сделано согласно процессуальному закону о допросе лиц по одному. Вы будете допрошены под видеозапись, так как возникла такая необходимость. Но прежде чем вас начать допрашивать, хочу поинтересоваться: ваша интуиция ни о чём не говорит, не стали вы за это время кого-либо подозревать, кто виновен в исчезновении вашего друга?»

Такой вопрос несколько напряг Стаса, и уже другим голосом, в котором слышалась тревога, он нервно спросил: «А почему вы мне, простому гражданину, задаёте такой нелепый вопрос? Подозревать кого-то в преступлении обязаны те, кто за это получает зарплату и носит погоны. Хотя граждане знают, что у них не всегда всё получается, как и в нашем случае. Вы обещали назвать преступника, а вместо этого решили меня и, потерявшую голову от горя женщину допросить в тысячный раз, – и, уже наглея, свою обвинительную речь закончил фразой с явным сарказмом: — неужели находчивым сыщикам так и не удалось найти какого-нибудь забулдыгу, сознавшегося в убийстве моего друга?»

***

Тем временем Мила, сидящая в компании молодого оперативника, поглядывая временами на него манящим взглядом, долгое время молчала, чутко прислушиваясь к тому, что происходит в соседнем кабинете, куда завели её любимого мужчину. В его физической силе она не сомневалась, а вот насчёт его психологической стойкости и выдержки — очень даже. Хотя дверь кабинета не была закрыта, она, к сожалению, слышала только неразборчивые слова следователя и Стаса.

Она поднялась, пытаясь подойти к двери, но опер не разрешил это делать, так как допрос запрещается кому бы то ни было подслушивать. Мила чувствовала, что её нервы напрягаются от разных нехороших мыслей всё больше. Наконец, не выдержав, обратилась, к казалось ко всему безучастному оперативнику: «Не могли хотя бы вы, держащий в плену женщину, объяснить, по какому поводу возник очередной допрос? Долго ли мужественные сотрудники милиции нас будут пытать одними и теми же вопросами?»

Парень, глядя не в её сторону, а в потемневшее вечернее окно, коротко буркнул, что отвечать на такие вопросы женщин, даже красивых, входит в компетенцию следователя. Мила не смогла удержаться, чтобы не уколоть оперативника. «Я поняла, — с лёгким смехом проговорила Мила, — что вы ненавидите красивых женщин, а, может быть, всех женщин вообще».

«Просто я к ним равнодушен, так как люблю и уважаю умных женщин, — уже, глядя прямо в глаза Милы, чётко произнёс молодой опер и демонстративно, повернувшись спиной к Миле, подошёл к окну, внимательно рассматривая появившиеся на тёмном, без луны, небо.

Мила больше не произнесла ни слова, неспокойно крутясь на жёстком стуле и не прекращая чутко прислушиваться к каждому звуку, возникающему за пределами кабинета. Крепко сцепив пальцы рук со свежим ярким лаком на ухоженных ногтях, Мила старалась успокоиться, хотя в голове постоянно звучало предупреждение об опасности. Неотвязчивая мысль: «что-то здесь не так» — сверлила мозг и не давала ей покоя, как ни старалась она от неё избавиться.

***

Харитон Эммануилович, без всякой злости, как хороший учитель перед плохим учеником, внимательно изучая лицо Стаса, тихим голосом проговорил как бы в пространство: «Напрасно ёрничаете, молодой человек. Я хозяин своему слову. Сейчас покажу настоящего убийцу вашего бывшего друга Игната и, более того, как человек, увлекающийся спиритизмом, постараюсь вызвать дух убитого в кабинет».

Следователь, нелепо взмахнув руками, резко наклонил голову назад и, плотно прислонившись к спинке кресла, умолк, плотно закрыв глаза. В кабинете наступила такая тишина, что стало слышно тяжёлое дыхание Ипполита Герасимовича и сидящего рядом с ним оперативника с седеющей головой.

Стаса охватил неописуемый ужас. Лицо его перекосилось и стало бледным, как полотно. На лбу выступили крупные капли пота, которые стали подбираться к незакрывающимся расширенным глазам, а по спине побежали неприятные мурашки, проникая в душу. Казалось, у Стаса остановилось дыхание.

Не отошедший от страха Стас вдруг чётко почувствовал, как на его плечи легли чьи-то руки. Ему показалось, что они стали вгонять его в начавший уплывать из-под ног пол. Зажмурив глаза, он стал медленно поворачивать голову. Дрожа всем телом, заставил себя открыть глаза. Перед ними на плече лежала рука человека.

Стас рывком поднял голову, встретившись со взглядом Игната. Тот с похудевшим сероватым лицом неотрывно смотрел на Стаса, находясь за его спиной. Какая-то неведомая сила сбросила Стаса со стула и он, глядя на неподвижного Харитона Эммануиловича, закричал дурным голосом: «Нет! Нет! Не может быть! Я же убил его!»

От такого крика, пролетевшему по всему коридору, вздрогнули даже Ипполит Герасимович и оперативник, достающий из кармана наручники. И тут сзади себя Стас услышал голос Игната: «Вот потому мой дух пришёл за тобой».

Последние силы покинули Стаса, ноги подкосились, и он, сбивая стул, с грохотом упал на пол, разбросав в стороны мощные руки и ноги, обтянутые модными дорогими джинсами. Игнат, набрав полную грудь воздуха, и тяжело выдохнув, осторожно переступил через недвижимого Стаса, направившись к стулу, стоящему в дальнем углу кабинета. Харитон Эммануилович тут же открыл глаза, безразлично глянув на лежащего красавца-убийцу.

***

Мила, услышав нечеловеческий крик любимого мужчины, соскочила со стула, помчавшись к дверям. Оперативник, обхватив её за талию, пытался удержать разъярённую женщину. Мила, отбиваясь от него ногами в туфлях на высоком каблуке и больно царапая длинными ногтями, сумела вырваться и забежать в кабинет следователя.

Увидев безжизненное тело Стаса, Мила на мгновение остолбенела, а потом, упав на колени, припала к его груди и зарыдала в голос. Неистово целуя его в губы и поглаживая мокрые от пота волосы, не обращая внимание на некрасиво задравшееся короткое платье, по-бабьи запричитала: «Милый, тебе было больно, когда избивали? Тебя сволочи заставили признаться? Так и не увидел своего сыночка».

Игнат поднялся со стула и шатаясь подошёл к паре, предавшей его. Стоя над Милой, Игнат плохо слушающимся языком тихо проговорил: «Никто твоего любимого негодяя не бил. Убийца не смог перенести встречу со мной».

Услышав голос живого мужа, Мила так и осталась лежать на полу, прижавшись мокрой от слёз щекой к груди отца своего ребёнка. Она была без сознания. Обхватив голову руками при поддержке оперативника, Игнат покинул кабинет, повторяя одно слово – «сволочи».

***

Харитон Эммануилович, тщательно закрыв сейф на ключ, обратился к седому оперативнику: «Вызовите наших врачей и скорой помощи. Как только сладкую парочку приведут в чувство, наденьте на них наручники и поместите в КПЗ. А мы с Ипполитом Герасимовичем пойдём в соседний бар, чтобы выпить кофе или что-нибудь покрепче».

Слегка приобняв подошедшего к нему Ипполита Герасимовича, Харитон Эммануилович буднично произнёс: «Пойдём, верный друг. Отметим нашу очередную победу. Завтра с раннего утра нас ждёт большая работа по закреплению доказательств вины людей, чей ребёнок долго будет воспитываться без папы и мамы. Дай Бог, чтобы ему не передались гадкие гены его родителей».

Как только два милицейских друга закрыли за собой дверь кабинета, оперативники увидели, как Стас и Мила стали приходить в сознание ещё до прихода врачей. Глухо щёлкнули на их руках наручники.

 Фото из открытых источников

Вам понравился этот пост?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 5 / 5. Людей оценило: 1

Никто пока не оценил этот пост! Будьте первым, кто сделает это.

Смотрите также

Парапсихолог

Марина МАТВЕЕВА

Мешок с обувью

Игорь НОСКОВ

Народный маршал. Георгию Константиновичу Жукову – 125!

Оставить комментарий