В последние несколько лет праздничный календарь заметно распух. Только семейного, так сказать, профиля возникло сразу три праздника: День матери, День отца и собственно самой семьи. По правде сказать, нашего сознания они не перевернули, потому что приживаемость их еще незначительна и пока от них больше попахивает некой чужеродностью, хотя День матери установил своим указом первый президент России Борис Ельцин в 1998 году.
Про День отца и говорить нечего: образ второго родителя сильно покорежило новое время, когда папы или сдулись под ветром жестких перемен, или окончательно вывелись из семьи, или существуют как некое обязательное приложение к неугомонным и деятельным мамам.
А вот День семьи, любви и верности – наш посконный праздник, пришедший в Россию не по образу и подобию США и Европы, а прямиком из родной Церкви. В нем не совсем умело намешали и религиозности, и светскости, и церковных колоколов, и электрогитарной попсы. Зато у этого праздника есть раз и навсегда установленная и несменяемая дата – 8 июля, когда празднуется День памяти святых благоверных князя Петра и княгини Февронии. Хорошо бы это запомнить так же четко, как 8 Марта.
Чтобы праздник прижился и сделался таким же понятным, близким и необходимым, как те, что въелись в нашу плоть и кровь, его по максимуму стараются приблизить к людям. Если поначалу его с большим размахом отмечали на родине князей, в Муроме, то сейчас он выплеснулся за пределы Владимирской области и зашагал по стране, чередуя чествование и награждение крепких российских семей и брачных долгожителей с ярмарками домашних мастеров и уличными гуляниями. То есть всеми силами и средствами делается настоящим семейным праздником, где бы дело и развлечение нашлись и взрослым, и детям.
Что и говорить, прогуляться всей семьей – дело приятное, но беда в том, что образ семьи как-то потускнел и поистерся. Посмотришь вокруг, а настоящих крепких и полных семей, где есть комплект из мамы-папы, дедушки-бабушки, братьев-сестер, не так уж и много. Где бы, как изобразила этот классический, но в принципе незатейливый образ писательница Виктория Токарева, «за столом просто семья, «семь я». Чувствуется, что ты не одна, защищена родней и, даже если тебя выкинут из самолета, ты упадешь не на землю, а на пружинящее облако и уцелеешь, не разобьешься».
Это, можно сказать, идеальная семья. А что такое идеальная семья? Это как идеальная женщина – у каждого свое представление о ней. Одни уверены, что только зарегистрировавших свой брак в ЗАГСе вправе называть семьей, даже если муж поколачивает супружницу, а живущие в гражданском браке готовы поспорить с ними, потому что и у них «всё, как у людей»: отдельное жилье, дети, общий бюджет, родственное общение, а сейчас еще и признание законных прав на имущество и воспитание детей государством. А кое-кто из молодых вообще считает большие семьи с кучей родни полным «отстоем», потому что не терпят поучений и напрочь отрицают чужой семейный опыт.
Большинство выносит образ семьи из своего детства. Писательница Мария Метлицкая изобразила один из самых живучих, по-советски домостроевского, въевшегося в нас, как родительский ген: «Семьи собирались к ужину, торопились с работы, голодные, усталые и соскучившиеся друг по другу. Мужчины с жадностью поглощали котлеты или пельмени, а дети лениво и неохотно возили ложками в тарелках с супом или кашей. Загорался голубой экран телевизора, и отцы семейств, кряхтя, укладывались поудобнее на диваны, а их жены со вздохом принимались мыть посуду и проверять у детей уроки». По такому сценарному плану многие живут и сейчас, несмотря на то, что внешняя жизнь круто поменялась, оправдывая себя тем, что так жили в их семьях.
У Натальи Борисовны второй брак, но от первого он ничем не отличается, потому что свою семью она строит по родительским лекалам. Муж – глава семьи, под прихоти и настроение которого подстраиваются и она, и дети. Несмотря на то, что, как и муж, она работает в заводском цехе, бежит на работу и торопится с нее в одно с ним время, дома у них четкое распределение обязанностей: он, уставший, валяется на диване перед телевизором, а она, отдохнувшая после восьмичасового рабочего дня, крутится на кухне. «Что такого? – удивляется она, когда жена старшего сына, с трудом выколачивающая из него барские замашки папаши, возмущается домостроевскими устоями. – Так и мать моя живет, и тетки – и никто не развалился».
Ее гораздо больше обижает, что любимого сыночка невестка «припахала». «Он из рейса возвращается, а она вместо того, чтобы ублажать его за такие-то деньжищи, старается навалить на него побольше дел, — возмущается Наталья Борисовна. – То ремонт ей вздумается делать, то закатывать время пришло, а магазины и рынок всегда на нем. Говорит, у них в семье отец всегда забегал матери дороги. Да, сват у меня золотой, диван не пролеживает, но он каждый день дома, а сын мой всего пару месяцев в году».
А другие, напротив, изживают стандарты своей семьи всеми доступными силами и средствами. Особенно женщины, видевшие крутящуюся как белка в колесе между семьей и работой мать и отлеживающего на диване бока отца, «упаханного» кабинетной работой, посиделками с друзьями и любимой рыбалкой. «Чтобы муж на мне ездил, как отец на моей матери?! – азартно заявляет школьная учительница Надежда Васильевна. – Насмотрелась я на свою мать, которая у отца на побегушках только потому, что он – офицер, а она всего лишь медсестра. Она его всю жизнь ублажает, пылинки с него стряхивает, а он иной раз так куражится, что руки чешутся в лоб дать. У мужа в семье тоже порядки домостроевские: мать белье себе нижнее не купит, если отец денег не даст и фасон не одобрит. Поэтому я мужу своему сразу сказала, что так жить нельзя. Мы завели правило, что по будням он мне кофе в постель, а по выходным я ему царский завтрак и президентский обед, если он, конечно, загодя продукты купит. И сын растет, видя, что женщин надо уважать не только 8 Марта».
Но и мужчин жизнь заставляет менять правила и модель семейной жизни, полученные у родителей. «Называйте меня подкаблучником, но я и не скрываю, что наша с женой семья – слепок с ее родительской, — признается Геннадий Сергеевич. – В моей семье отец был не то что голова, но шишка на ровном месте. Мать работала в больнице по сменам, тащила на себе дом, огород, хозяйство, троих детей и характерную свекровь. А отец не знал ничего, кроме работы и заготовки сена для коровы. Придет с работы, хорошо, если трезвый, поест, газетой пошуршит, новости посмотрит и на боковую. Чтобы когда матери помочь – да никогда в жизни.
А в семье жены отец мог всё: убрать, приготовить, уроки проверить, косички заплести, постирать, по хозяйству великим снабженцем был. Уважал я его очень, наверное, и перенял у него многое. Готовить, правда, толком так и не научился, но в доме и по хозяйству жене помогаю исправно. Мать моя, когда в первый раз услышала, как жена позвала меня тесто на чебуреки раскатать, ревела в три ручья от жалости ко мне, ее попрекала, что в бабу меня превратила. А соседкам, рассказывают, хвастает, что меня ко всему приучила. Да пусть тешится, мне главное, чтобы жена была довольна. Кстати, и сын наш не отлынивает от домашних дел, невестка и сватья на него не нарадуются, даже шить умеет».
Однако отмечать день семьи, любви и верности никто из откровенничавших с журналистом не думает. Живут люди и живут. Как умеют, как получается. Тем более день будничный, выходной не предусмотрен, а значит всё как обычно. Может быть, в том и самое счастье, когда тихий семейный налаженный быт не трясет и не качает. И каждый строит его на свой лад, как кому нравится. Как кто привык, как у кого заведено. Потому что семья, идеальная она или не очень, просто должна быть. У каждого. Иначе это не жизнь, а инкубатор.