ГЕОПОЛИТИКА
Несмотря на главную тему последних месяцев – пандемию коронавируса, – есть медийные тренды, длительное время занимающие прочные информационные ниши. Даже поверхностный мониторинг отечественных (да и зарубежных) СМИ свидетельствует: практически еженедельно новости из Причерноморья (Крым, Черноморский флот, Севастополь и т.д.) попадают в топ. Всеобщее внимание привлекает многое. Такой интерес не просто неслучаен – это вполне естественно и объективно закономерно.
ЭТА ЗАКОНОМЕРНОСТЬ обусловлена глобальными метаморфозами миропорядка первой четверти XXI века, основанными на происходящих событиях в этом важном регионе и приведшими к его оформлению в геостратегический суперрегион – Черноморско-Каспийский. В принципе, этот процесс в полной мере вписывается в контекст общемирового тренда.
К примеру, в политический экспертный оборот сегодня прочно вошло понятие «Большой Ближний Восток», включающее страны, относящиеся к «Передней», «Малой» Азии и «Среднему» Востоку. Впрочем, при этом не исчезло восприятие и оперирование этими понятиями. Никуда не делся собственно «Ближний Восток» в его географическом, политическом понимании. Как и восточная часть Магриба, включающая земли Ливии, являющейся, как и Египет, традиционно относимой к Машрику, африканской страной.
В общем, любое деление относительно и подвержено динамике в комплексе многочисленных связей и зависимостей. А в бурном и буйном Третьем тысячелетии – особенно. И потому отметим факт: сегодня Причерноморье, Приазовье, Придунавье, Кавказ и Закавказье – вместе и по отдельности – воспринимаются совершенно иначе, чем тридцать лет назад, т.е. до распада и исчезновения СССР, в конце 1991 года прекратившего своё существование «как субъект международного права и геополитическая реальность».
Так что сегодня мы уверенно можем говорить об оформлении, существовании и развитии единого геостратегического пространства – Черноморско-Каспийского, которое вписывается в глобальные пространственные театры современной войны как в чисто военном, так и в разнообразных «гибридных» вариантах, включая информационные, социокультурные, этно-религиозные и пр.
Этот процесс, во многом являющийся противоречивым и для кого-то, возможно, неочевидным, протекает на фоне турбулентности формирования современной картины Мира, элементами которой являются эрозия и демонтаж Ялтинско-Потсдамской модели международных отношений, хлипкая зыбкость Хельсинкских принципов, неприятие навязываемых США идей вестернизации и глобализации и, в конечном счёте, крах однополярной системы мироустройства.
При этом очевидно: Черноморско-Каспийский регион с самых различных точек зрения, прежде всего военной, является геостратегическим.
На происходящее влияет ряд факторов, в разной степени связанных друг с другом и проявляющих себя в зависимости от политической конъюнктуры и её меняющейся специфики, в основном связанной с расстановкой военно-политических сил. Именно военная (прежде всего военно-морская) составляющая во многом определяет суть принимаемых политических решений в конкретные периоды времени.
К этим факторам, явно и существенно проявляющим себя на рубеже веков и стыке тысячелетий, следует отнести:
ПЕРВОЕ. Повышение напряженности «Дуги нестабильности» (от Памира – до Адриатики) и особенно её постсоветской части – от Приднестровья (Приднестровская Молдавская Республика) и Гагаузии до Новороссии (в том числе современные ДНР и ЛНР), Северного Кавказа и Нагорного Карабаха (Республика Арцах). Появление и ликвидация «зоны войны» на территории бывших советских северокавказских автономий, «умиротворение» Чечни. Обретение независимости Абхазией и Южной Осетией. Формирование зоны постоянной нестабильности с включением в неё перманентно беспокойной территории юго-востока Турции, населённой «неприкаянными» курдами.
При этом, безусловно, необходимо учитывать географическую приближённость региона к Ирану, Ираку, Сирии и Палестине. Не следует забывать о проблемах румынской Трансильвании, северомакедонцев-болгар, болгарских турок Кырджали, пренебрегать исторической памятью по поводу ставшего турецким Арарата – святыни и национальной гордости армян, отошедшего век назад к туркам Ардагана, других земель-народов…
ВТОРОЕ. Сохранение Россией Черноморского флота бывшего СССР в силу «феномена адмирала Касатонова» – моряки-черноморцы, поддержанные жителями Севастополя, Крыма, российскими патриотами-державниками и соотечественниками, во главе с командующим Черноморским флотом в 1991-1992 гг. адмиралом Игорем Владимировичем Касатоновым отказались принимать украинскую присягу после распада Советского Союза. Таким образом, силы Черноморского флота уже Российской Федерации – оперативно-стратегического объединения, обладающего ядерным оружием, – остались в своих исторических базах в Крыму.
Севастополь сохранил статус главной (основной) базы флота, незаменимой морской крепости Юга России. Была сохранена основа не только для военно-морской доминанты РФ в Черноморском бассейне, но и российской идентичности жителей полуострова, всегда связывавших своё прошлое, настоящее и будущее только с Россией. Был создан и удержан плацдарм Русской (Крымской) весны – для возвращения Севастополя и Крыма «в родную гавань» – в Россию. При этом особо отметим: Флот из родной гавани никуда не уходил.
Благодаря позиции моряков-черноморцев Россия не только сохранила за собой право и возможности на влияние в важнейшем геостратегическом регионе, но и обезопасила свои южные границы, отодвинув линию непосредственного соприкосновения со своими «недоброжелателями» минимум на 350 километров – от Керченского пролива до водных рубежей в западной части Черного моря. Флот содействовал успеху действий России по обеспечению мира на Кавказе.
Главным «игроком и аргументом» на Юго-западном стратегическом направлении стал Черноморский флот, основные силы которого располагались в Крыму – на территории, временно находившейся под юрисдикцией Украины.
Слова-принцип: «Кто владеет Севастополем, тот владеет Крымом; кто владеет Крымом, тот владеет Черным морем». Эти слова приписывают и графу Потемкину, и адмиралу Нахимову. Но, независимо от авторства, в истинности этих слов сомневаться не приходится. Как нет сомнений в том, кто сегодня доминирует в Черноморье.
Благодаря этому Россия сумела сохранить потенциал и инфраструктуру для действий флота в дальней морской и океанской зоне, возобновления системы боевой службы в Забосфорье. Со временем Черноморский флот вернулся в Восточное Средиземноморье, создал полнокровную военно-морскую базу в сирийском Тартусе на основе существовавшего с 1970-х годов и сохраненного в лихолетье девяностых-нулевых пункта материально-технического обеспечения ВМФ СССР–РФ. Таким образом, флот внёс свой вклад в успех «Сирийской кампании» задолго до рождения её замыслов.
ТРЕТЬЕ. Решение Вашингтона (1996 г.) об объявлении Черного моря «зоной жизненно важных для США интересов», повлекшее рост военно-морской активности 6-го американского флота, находящегося на постоянной основе в Средиземноморье со времён Второй мировой войны (эскадра, оставшаяся в этих водах со времени высадки американцев на севере Африки в 1942 году, в 1950-м была преобразована в 6-й оперативный флот американских ВМС).
После 1991 года американцы стали в Черном море частыми гостями, постепенно оформляя заявку на постоянное присутствие здесь вначале, как «бедные родственники», а вскоре – уже как полноправные хозяева. Через несколько лет ежегодная общая продолжительность пребывания кораблей ВМС США в черноморской акватории стала доходить до количества дней в году.
В 2019 году корабли США пробыли в Черном море 240 дней. «В этом году мы присутствовали в Черном море больше, чем когда-либо раньше. В 2019 году восемь боевых кораблей действовали в Черном море. Если совместить это с силами наших союзников в ВМС ‒ общие дружеские силы ВМС присутствовали в море две трети года. Это 240 дней присутствия», – отметил адмирал Джеймс Фогто, командующий ВМС США в Европе и Африке.
В 2018 году корабли США заходили в Черное море восемь раз. Как правило, эти заходы позиционируются следующим образом: «для демонстрации решимости по обеспечению безопасности в регионе». «Под эту марку» в Черное море регулярно заходят корабли ВМС США и других стран НАТО.
В Черное море регулярно заходят американские эсминцы типа «Арли Бёрк» (всего запланировано к постройке 84, строится – 7, в строю – 67). Они оснащены многофункциональной боевой информационно-управляющей системой «Иджис». Эти корабли вместе с наземными базами ПРО в Польше и Румынии являются составными частями программы европейской поэтапной адаптивной системы противоракетной обороны.
В последние годы к возросшей активности корабельных сил США и других стран-партнеров добавилась их активность в воздушной среде. Надо сказать, интенсивность полётов здесь высока «по жизни»: за 2019 год подразделения ПВО в целом обнаружили более 78 тысяч воздушных объектов, часть из них, естественно, относится к военным.
Разведывательная деятельность здесь заметно выросла после воссоединения Крыма с Россией. Среднее количество обнаруженных дежурными силами ПВО разведывательных летательных аппаратов у южных границ России за год составляет до 250 воздушных целей, до 2014 года эта цифра была значительно ниже.
Именно после 2014 года дежурными силами армии над акваторией Черного моря был впервые обнаружен американский стратегический разведывательный комплекс БЛА RQ-4В («Глобал Хоук»), который может выполнять разведывательный полет вблизи границы продолжительностью до 10 часов. Также начали регулярно появляться американские самолеты-разведчики ЕР-ЗЕ («Ариес»), Р-8А («Посейдон») и другие.
Были здесь британцы, были французы. Немаловажно: авиация «супостата» регулярно «работает» в воздушном пространстве Украины, летает вплоть до границ Белгородской области, вдоль линии разграничения на Донбассе. Аппаратура «оппонентов» позволяет «заглядывать» и в глубину российской территории.
Как следствие, необходимо вести речь о ЧЕТВЁРТОМ ФАКТОРЕ – неуклонной милитаризации региона с вовлечением в этот процесс «игроков» и территорий, ранее не включённых в его оборот. К примеру, Азовского моря, являвшегося ещё десять лет назад практически полностью демилитаризованной зоной. Кроме того, надо напомнить: обе «стороны» (см. карту) Черного моря с военной точки зрения – арена целого ряда войн, в т.ч. русско-турецких. Это выгодный плацдарм для развёртывания группировок сухопутных войск, авиации и флота. Кстати, по натовским планам послевоенной поры на удары со стороны Балкан в «подбрюшье» СССР делалась вполне определённая ставка.
Уже в наши дни акватория Черного моря и территории причерноморских государств превращаются в арену проведения плановых масштабных учений сил Запада. Идёт создание системы базирования, инфраструктурных объектов вооружённых сил США и их союзников в Болгарии (более 10 объектов), Румынии (около 20), а также в странах-партнёрах – Грузии и на Украине.
Распространение сил альянса на Восток противоречит ранее полученным гарантиям от лидеров западных стран, соответственно, и Россия будет реагировать соразмерно на агрессивные шаги со стороны НАТО, в том числе в отношении стремления включить Украину или Грузию в состав блока. Принципиальным в этом смысле стало вступление Болгарии и Румынии в НАТО (2004 г.) и в Европейский союз (2007 г.).
Следствием этого стало превращение Чёрного моря в большое «атлантическое озеро», фокусирующее «жизненно важные интересы» «коллективного Запада» – всех участников западных, по сути антироссийских альянсов, включая заокеанские США и Канаду, находящуюся на отшибе Европейского континента Португалию и не имеющую вооруженных сил крошечную Исландию.
Евроатлантическая интеграция вместе с продвижением НАТО на Восток является двуединой задачей, площадкой решения которой как раз и стал Черноморско-Каспийский регион.
Эта политическая практика способствует радикальному и неуклонному «повышению градуса» военно-морской активности в Черноморье ВМС нечерноморских стран НАТО как в самостоятельном, одиночном формате, так и в составе различных группировок альянса (отрядов кораблей – военно-морских групп, специализированных, например, противоминных, соединений).
Это происходит на фоне резкого снижения собственно потенциалов ВМС всех черноморских государств (исключение составляют флоты России и Турции). В этой связи НАТО усилило военное присутствие в Чёрном море, в частности в Румынии, а также тесно работает со странами-партнёрами в регионе – Грузией и Украиной.
На протяжении нескольких лет планово идёт размещение стратегических объектов, в том числе противоракетной обороны, в непосредственной близости от южных границ России. Отметим в этой связи румынскую военно-воздушную базу Девеселу. Она уже является составной частью создаваемой европейской ПРО, включающей американский многоцелевой зенитно-ракетный комплекс Aegis Ashore.
По некоторым данным, здесь уже размещено и ядерное оружие, частично переброшенное с турецкой базы Инджирлик. Американцы сами публично распространяли фото, на котором запечатлен процесс развертывания на базе Девеселу одной из семи батарей сухопутного комплекса системы ПРО THAAD. Соответственно, идёт совершенствование инфраструктуры военно-морских баз – румынской Констанцы и болгарской Варны.
Болгария планирует увеличить расходы на оборону до 2% ВВП к 2024 году в рамках обязательств, утвержденных на саммите НАТО в 2014 году. Действия Альянса нацелены на милитаризацию Черноморского региона с привлечением военно-морских сил Болгарии, Румынии, Турции. Улавливая, однако, происходящие изменения геополитического баланса сил в мире, болгарское руководство всё-таки рискнуло отказаться от полнокровных натовских баз на своей территории.
ПЯТОЕ. Усилившееся стремление Турции к доминированию в регионе под знаком идей пантюркизма и возрождения имперского неоосманского духа, реализуемое по ряду направлений: идеологическому, экономическому, религиозному, военному, социокультурному. Экспансия на практически всех территориях, входивших в Османскую империю, на сопредельных землях, населённых тюркоязычными народами и мусульманами (Поволжье, Урал, Казахстан, Средняя Азия, Крым, Северный Кавказ, Балканы, Сирия, Ливия). Активное освоение ВМС Турции Черноморского театра военных действий.
С развитием «Сирийского кризиса» и расширением масштабов противостояния в Ливии фактически впервые за обозримые десятилетия Турция получила возможность принять активное участие в процессе перестройки существующего миропорядка.
Анализ нынешнего состояния турецких вооруженных сил, разумеется, требует отдельного анализа, раскрытие которого весьма объёмно. Достаточно сказать: по своей численности они занимают шестое место, большей армией в блоке НАТО обладают лишь США. Тем не менее, следует отметить: в постсоветское время ВМС Турции «вернулись» в Черное море – при доминировании Советского Черноморского флота они действовали вне его пределов.
С начала же 90-х годов этот бассейн стал активно использоваться не только для выполнения повседневных задач, но и отработки учебных. Ежегодным стало проведение масштабных собственных военно-морских учений ВМС Турции «Морская звезда». Традиционно и участие в международных учениях. Например, в ежегодных Sea Breeze («Морской бриз»), Sea Shield («Морской щит») и других.
Турки с 90-х годов стали активно осваивать этот район мореплавания как в навигационном отношении, так и в иных. Так, например, «нормальным явлением» стали заходы в Черное море субмарин, осуществляющих задачи разведки и патрулирования. Нередкими стали визиты турецких кораблей в крупные черноморские порты, в том числе Новороссийск. Развивается военное, военно-техническое сотрудничество с союзниками и партнерами – Болгарией, Грузией, Румынией и Украиной.
Говоря о Черноморско-Каспийском регионе в целом, к этому перечню также следует добавить Азербайджан (участие в модернизации национальных военно-морских сил, подготовке кадров), Казахстан (поставлялись катера), Туркмению (проданы сторожевые корабли и катера, осуществляется сотрудничество в области судостроения). Происходит и многое другое, что заслуживает внимания.
С 2018 года Турция начала строительство военно-морской базы на Черноморском побережье. До этого на Черном море находились только пункты маневренного базирования ВМС и береговой охраны в Эрегли, Самсуне, Трабзоне, Синопе, Бартыне, Чамбурну. База появится в районе населенного пункта Сюрмене, примерно в 150 км от границы с Грузией.
ШЕСТОЕ. Уничтожение государственности Югославии и продолжающаяся дестабилизация Балкан с включением ставших независимыми государств в орбиту Запада с реализацией концепции «продвижения НАТО на Восток», расширением Европейского союза, отрывом этих стран от России с одновременным решением задачи разрушения Славянского мира. Параллельно Соединёнными Штатами решается задача сохранения своего влияния в Восточном Средиземноморье, на Ближнем Востоке. Мегарегион к Востоку от Тунисского пролива стараниями Запада превращён в зону перманентной напряженности.
Отрыв от Сербии Косово, создание Республики Косово (частично признанное государство), размещение на её территории военной базы США Бондстил. Культивирование идей и существование планов создания Великой Албании. Провоцирование и реанимация застарелых конфликтов, их эксплуатация.
Даже поверхностный анализ происходящего свидетельствует: американцы, как всегда, нередко используют своих партнёров, как говорится, «играя свою игру». Зачастую это использование происходит «в тёмную», иногда – по-тихому.
Мало кто вспомнит о довольно важном факте, ставшем «по итогу» лишь историческим «эпизодом». Именно он наглядно характеризует многое – и размывание существовавшего в регионе статус-кво, и решение «глубинных» задач. Так, в период событий на Балканах, приведших к разрушению Югославии и ослаблению Сербии, на Дунае (бассейн Черного моря) были размещены военные катера США, предназначенные для решения специальных задач.
Среди них – обеспечение действий «морских котиков», подводных боевых пловцов. Эти действия объективно подвергли эрозии ряд международно-правовых норм, включая положения конвенции Монтрё о режиме Черноморских проливов и правилах плавания в здешних водах кораблей нечерноморских государств. Очевидно и другое: совсем неслучайно американские катера спецназначения, выйдя из реки в море, совершили многомильный переход в Севастополь, где находились с визитом.
Было это ещё в «украинский период» жизни города-героя Севастополя, но есть и более свежие примеры подобных и иных действий. Один из них – игра на вечных противоречиях двух стран альянса – Греции и Турции, на территории которой расположены не просто военные объекты и базы США, а с наличествующим здесь ядерным оружием.
Впрочем, не исключено, что ЯО есть и в Суде на греческом Крите. Уж его носители здесь точно появляются периодически. Теперь же шансы на подобное «сотрудничество» ещё больше возросли. Тем более Греция сама во все тяжкие рвётся заменить Турцию в роли юго-восточного оплота НАТО.
Греки, рассматривающие Турцию как вечную для себя угрозу, сегодня хотят с наибольшей выгодой воспользоваться турецко-американскими противоречиями. Они, правда, не учитывают, что американцы играть на турецко-греческих противоречиях умеют гораздо лучше.
В октябре прошлого года Вашингтон и Афины договорились о создании новых военных баз: министр иностранных дел Греции Никос Дендиас и госсекретарь США Майк Помпео подписали новое соглашение о взаимном оборонном сотрудничестве. Этот бессрочный документ предусматривает, помимо расширения американской базы Суда на Крите, предоставление американцам инфраструктуры расположенных недалеко от Салоник баз Стефановикио, Лариса и Александруполис (у входа-выхода в Дарданеллы).
Естественно, речь прямо не идёт о Черноморском бассейне, да и вести её вроде бы не к месту. Но тот, кто в ладах с географией, прекрасно понимает: американцы получают в свои руки ключи от входа-выхода в Черноморские проливы. Здесь же – воздушные коридоры.
После событий Русской (Крымской) весны-2014, с началом операции Вооруженных Сил России в Сирии (сентябрь 2015 г.) Штаты стремятся не только сохранить, но и по возможности нарастить свои военно-политические активы на Ближнем Востоке и в Восточном Средиземноморье. Этот геостратегический регион на протяжении последнего полувека называют политической кухней планеты.
А раз так, значит, самый простой способ поддержать свою геополитическую состоятельность – обострить ситуацию, не дать ей истлеть. Янки это и делают, демонстрируя профессиональную кредитоспособность своей «шестёрки империализма» – 6-го флота США. Поэтому сегодня наличие их кораблей в этих водах, в принципе, никого не должно удивлять.
Присутствие кораблей ВМС США и их коллег по НАТО в Средиземном море и, увы, в Черном, стало делом вполне естественным. Правда, справедливости ради отметим: его восточная часть традиционно в «советское время» считалась вотчиной 5-й Средиземноморской эскадры ВМФ СССР.
Как представляется, не нужно сгущать краски и преувеличивать возможности «америкосов». Им в случае чего есть кому и чем противостоять. Что же касается сложности обстановки вокруг Сирии, то она, действительно, сейчас весьма непростая. И суть её, как думается, имеет корни не в чисто военной, а в политической сфере (моряки, кстати, меньше всех хотели бы повоевать, впрочем, как и остальные военные).
Ведь войны и военные конфликты развязывают не генералы-«ястребы», а политики-«голуби», целеполагания, мотивы, интересы, непрофессионализм или откровенная дурь которых иной раз зашкаливают за пределы понимания ответственности и здравого смысла.
Сегодня Средиземноморской эскадры (с 1967 по 1991 год насчитывала порядка полусотни кораблей, субмарин и вспомогательных судов) у нас, к сожалению, нет. Но, слава Богу, есть группировка кораблей в составе Оперативного командования в дальней морской зоне (около 15 кораблей разных классов и рангов, подводных лодок и судов обеспечения). Её зона ответственности – Восточное Средиземноморье с возможностью действий во всей акватории Средиземного моря с выходом в Атлантический и Индийский океаны.
ОБРАТИМ ВНИМАНИЕ НА СЕДЬМОЙ ФАКТОР. Повышение роли региона как важнейшего узла коммуникаций – транспортно-энергетических маршрутов, транзитных систем и хабов, основанных на развивающихся портовых мощностях. Сегодня это – регион перспективных международных транспортно-коммуникационных и других проектов, меняющих облик региона и повышающих его значение. Происходящие геополитические изменения повысили актуальность водных и других транзитных путей, в том числе между Каспием и Черным морем. Актуализируются проблемы перспектив освоения шельфов в Черном и Азовском морях.
В значительной мере именно линии коммуникаций в конце XX века создали базисные скрепы при формировании единого Черноморско-Каспийского геостратегического пространства. Оно объединяет акватории Черного, Каспийского и Азовского морей и прилегающие к ним материковые пространства ныне существующих государств – России, Украины, Казахстана, Туркмении, Ирана, Азербайджана, Армении, Грузии, Южной Осетии, Абхазии, Молдавии, Болгарии, Румынии, Турции, а также республик Арцах, Приднестровья и Донбасса.
Это не только традиционные маршруты поставок углеводородов из Средней Азии и Каспийского моря на Кавказ, в Турцию и к портам Чёрного моря, но и вновь создаваемые коридоры.
Это не только регион, непосредственно прилегающий к значительным нефтяным и газовым месторождениям, но и потенциально перспективное пространство для масштабных разработок энергоносителей. Это фокус пересечения важнейших коммуникаций по осям Восток – Запад, Север – Юг.
Это – платформа для целого ряда воплощаемых, разрабатываемых и замышляемых (в том числе вынашиваемых в течение десятилетий) проектов. Проектов, не только влияющих на роль и функциональную конфигурацию региона, но и всемерно укрепляющих его внутренние и внешние связи.
Прежде всего речь следует вести о масштабных транспортно-инфраструктурных проектах – каналах «Стамбул», «Евразия», «Каспий–Персидский залив».
Проектом, способным радикально повлиять на геополитическую конфигурацию региона, является «Канал «Стамбул» – строительство 43-километровой водной артерии, параллельной Босфору. Задуманный канал свяжет Черное и Мраморное моря в сотне километров западнее Стамбула. Министерство транспорта Турции объявило, что его маршрут пройдет через водохранилище Сазлыдере, озера Кючюк-Чекмедже, Сазлысу и Дурусу. Канал выйдет в Черное море к востоку от Теркосской дамбы. Предполагается, что канал существенно разгрузит Босфор от большого количества водного транспорта и одновременно с этим удвоит грузопоток.
То, что канал «Стамбул» рано или поздно построят, – сомнений, в принципе, не вызывает. Однако возникают вопросы, связанные не только с экономикой, но и с другими последствиями его запуска — прежде всего для черноморских государств. Последствиями в первую очередь геополитическими, особенно с учетом разночтения в прогнозах сохранения баланса военно-политических сил в регионе, обеспечения его безопасности, организации мореплавания и конфигурации, формата системы военно-морской деятельности, сегодня опирающейся на конвенцию Монтрё 1936 года.
По этому поводу уже высказались дипломаты, юристы, политические практики, представители экспертного сообщества. Причём на основе их наблюдений и оценок невозможно сделать какие-то более-менее выверенные выводы, не говоря уже о том, что, по ряду мнений, на сегодняшний день к однозначным выводам прийти невозможно. Конкретно на эту тему можно говорить лишь после реализации проекта.
Активным геополитическим игроком в Черноморско-Каспийском регионе является Казахстан. Это проявляется в ряде инициатив, с которыми Астана-Нурсултан регулярно и настойчиво выступают на протяжении ряда лет. Прежде всего к ним относится идея строительства канала «Евразия», соединяющего воды Каспийского и Черного (Азовского) морей.
Это позволило бы изменить маршрут международного проекта «Шёлковый путь» (Украина – Грузия – Азербайджан – Казахстан – Китай), проложенного в обход территории России. Также отмечается, что канал «Евразия» может стать серьёзным конкурентом Суэцкому каналу и важным путём движения грузопотоков из Дальнего Востока, Центральной и даже Южной Азии.
Появился проект «Трансазийский коридор развития» – ТКР-проект, составной частью которого и стала идея канала «Евразия». Как оказалось, она разрабатывалась республиканскими специалистами при поддержке… четырех исследовательских центров США. Основным же составителем казахстанского социально-экономического «Плана-2025» была известная американская корпорация The Boston Consulting Group.
Интерес к развитию транспортных коридоров проявляет и Туркменистан. Ашхабад опирается на уже реализуемые проекты и оправдавшие себя линии коммуникаций, при этом идёт поиск новых партнеров. Так, например, недавно на высоком уровне как раз прорабатывались возможности взаимодействия двух сторон – Туркмении и Румынии в реализации проекта коридора «Каспий – Черное море». Но эти и подобные инициативы представляются частностями в сравнении с масштабными планами Запада и готовностью той же Туркмении к широкому сотрудничеству, в том числе в военной сфере.
Именно НАТО стоит за проектом Транскаспийского транспортного маршрута. Год назад на IV Транскаспийском форуме, состоявшемся в Вашингтоне(!), в котором приняли участие представители политических и предпринимательских кругов разных стран, как раз обсуждались вопросы, связанные с транскаспийским торгово-транзитным коридором Восток – Запад.
Каспийский регион активно трансформируется в крупнейший логистический хаб, который обеспечивает перевозку товаров и грузов самого различного назначения, включая военные. В частности, этот коридор может быть использован для доставки грузов НАТО в Афганистан. Поэтому США действуют в Прикаспийском регионе последовательно, стремясь к максимальному укреплению своих позиций, не упуская времени и особо не выпячиваясь.
Согласно конвенции о правовом статусе Каспия, а также договоренностям (и целям) подписантов, присутствие военных сил внерегиональных стран и военных блоков на Каспии запрещено. Но, несмотря на запрет, отдельные страны идут на сотрудничество в военной сфере. К тому же те же Штаты, в отличие от нахрапистой и навязчивой политики 90-х годов, сейчас действуют более осторожно.
Звеньями новых транзитных маршрутов, идущих через Черноморско-Каспийский регион, становятся страны, находящиеся в глубине Евроазиатского материка. Летом прошлого года Тегеран и Душанбе обсуждали возможность использования Таджикистаном иранского порта Чабахар. Считается, что именно Иран может стать самым безопасным и выгодным маршрутом для транспортировки таджикских товаров.
Для Душанбе это возможность обойти соседний Туркменистан, с которым у Таджикистана существуют транспортные проблемы. Речь шла об аренде участка на территории морского порта Чабахар, расположенного на берегу Оманского залива.
Наряду с Казахстаном с его каналом «Евразия», о реализации аналогичного проекта заговорили в Закавказье. Вообще-то, эта идея не нова. Проект рассматривался еще в начале 20-х и в 40-е годы прошлого века. Водная трасса должна была пройти по территории Азербайджана и Грузии. Что интересно – 100 лет назад за прокладку ратовали подданные британской короны. В годы войны – немцы. Ныне же инициаторы закавказской «Евразии» апеллируют к геополитическим интересам США.
Разумеется, эти идеи противоречивы и имеют солидных оппонентов, однако появление любой информации в связи с этими инициативами в любом случае соответствует заинтересованности Вашингтона в более тесных военно-политических связях с Грузией, Азербайджаном, Казахстаном и другими станами Центральной Азии.
На фоне событий 2014 года, возвращения Крыма и Севастополя в состав России, затянувшегося внутриукраинского военного конфликта на Донбассе, глубокого кризиса в российско-украинских отношениях в некоторых «горячих головах» в Киеве два года назад появилась идея строительства Азово-Черноморского судоходного канала. Хотя её иначе, как утопией, характеризовать нельзя, тем не менее не учитывать возможность появления подобного рода, на первый взгляд бредовых, проектов нельзя.
По замыслу инициаторов и идеологов этого проекта, это гидротехническое сооружение должно было бы пройти вдоль границы Украины и Крыма, таким образом отрезав полуостров от континентальной территории. Цель понятна: получить доступ в Азовское море без прохода Керченского пролива. Возможно, — даже военным кораблям нечерноморских государств.
К чуть ли не «фантастическим» некоторые эксперты относят проект канала «в обход Босфора», который начали разрабатывать еще в конце XIX века. Разумеется, проходить он должен не по территории современной Турции. Как известно, к обсуждению идей вариантов запуска новых евроазиатских маршрутов «Север–Юг» периодически возвращаются различные силы в России, Иране и Индии. К одной из них относится и трансиранский судоходный канал «Каспий – Персидский залив».
С этими проектами коррелируют планы развития портов государств Азово-Черноморского бассейна – в принципе, каждый порт их имеет.
Новым направлением развития региона стала тема использования шельфа с целью добычи энергоносителей. Эта деятельность активно велась в основном в северо-западной части Черного моря, но в последние годы «интересными» стали и другие его районы. В частности, речь идёт об Азовском море, где добыча уже ведётся, а также о Прикерченском участке шельфа. Углеводороды есть и на континентальном склоне, и в глубоководной части Черного моря.
Новыми направлениями развития региона стали СПГ-проекты: строительство заводов по производству сжиженного природного газа (СПГ) на Черном море, а также подготовка портовой инфраструктуры к приёму СПГ-танкеров с дальнейшим обеспечением газового транзита. Эта ниша экономики и бизнеса привлекает объёмные инвестиции, а также приводит в регион новых «игроков». Таковым стала Белоруссия – для неё сжиженный газ стал доставляться через Одесский порт. Есть и другие показательные примеры.
Безусловно, наряду с СПГ-проектами продолжают действовать и развиваться традиционные коммуникации доставки энергоносителей. Достаточно назвать существующие нефтепроводы Баку – Тбилиси – Джейхан и Каспийский трубопроводный консорциум (КТК), газопровод «Голубой поток» (Blue Stream).
Особо отметим ставший скрепом Черноморско-Каспийского региона Трансанатолийский газопровод (TANAP). TANAP – составная часть Южного газового коридора (ЮГК). Он проложен от грузино-турецкой границы до границы Турции с Грецией. Проект TANAP предусматривает транспортировку газа с азербайджанского месторождения «Шах-Дениз» через Грузию в Турцию, а после строительства Трансадриатического газопровода (ТАР) – и в страны Южной Европы.
8 января 2020 года запущен более мощный газопровод «Турецкий поток» (Turkish Stream, две нитки общей мощностью 31,5 млрд кубометров газа в год; одна нитка – для Турции, другая – для стран Южной и Юго-Восточной Европы). Он идёт из Анапского района Краснодарского края России по дну Чёрного моря в европейскую часть Турции.
Нельзя также не упомянуть о масштабном проекте, собственно выходящем за рамки Черноморско-Каспийского региона. Имеется в виду проект строительства Восточно-Средиземноморского газопровода (Eastern Mediterranean Pipeline Projeсt – EastMed)…
В общем, геополитические метаморфозы последних десятилетий привели к тому, что число скрепов Черноморско-Каспийского региона неуклонно растёт. Огромные пространства объединяет многое, в том числе ставший всемирно известным «Калибр» – российская корабельная дальнобойная ракета «связала» пространства территорий и акваторий силой военных факторов. Об этом – в следующей публикации.
На фото — Сергей ГОРБАЧЕВ,
Исполнительный директор Института стран СНГ в Севастополе,
Ученый секретарь Военно-научного общества ЧФ,
член Общественной палаты города Севастополя,
председатель Союза журналистов Севастополя,
кандидат политических наук,
профессор Академии военных наук России,
капитан 1 ранга запаса
