Перефразируя Толстого, можно заметить, что все постсоветские, не исключая и российскую, элиты счастливы примерно одинаково. Общей их чертой является гибридность — когда в их действиях и словах сочетается несочетаемое. Те, кто отказывался от такой гибридности и выбирал в качестве своей чужую позицию, вскоре оказывались на обочине или в крайне сложной ситуации. Пример того – Саакашвили или нынешние украинские элиты.
Гибридность — это одновременное желание и понравиться Западу, и сохранить нужную себе суверенность («Техас грабят техасцы»). Это и потрафление постепенному дрейфу в свою культуру постмодернистских ценностей и заявления о приоритете собственной традиции. И желание наслаждаться западным гедонизмом на его исторической родине, и робкие попытки придать своей экономике хоть какое мобилизационное ускорение. Это и манипуляции с исторической памятью, и желание по-серьезному чтить предков. Этот список будет длинным, все это нам хорошо знакомо.
Много чего гибридного есть и в элитах современной России — самым ярким примером такой гибридности является Парад Победы, где Знамя Победы с серпом и молотом сочетается с прикрытым ширмой мавзолеем. Кто-то это может осуждать, кто-то —выстраивать аргументацию в пользу такого подхода, дело не в этом. Такая гибридность была вполне органична в постсоветской реальности: элиты понимали, что создают, иначе не стали бы элитами.
Но приходит время, когда отказ от гибридности для российских элит становится условием выживания.
И дело не в том, чтобы выбрать в прошлом что-то одно. Наоборот, выстраивание непротиворечивой концепции единой истории вместо разыгрывания бесконечных виртуальных боев между красными и белыми – это как раз уход от постсоветской гибридности.
Повторюсь, дело не в символах прошлого. И даже не в набившем оскомину «образе будущего», а в «нутряном» желании это будущее получить.
Не обеспечить будущее детей и праправнуков, а именно получить право на будущее в смертельной схватке, которая начинает разворачиваться в мире.
Эта схватка – объективный процесс, не зависящий от воли его участников. Субъективного в нем только выбор момента решения вступить в эту схватку. Правильный выбор означает получение позиции; неправильный приводит к вовлечению в поток событий помимо своей воли. Но для правильного выбора нужен отказ от такой гибридности.
Этот отказ уже был сделан президентом, когда было объявлено о начале спецоперации. Но возникает вопрос о том, насколько остальные элитные группы и слои готовы отказаться от гибридности. И здесь нужно уточнить, что понимается под понятием «элита».
Нужно понимать, что так называемая элита – это сложно структурированный слой, включающий в себя тех, кто сумел «подняться наверх». А это и бизнесмены, и госчиновники, и шоумены, и спортсмены. Не только принимающие решения, но создающие нужный фон для этих решений.
Общность им придает именно «верхнее положение», а сферы их деятельности могут быть самыми разными. В этом смысле Фаддей Булгарин с его сиюминутной популярностью, тиражами и весом в издательском деле был представителем элиты в большей степени, чем Пушкин. История часто безжалостно расправляется с элитариями, точнее, с памятью о них, в истории остаются совсем другие люди. Не был Достоевский частью элиты, ибо был малотиражен. А многих тех, кто тогда считался «властителем дум», сейчас знают только узкие специалисты.
Аналогично история оценивает и государственных деятелей. Вместе с Пушкиным Лицей окончили Александр Горчаков и Модест Корф. Оба достигли вершин власти в Российской империи. Первый – в иностранных делах, второй – в законотворчестве. Но о Горчакове сейчас знают многие, а о Корфе — только специалисты.
Об этих всех элитных группах мы будем дальше говорить. Сущностной (а не внешней) чертой гибридности элит является желание жить здесь и сейчас. Этот способ бытия в том числе объясняет тот вес, который приобрели элиты шоу-бизнеса, поскольку он точно не вписан в историю.
Их реакция на спецоперацию вполне понятна. Образно говоря, Путин их предал: нарушил порядок вещей «здесь и сейчас». Это объясняет столь истерическую и нерациональную реакцию не только деятелей шоу-бизнеса, но и некоторых крупных управленцев. Просто последние привыкли скрывать свое отношение, однако оно заметно внимательному наблюдателю.
Наивно считать, что насквозь циничных деляг шоу-бизнеса сильно волнуют беды мирных граждан Украины, а мир для них является безусловной ценностью. Любой представитель этого «коллективного галкина» мог продолжать косить бабло и наслаждаться аплодисментами, не выражая публично своей позиции. Более того, можно было бы напрячься и подзаработать максимум в расчете потом по-тихому свалить.
Только это все-таки тонко чувствующие люди, и они поняли, что мир уже другой и в нем придется быть другими. Но одно дело почувствовать, другое — выработать новое качество. Это для гибридного здесь и сейчас оказалось непосильным, отсюда и такая реакция. Но это все-таки второстепенные персонажи, сбежал Максим, ну и … Алла с ним.
Теперь об элитах более реальных, которые управляли процессами внутри страны. Ну, как управляли — по-гибридному корректировали то, что шло само собой. И речь даже не о том, что им придется от многого привычного отказаться и адаптироваться к новой модели управления, которая либо будет выработана, либо все будет печально.
Гибридные элиты можно еще назвать аисторическими. Не анти-, именно а-. Противопоставлять себя истории – это сильное действие, сильная идеология. Такой была идеология фашизма в своем изначальном изводе, до того, как ей привили немецкий расизм и реваншизм.
Аисторичность – это равнодушие к истории, отказ видеть исторические закономерности, желание получать все здесь и сейчас.
При этом такие элиты могут смутно понимать, что история куда-то движется и есть исторические субъекты. Но себя они такими не видят и согласны подчиняться тем, кто конструирует движение истории. Это даже не предательство, а просто желание плыть по течению, говоря себе, что «поймал волну». Кто и зачем создал эту волну — такие вопросы задавать слишком обременительно для достижения сиюминутного результата.
В такой характеристике «гибридных элит» есть и хорошая новость. Они пойдут вслед за изменившимся течением истории; просто им нужно предъявить тех, кто будет творить историю, и сделать предложение, «от которого не смогут отказаться».
Политические, управленческие элиты неизбежно будут трансформироваться. Жизнь заставит.
Вопрос, насколько и как будут кооптированы в правящий класс новые представители, более адекватные неизбежной длительной войне с пресловутым коллективным Западом. Резкой смены элит не будет, как бы об этом ни мечтали горячие головы. Хотя бы по той причине, что элитное положение требует определенных навыков, знаний, которые на раз-два-три не появляются.
И здесь важное значение приобретают не только внутренние элитные процессы, но и их внешняя презентация.
Общество должно увидеть, что необходимый процесс идет.
Издержкой процессов сохранения элит гибридного типа является недоверие народа к некоторым решениям властей. Всем памятен взрыв в социальных медиа после невнятного выступления Мединского на переговорах в Стамбуле. Собственно, он ничего «такого» не сказал — но аудитория услышала не слова, а интонации.
Общество, сделавшее свой выбор, требующее однозначности, ощутило гибридную недосказанность и почувствовало угрозу.
Была ли она на самом деле – вопрос открытый, и сейчас интересен не он, а реакция общества на гибридный стиль элиты.
Выход из нынешнего украинского кризиса вряд ли будет таким ошеломительно успешным, как это представляется многим. Слишком многое работает сейчас против нас. Но чтобы решения военно-политического руководства были восприняты с пониманием, необходим новый уровень доверия, выражающийся не в процентах ответов на очень простой вопрос, а в способности услышать и понять всю сложность проблем, которые сейчас решаются.
Очевидно, что перестройка (прошу прощения за неприличное слово) экономики и системы управления займет годы и годы — соответственно это требует работы на отдаленный результат. Всяческие объективные KPI в такой ситуации не дадут возможности оценить эффективность работы.
Реализовать ее сможет только многоуровневая команда высших управленцев, вдохновляемая не возможностью отчитаться или вовремя ответить исходящим на входящее, а осознанием своей исторической миссии.
Критерием эффективности должно стать именно соответствие этой миссии.
Война рождает общество. Спецоперация на Украине, безусловно, войной в полном смысле не является (в противном случае уже давно не работали бы украинские электростанции, современное оружие позволяет сделать так, что их придется остановить), но нас неизбежно ждет долгое противостояние с Западом. Это и есть война, она будет вестись в разных формах.
Этот процесс должен серьезно изменить наше общество, иначе итог этой долгой войны будет плачевным для нас.
Но такое изменение общества невозможно без трансформации элиты, тем более что назревает неизбежная смена поколений элиты.
Действия Запада в отношении России показывают, что его лидеры, как говорится, всерьез и надолго выбрали модель войны в приемлемых для них в настоящее время формах. Поэтому наивно полагать, что там начнут подсчитывать убытки и склоняться к отмене экономических санкций и политического давления по причинам банальной невыгоды.
Западные элиты готовы идти на издержки, поскольку понимают, что началась историческая война за то, кто будет управлять миров в ближайшее столетие. Они неизбежно консолидируются и будут бороться за победу. Поэтому противостоять им может только столь же мотивированная и сплоченная элита. Иное качество элиты неминуемо проиграет.
В элитогенезе сама действующая элита играет решающую роль. Иное бывает только в ситуациях катастрофических потрясений. Поэтому элита должна не только внутренне меняться, но и осознать необходимость изменений в персональном составе, причем без жесткой «схватки бульдогов под ковром» — нет сейчас на это ни времени ни возможностей.
Хочется надеяться, что решение проблем, вставших перед страной — как военных, так и экономических и технологических — выдвинет наверх новые персоналии. Но еще больше хочется надеяться на то, что они окажутся востребованными, а не будут сожранными в элитных боях, к которым гибридные элиты несомненны готовы лучше. Не до такой конкуренции сейчас.
Фото из открытых источников
