«Островной» вектор крымской региональной идентичности

Наталья ЛАНТУХ

Роман Василия Аксёнова «Остров Крым», в своё время воспринятый читателями как вольные фантазии свободного художника, вербально выразил некие смутные очертания возможной будущей судьбы полуострова, предугадал островные тенденции его развития, озвучил ещё не осознанные идеи…

Не прошло и 30 лет со дня написания этого литературного произведения, но время уже подтвердило его мощный прогностический потенциал. Всё, что происходит в Крыму с начала 90-х годов XX века, напоминает некое мистическое превращение полуострова Крым в Остров Крым с последовательным развитием атрибутов будущего утопического Острова.

Абсолютно верно подмечена писателем «островная» направленность идентичности крымчан, которую он усилил в романе, назвав Крым «Островом» с большой буквы. Островной характер населения Крыма берёт своё начало в древности, вытекает из особого географического положения и сложных исторических переплетений судеб разных народов.

Проявления островного характера крымской ментальности по-разному выражались в различные периоды исторической жизни полуострова. Так, в годы существования Крымского ханства у русских формируется устрашающий образ «татарской неволи», связанный с Крымом, а на лубочных картах XVII века можно увидеть остров в центре Чёрного моря, «отекающего остров Крым» [1].

Крымские татары также манифестируют свой образ полуострова в тот период как «адо Крым» (или «остров Крым») [2].
Следует отметить, что «островная» идентичность всегда присутствовала в ментальном пространстве Крыма, имея лишь различную степень выраженности в разные исторические периоды. Островная окраска местных форм существования и региональной идентичности позволяла Крыму сохранять региональное самоуправление и определённую автономность жизни и в составе Римской империи, и Византии, и Османской Турции [3].

Даже в самый спокойный и благополучный период для Крыма – в эпоху «застоя» — для крымчан была актуальна мифологема «за Перекопом земли нет», которая в то время не имела никакого политического подтекста, а только лишь манифестировала идею «инаковости», «отделённости» от материка, «островную», или крымскую региональную идентичность.
Типичное выражение крымчан «там, в России» или «там, на Украине», ранее бытовавшее и бытующее сейчас, однозначно локализует крымчанина на некой третьей территории, не включаемой в единое пространство с названными территориями. И если раньше в данных устойчивых словосочетаниях преобладал дифференцирующий компонент с региональным оттенком, поскольку все три субъекта входили е единое государство, то сейчас наблюдается политическая доминанта в этих типично крымских выражениях.
Ген автономности Крыма активно заявил о себе в XX веке. В эпоху революции и гражданской войны 1917 – 1920 гг. крымский автономизм оформился окончательно. Несколько попыток создания в Крыму автономных образований различными политическими силами завершилось созданием 18 октября 1921 года Автономной Крымской Социалистической Советской Республики – «автономным государством рабочих и крестьян» в составе РСФСР [4]. В 1945 году Крымская АССР была преобразована в Крымскую область в составе РСФСР, а 19 февраля 1954 года передана из состава РСФСР в состав УССР.
Усиление общемировых тенденций регионализации Крым ощутил на себе одним из первых в СССР. Начавшееся в конце 80-х годов активное автономистское движение добивается существенных успехов – восстановления автономного статуса региона. 20 января 1991 года состоялся первый в СССР референдум, который воссоздал Крымскую АССР в качестве субъекта Союза ССР и участника Союзного договора. За воссоздание автономии проголосовало 1343855 человек, что составило 93,26% от принявших участие в референдуме [5].
26 февраля 1992 года Верховным Советом Крымской АССР был принят закон «О Республике Крым как официальном названии демократического государства Крым», в этот же день была утверждёна музыкальная редакция Гимна Республики Крым (композитор Алемдар Караманов). Идея государственности Крыма была в тот период доминирующей.
5 мая 1992 года крымский парламент принимает Акт о провозглашении государственной самостоятельности, а 6 мая – Конституцию Республики Крым. 24 сентября 1992 года был принят закон о Государственном Флаге и Государственном Гербе Республики Крым [6]. В 1994 году были избраны президент Республики Крым и новый парламент автономии.
Очередное обострение отношений между Симферополем и Киевом закончилось поражением молодой республики. В марте 1995 года Верховный Совет Украины специальным решением отменил Конституцию Республики Крым и упразднил пост президента. В течение последующих 3-х лет Крым утратил многое из своих завоеваний начала 90-х годов. Новая Конституция 1998 года фактически закрепила горькие политические потери автономии [7]. Но в памяти республики зафиксирован опыт политических достижений начала 90-х годов, опыт борьбы за региональные интересы и права. За короткий период Крым на собственном опыте испытал президентско-парламентскую, парламентско-президентскую и чисто парламентскую формы правления, первым применил смешанную избирательную систему, национальные квоты для представителей депортированных этнических общин [Демидов, 77].
Незавершённость процесса автономизации полуострова даёт основания полагать, что в будущем перед Крымом и Украиной снова встанет вопрос о разграничении полномочий между автономией и центром, поскольку существующее дискриминационное ограничение полномочий АРК тормозит экономическое и социально-культурное развитие республики. В Крыму действуют ряд факторов, усиливающих тенденции регионализации и диктующих стремление к всё большей автономности. Среди них необходимо выделить: культурно-цивилизационный, географический, геополитический, полиэтнический, политико-психологический. Унитарное по конституции государство Украина вошло в глубокий и системный кризис, пытаясь удержать вместе составляющие его регионы, некогда входившие в состав не просто разных государств, но и разных социокультурных систем. Стойкое непонимание Украиной специфики Крыма, нежелание учитывать региональные интересы и потребности крымчан, попытки силового давления в области языка и культуры отдаляют полуостров от материка, способствуют формированию «островного» регионального сознания.
Общепризнанно, что родной язык представляет собой абсолютную ценность вне зависимости от этнической принадлежности его носителей. При возникновении угрозы родной язык становится объектом защиты и фактором консолидации языкового коллектива. 76,5% жителей Крыма называют русский язык родным. Если в границах Украины русский язык вынужденно выполняет две функции – разделительную и консолидирующую (на Юго-Востоке), то в Крыму русский язык является безусловно консолидирующим фактором, основой крымской региональной идентичности, условием межнационального согласия в Автономной Республике.
По данным социологических опросов, 81% русских крымчан считают, что в Крыму имеются притеснения русского языка. Притеснения русского языка проявляются в различных формах. Это – насильственная украинизация образования; требование властей вести документацию и все отношения с Киевом только на украинском языке; существенные препятствия по распространению российских газет и журналов; затрудненный доступ к телевидению России, преобладание украинского языка на национальном телевидении; переименование населенных пунктов на украинский лад; неоправданная замена русских имен украинскими аналогами в паспортах; осуществление рекламы только на украинском языке, предоставление аннотаций и инструкций к товарам и лекарствам часто только на украинском языке; бланки и формуляры на почте, в банках, в государственных учреждениях также только на украинском языке [9]. Такая дискриминация русского языка только усиливает языковую консолидацию русскоязычного полиэтнического Крыма и стимулирует включённость крымчан в политическое решение этой проблемы. За государственный статус русского языка высказываются 99% всех жителей Автономной Республики Крым [9]. Языковой вопрос стал мощнейшим фактором усиления островных тенденций в формировании крымской региональной идентичности.
В современной науке утвердилось понимание, что важнейшими факторами влияния на регионализацию глобальной социосферы являются феномены «культура» и «цивилизация», поэтому в качестве стержня новой регионализации мира всё чаще выдвигаются культурные характеристики, которые менее подвижны и переменчивы, чем идеологические, политические или экономические [10].
Крым как полиэтничное и поликонфессиональное пространство на перекрёстке глобальных культурных и цивилизационных потоков сформировался и стабилизировался как очаг русской культуры. Русская культура и русский язык являются мощным стабилизирующим и интегрирующим фактором на полуострове. Попытки молодого украинского государства осуществить ускоренную украинизацию в автономии не дают желаемых результатов, наталкиваются на «глухую оборону» населения, региональную невосприимчивость Крыма к украинскому культурному и языковому влиянию. Как реакция на давление украинских властей русский язык и культура приобретают на полуострове черты мобилизационного фактора, не дающего шансов на успех украинизаторам и усиливающего «островную» направленность крымской региональной идентичности.
Очевидно, что Крым, как и другие культурно-исторические очаги, является более или менее геостационарным образованием, поскольку «связующим элементом таких территорий становится культура, в целом слабо подчиняющаяся усилиям общественно-политического порядка по её ликвидации или изменению» [11]. Поэтому украинизаторская политика Киева в Крыму, серьёзно не затрагивая языковые и культурные основы крымского общества, влияет только на социально-политические процессы в автономии, усиливает «островные» тенденции полуострова, отторгающего грубые притязания материка.
Важной чертой крымской островной идентичности является автархичность, или «склонность к отторжению чужаков из сферы регионального управления». «Чужаки, не встроенные в крымскую элиту, неприемлемы для неё, растворены, переварены и выброшены» [Темненко, 103, 104]. Отторжение порождается в том числе и символическим, знаковым значением должности, которую занимает пришелец – это воплощение власти как таковой, то есть высшие посты в республике. Автархичность крымского общества парадоксальна, поскольку в Крыму фактически отсутствует «укоренённая» в поколениях региональная элита. И несмотря на эту неукоренённость (или благодаря ей) полуостровная элита отторгает чужаков [Темненко, 105].

Островной статус географических объектов глубоко укоренён в мифологическом сознании народов и неизбежно наделяется сакральностью, способностью к порождению чуда, являться чудом (вспомним остров Буян с его чудесами). Это связано, вероятно, с особым режимом рубежной коммуникации и особым характером рубежной энергетики островных образований.
Учёные отмечают, что по мере исчезновения прежних возможностей для территориальной колонизации и духовной экспансии, наступила эпоха пограничных, маргинальных состояний, которая способна значительно расширить горизонты человеческого познания. Речь идёт о маргинальных состояниях – маргинальных территориях, сословиях общества, контактных зонах между океанами и континентами, рубежных бинарных отношениях в системах Запад-Восток, Север-Юг, атлантизм-евразийство, ислам-христианство, западные и восточные цивилизации и т.д. С рубежной коммуникативностью тесно связано понятие рубежной энергетики. Утвердилось мнение, что именно маргинальные зоны несовпадающих природных, экономических, этнокультурных, информационных и других полей служат источником энергетических импульсов. Поскольку рубежная энергетика имеет непосредственное отношение к эмоционально-чувственной сфере, то она может быть не только стратегическим ресурсом материального развития, но и ресурсом духовного возрождения социума, этноса, государства [12].
Мощные энергетические импульсы Крыма как рубежного полуостровного образования способствуют формированию некого символического потенциала, определяющего вектор развития республики, порождают спонтанные «символические побуждения, задействованные механизмами культуры» [13]. Активное накопление символического потенциала крымским обществом способно обеспечить прорыв в духовном, экономическом и политическом развитии региона, его будущее процветание, описанное в романе «Остров Крым».

ЛИТЕРАТУРА

1. Киселёв С. Н. Политико-географические и геополитические образы Крыма. // Автономная республика Крым в 21 веке: опыт, проблемы, развитие. Материалы научно-практической конференции. – Симферополь: Антиква, 2006. – С. 68.
2. Он же. – С. 68
3. Мальгин А. В., Ефимов С. А. Крымский регионализм. XX век. // Автономная Республика Крым в XXI веке: опыт, проблемы, развитие. Материалы научно-практической конференции. – Симферополь: АнтиквА, 2006. – с. 45.
4. Они же. . – с. 46.
5. Они же. . – с. 50.
6. Они же. . – с. 52, 53.
7. Они же. . – с. 55.
8. Національний склад населення АвтономноЇ республики Крим та його мовні ознаки за даними Всеураїнського перепису населення. – Симферополь, 2003.
9. Русские Крыма. Социологические показатели образа жизни. – Симферополь: Фонд «Москва-Крым», 2005. – С. 23.
10. Гладкий Ю. Н., Чистобаев А. И. Регионоведение: Учебник. – М.: Гардарики, 2003. – С. 147.
11. Они же. – С. 151.
12. Они же. – С. 52.
13. Панарин А. С. Правда железного занавеса. М: Алгоритм, 2006.
– С. 164.
14. Аксенов В. П. Остров Крым. – Симферополь: Редотдел крымского управления по печати, 1992. – С. 243.