(по архивным материалам)
Трагические уроки Февраля 1917-го
Наряду с Крымским полуостровом Таврическая губерния тогда включала в свой состав и три северных уезда — Днепровский, Мелитопольский, Бердянский.<br />
Власть Временного правительства опиралась тут (как и в России в целом) на аппарат Таврического губернского комиссара и уездных комиссаров.<br />
6 марта Таврическим губернским комиссаром назначается Я.Т. Харченко, 27 марта — Н.Н. Богданов (оба — известные земские деятели, возглавлявшие Губернскую земскую управу) [1].
12 марта 1917 г. Таврическим губернским комиссаром была получена из Петрограда циркулярная телеграмма: «Николай Второй уже задержан в Царском Селе точка Председатель Совета рабочих депутатов Николай Чхеидзе» [2].
16 марта 1917 г. Я.Т. Харченко телеграфировал в центр, Временному правительству: «Докладываю в губернии спокойно точка на местах приступлено к организации волостных и сельских общественных комитетов, учреждение которых населением встречается сочувственно» [3].
Как отмечают авторы «Истории России с древнейших времен до начала XXI века», «общественные исполнительные комитеты брали на себя функцию координации действий органов самоуправления, партий, союзов и объединений по изменению политического строя. Создание таких комитетов было обусловлено отсутствием в губерниях до революции представительных органов государственной власти <…> В организации власти на местах приняли участие разнородные по социальному составу и политической ориентации силы: политические партии, органы самоуправления, корпоративные, профессиональные организации»»[4]. Комитеты общественных организаций изначально формировались как демократическая опора власти комиссаров, заменивших губернаторов, и должны были выступать в качестве известного противовеса власти советов [5].
Впрочем, следует признать: архивные документы свидетельствуют о том, что спокойствие было весьма относительным. 5 марта появляются слухи о «движении по улицам Феодосии пьяных толп» [6]. 6 марта 1917 года Симферопольский уездный исправник рапортовал Таврическому губернскому комиссару: «Сего числа, около 5 часов вечера, в мое отсутствие, в мою канцелярию явилось около 20 человек нижних воинских чинов, которые как в канцелярии, так и во дворе, произвели обыск, отобрали оказавшееся здесь оружие и, перерезав телефон, отправились в казарму стражи, где также перерезали телефон и обезоружили стражу, а затем, оставив здесь военный караул, удалились»»[7]. 7 марта исправник Никифоров докладывает из Евпатории о намерениях «рабочего класса обезоружить чинов полиции» [8]. 9 марта Земский начальник станции Васильево (Мелитопольский уезд) телеграфирует о «состоявшемся постановлении схода его арестовать» [9] …
Немаловажно, что власть комиссаров в губернии ограничивалась как центральными ведомствами, так и советами, а также Главным начальником Одесского военного округа, имевшем особые правомочия в условиях военного времени.
Процитируем некоторые показательные документы. Из телеграммы помощника Таврического губернского комиссара Бианки Главному начальнику Одесского военного округа Фелицыну от 30 августа 1917 г.: «Видах сохранения спокойствия и борьбы с контрреволюцией необходимо предоставление Вами мне права [изд]ания обязательных постановлений с карательной [сан]кцией в административном порядке прошу срочного [рас]поряжения телеграфу»»[10].
В ответ Главный начальник Одесского военного округа телеграфировал: «Уполномочивать по Закону возможно лишь на наложение взыскания в административном порядке за нарушение изданных уже мною обязательных постановлений ввиду чего по вопросу об издании новых постановлений [н]адлежит каждый раз в нужных случаях входить ко мне с представлениями телеграфу»»[11].
Впрочем, следует признать: некоторые резолюции, исходившие от военных властей, были своевременны и вполне обоснованы требованием времени.
Так, в частности, 19 сентября 1917 г. Главного начальник снабжения армий Румынского фронта генерал-лейтенант Санников издал «Обязательное постановление», гласившее: «1. Воспрещается вывоз по железной дороге, водою и гужем из пределов губерний: Бессарабской, Херсонской, Таврической, уездов Балтского и Ольгопольского, Подольской губернии и уездов Ново-Московского, Екатеринославского, Александровского и Павлоградского Екатеринославской губернии:
А) ржи, пшеницы, полбы, проса, гречихи, чечевицы, фасоли, гороха, кукурузы, ячменя, овса, овсюга, всякого рода муки и изделий из нее, солода, отрубей, крупы всякого рода и отходов производства из поименованного хлеба, масличных семян, всякого подсолнуха, льняного семени, рапса, масла как коровьего, так и растительного, мака и всяких жмыхов;
Б) всякого рода рогатого скота, овец и свиней, как в живом, так и в битом виде, мяса, солонины, сала, жиров, сдора, колбас, окороков и прочих мясных продуктов, равным образом кожи и изделий из нее.
Воспрещается также перегон указанного скота, овец и свиней;
В) яиц, сена и соломы;
Г) капусты, картофеля, чеснока, лука и хрена;
Д) мешков;
Е) мануфактуры, керосина, бензина, нефти и смазочных масел.
2. Перевозка означенных грузов и перегон скота, овец и свиней разрешается беспрепятственно только между уездами одной и той же губернии указанного выше района.
3. Все правительственные, общественные и благотворительные учреждения, городские и земские управления, а равно и частные лица и фирмы за разрешением вывоза каких-либо из указанных грузов должны обращаться с ходатайством в губернские или городские продовольственные управы названных выше губерний по принадлежности, которые со своим заключением препровождают эти ходатайства на окончательное разрешение Одесской областной продовольственной управы.
4. Наблюдение за исполнением сего обязательного постановления возлагается на Главного начальника Одесского военного округа, на губернских и уездных комиссаров, на областную продовольственную управу, на губернские, городские и уездные продовольственные комитеты и управы.
Настоящее обязательное постановление вступает в силу со дня его опубликования.
Виновные в неисполнении постановления подлежат штрафу до трех тысяч рублей или тюремному заключению до трех месяцев…»» [12].
Представляется, что реализация данного постановления способствовала относительной продовольственной стабильности в регионе (в противоположность военно-коммунистической политике большевиков в 1921 году).
Немало позитива заключалось и в деятельности самоуправлений.
25 сентября 1917 г. состоялось историческое заседание Ялтинской городской думы, в ходе которого было постановлено: «1) признать желательным открытие в г. Ялте университета, о чем и возбудить соответствующее ходатайство пред правительством; 2) признать целесообразным немедленное открытие занятий, для чего просить профессоров, заявивших желание читать в Ялте лекции, организовать научно-педагогическую часть естественного отделения физико-математического факультета; 3) поручить делегату г. Ялты ходатайствовать пред правительством о предоставлении для университета зданий Ливадии, о чем просить также и комиссара, заведующего национальными имениями в Таврической губернии С.С. Крыма; 4) стремиться войти в сношения с Таврическим губернским земством, озабоченным также вопросом об открытии университета в Крыму, и просить его поддержать это ходатайство ассигнованием средств из имеющегося уже собранного на этот предмет капитала; 5) для успешного проведения ходатайства города войти в сношения и заинтересовать идеей Крымско-Ялтинского университета Всероссийский союз городов с целью получения средств, а также разослать доклад об университете во все городские и земские управы, в университеты и в студенческие организации с просьбой о денежной поддержке, указав, что университет этот явится в одно и то же время всероссийской здравницей для слабогрудых и переутомленных; 6) ассигновать из городских средств необходимую сумму на содержание естественного отделения физико-математического факультета, размер которого поручить определить финансовой комиссии; 7) просить местное уездное земство принять участие в расходах по содержанию в Ялте университета; 8) поручить просветительной комиссии вместе с городской управой стремиться к притоку частных пожертвований на нужды университета и 9) ближайшую заботу об открытии лекций и о содержании их поручить комиссии по организации высшего учебного заведения, образованной в заседании Думы 24 августа с.г. (А.Г. Лонцкая, К.Н. Черкезов, А.Ф. Солохин с участием профессоров, представителей от земств, Горного клуба и Медицинского о[бщест]ва).
Далее Дума избирает делегатом на съезд Союза городов в Москву гласного В.В. Нейкирха, соглашаясь с предложением финансовой комиссии о расходах по поездке, согласно которому проезд оплачивается по действительной стоимости и за каждые сутки, проведенные в командировке, уплачивается по 30 руб. в день (суточных). <…>»»[13].
Деятельность ялтинской общественности принесла свои плоды, и 17 октября 1917 г. Совет Киевского университета св. Владимира направил телеграмму в Ялту: «Ялта, Городская Дума, Лонцкой. Совет одобрил идею филиала в Крыму, происходят выборы комиссии по факультетам, высылаем делегацию. За ректора Карпенко»»[14].
В соответствии с решением Совета Киевского университета, из состава четырех факультетов Университета св. Владимира стала формироваться Комиссия по учреждению Таврического филиального отделения во главе с профессором Д.А. Граве.
Состоявшийся буквально накануне Петроградского вооруженного восстания съезд Всероссийского союза городов поддержал инициативу, озвученную председателем Ялтинской городской думы В.В. Нейкирхом.
Комиссия Министерства народного просвещения по делам высшей школы, заседаниями которой руководил заместитель Министра народного просвещения Временного правительства В.И. Вернадский, также поддержала идею образования высшего учебного заведения в Крыму и обещала первому крымскому вузу ежегодную субсидию размером 300 000 руб. [15]
А 13 декабря 1917 г. из Киева в Симферополь была направлена телеграмма следующего содержания: «Симферополь, Таврической Губернской Земской Управе. Совет Киевского университета 12 декабря постановил открыть свое отделение [в] Крыму, делегировав своих представителей… За ректора Садовенко» [16].
Несомненно, что открытие и становление в Крыму Таврического университета — поистине уникального образовательного, научного и культурно-просветительского учреждения является одной из важнейших заслуг самоуправлений и антибольшевистских правительств за весь период революции и Гражданской войны.
Однако, несмотря на некоторые достижения, в целом ситуация в Таврии в «межреволюционный период» характеризовалась известной организационной неразберихой, слабостью и низкой эффективностью власти.
Весьма показательным является уникальный документ — обращение мелитопольского городского головы А. Панкеева Таврическому вице-губернатору С.В. Горчакову как раз в преддверии смены власти в губернии от 4 марта 1917 г. Процитируем его полностью:»»По окончании заседания Городской Думы 3 Марта, перенесенного на это число, так как назначенное на 28 Февраля заседание очередной Думы не состоялось за неприбытием законного числа гласных, гласный г. Степанов сделал сообщение о полученной им телеграмме относительно образования нового Правительства. По существу сообщения г. Степанова гласными было предложено созвать совещание Думы на 5 Марта с участием представителей от различных обществ, учреждений и корпораций для разрешения вопросов, вытекающих из хода совершающихся событий. Изъявив на это свое согласие, я заявил, что мною будет послана Вашему Превосходительству телеграмма и пригласил г.г. гласных в кабинет на совещание.
Во время этого перерыва группа местных обывателей, оставшаяся в зале, по совещании, явилась в кабинет с заявлением, что в виду избрания нового Правительства «нет смысла посылать телеграмму Губернатору, так как совещание может быть созвано самим Головою или лицом по уполномочию Думы».
Пригласив собравшуюся публику занять места за столом, я пригласил г. Либерова словами: «Вот вы хотели сделать заявление, я предоставляю вам полную свободу, говорите, что вы хотите».
Г. Либеров, сильно волнуясь, обратился со следующею речью к присутствующим: «Господа, теперь в исключительное переживаемое нами время, нам говорят о какой-то власти, которая сидит в настоящее время в Петропавловской крепости, Нам об этом говорит Городской Голова, представитель местного самоуправления, это позор…»
На этом слове я прервал г. Либерова заявлением, что я пригласил говорить о деле, но не оскорблять, я не разрешаю заседания и ухожу.
С этими словами я и большинство гласных оставило зал заседания, и речь Либерова осталась неоконченной.
На другой день, 4 Марта, с утра стало известно, что работы на заводах остановились, и торговые магазины по требованию служащих закрыты. Требование предъявлялось к Казначейству и Земской Управе о прекращении занятий. В помещение Земской Управы явились рабочие и служащие и устроили там совещание, причем были избраны: совет рабочих депутатов и исполнительный комитет, первый в составе 30, а второй 15 человек.
В 7 часов вечера 4 числа рабочие, сопровождаемые многочисленной толпой, прибыли к зданию Городской Управы и открыли на улице митинг с участием г. Либерова. Председатель исполнительного Комитета и другие заявили мне, что избранные лица будут руководить городскими делами, когда же я предложил им предъявить мне уполномочие от нового Правительства на такие действия, то они ушли из Городской Управы в 8 часов вечера и перешли в Земскую Управу для выработки плана дальнейших действий.
Представляя об этом Вашему Превосходительству, честь имею просить соблаговолить уведомить, обязан ли я подчиняться подобным требованиям совета рабочих депутатов или исполнительного Комитета»»[17].
Несомненно, что в Таврической губернии органы Временного правительства ощущали постоянный прессинг со стороны советов. В Крыму последние были образованы в Севастополе, Симферополе, Керчи, Феодосии, Ялте, Карасубазаре (ныне Белогорск), Перекопе [18].
О весьма непростом характере взаимоотношений Таврического губернского комиссара с советами свидетельствует, в частности, обращение к нему Исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов г. Симферополя от 29 июля 1917 г.: «Исполнительный комитета просит Вас сообщить о причинах издания Вами обязательного постановления о запрещении в городе митингов и собраний без оповещения о таковом готовящемся постановлении Исполнительного комитета»»[19].
Из канцелярии комиссара 14 августа 1917 г. был направлен ответ следующего содержания: «Обязательное постановление о запрещении митингов и проч. Было издано утром 24 июля, в тот момент, когда в городе ожидались крупные беспорядки, в связи с арестом муфтия, и когда надо было предпринимать экстренные и самые решительные меры к предотвращению таковых. Некогда было предварительно совещаться с кем бы то ни было, да и ясно было, что ни одна организация, стоящая на стороне свободы и порядка, ничего не возразила против этой меры.
С формальной же стороны надо сказать следующее: Губернский комиссар, согласно порядку, установленному общегубернскими съездами, всегда опирался в своих решениях не на Исполнительный комитета Совета рабочих и солдатских депутатов, а на более широкую общегубернскую организацию — Исполнительное бюро Губернского комитета, в которое входят представители от Исполнительного комитета, могла поэтому в тот момент возникнуть мысль только о заседании Исполнительного бюро по вопросу об издании обязательных постановлений. Она и возникла, но была, в виду спешности, оставлена»»[20].
Для аппарата Губернского комиссара (как и целом по стране) был свойственен во многом декларативный характер решений актуальных управленческих задач. Объективные возможности его были крайне ограниченными особенно в силу набиравших обороты процессов социальной деструкции.
В этом контексте процитируем крайне показательное обращение Таврического губернского комиссара в Исполнительный комитет Совета рабочих и солдатских депутатов г. Симферополя от 20 мая 1917 г.: «На обращенную ко мне просьбу Комитета о вызове в г. Симферополь находящегося ныне на действительной военной службе быв. Начальника жандармского управления полковника Мадатова, считаю необходимым сообщить, что выполнить эту просьбу я могу лишь при условии, если Комитет гарантирует, что Мадатов здесь не будет арестован, т.к. выписывать его в Симферополь для ареста я считаю неудобным. Если же Комитет все же ареста Мадатова считает неизбежным, то я рекомендовал бы о задержании и доставлении его сюда сообщить непосредственно в Штаб Одесского Военного Округа, в распоряжении которого он находится»»[21].
Отсутствие идиллии во взаимоотношениях параллельных органов власти рельефно подтверждается еще одним интересным документом, а именно, жалобой управляющего имением Аскания-Нова Днепровского уезда, обращенной к Таврическому губернскому комиссару 25 мая 1917 г.: «6-го Мая с / года члены Херсонского Исполнительного комитета рабочих и солдатских депутатов забрали в экономии Аскания-Нова, согласно прилагаемого списка, винтовки, разного рода охотничьи ружья, револьверы и проч., принадлежащие владельцу имения, а равно принадлежности к этому оружию.
Считая отобрание этого оружия а в особенности охотничьего, неправильным, Управление имением имеет честь покорнейше просить Ваше Превосходительство сделать распоряжение о возвращении такового экономии, если не всего, то хотя охотничьего, револьверов и проч.»»[22].
Немаловажно отметить, что существовавшая система власти подчас парадоксально сковывала естественные инициативы губернского комиссара, направленные на ее упрочение. Из телеграммы отдела по делам местного управления Министерства внутренних дел Временного правительства уже Таврическому губернскому комиссару от 17 сентября 1917 г.: «В «Известиях Бердянского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов» от 1 сентября с.г. напечатано Ваше обязательное постановление о воспрещении печатания и распространения в г. Симферополе и пределах Таврической губернии без Вашего разрешения воззваний и объявлений. Вследствие незаконности означенного обязательного постановления Министерство Внутренних Дел предлагает Вам его отменить. За Министра Внутренних Дел Товарищ Министра [подпись]. Управляющий отделом [подпись]»»[23].
В ответ Таврический губернский комиссар сообщал: » <…> в дни выступления генерала Корнилова были попытки печатать воззвания Корнилова и объявления, восхваляющие мятеж, поэтому существова[в]ший тогда объединенный комитет революционных организаций принял решение, в виде исключительной меры, воспретить печатание и распространение в г. Симферополе и пределах Таврической губернии, без предварительного разрешения Губернского Комиссара, воззваний и объявлений, о чем я и издал соответствующее обязательное постановление, которое я отменил сейчас же по получении телеграммы Временного Правительства о ликвидации Корниловского мятежа»»[24]. (Глубоко примечательно, что позднее Таврический губернский комиссар Н.Н. Богданов примет деятельное участие в легендарном «Ледяном походе» Л.Г. Корнилова и в деятельности антибольшевистского Второго крымского краевого правительства).
Источники и литература
1. Зарубин А.Г. Зарубин В.Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму. — 2-е изд., испр. и доп. — Симферополь: АнтиквА, 2008. — С. 100, 104.
2. Государственный архив в Автономной республике Крым (далее — ГААРК), оп. 1, д. 31, л. 109.
3. Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Указ. соч. — С. 100; ГААРК, оп. 1, д. 31, л. 129.
4. История России. С древнейших времен до начала XXI века / А.Н. Сахаров, Л.Е. Морозова, М.А. Рахматуллин и др.; под ред. А.Н. Сахарова. — М.: АСТ: Астрель, 2010. — С. 1341.
5. История государства и права России / Отв. ред. Чибиряев С.А. — М., 1998 // http://bestboy.narod.ru.
6. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 31, л. 22.
7. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 31, л. 34.
8. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 31, л. 40.
9. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 31, л. 42 об.
10. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 2, л. 20.
11. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 2, л. 21.
12. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 2, л. 26 об.
13. ГААРК, ф. 522, оп. 1, д. 2362, л. 1-5 об.
14. Лавров В.В., Ишин А.В. Летопись создания Таврического университета: 1916-1921 // Крымский Архив. — 2003. — N 9. — С. 98-137. — С. 103.
15. Гарчев П.И. Таврический университет в 1918-1921 годы // Очерки истории Симферопольского государственного университета (1918-1993). — Симферополь: Таврида, 1993. — С. 22-23.
16. Лавров В.В., Ишин А.В. Указ соч. — С. 105.
17. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 31, л. 93-94.
18. Крым: прошлое и настоящее / Отв. ред: С.Г. Агаджанов, А.Н. Сахаров / Институт истории СССР АН СССР. — М.: Мысль, 1988. — С. 56.
19. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 2, л. 11.
20. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 2, л. 12-12 об.
21. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 31, л. 297-297 об.
22. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 31, л. 342-342 об.
23. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 2, л. 28.
24. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 2, л. 29-29 об.; Ишин А.В. Из истории деятельности органов Временного правительства в Таврической губернии (по архивным материалам) // Крымский Архив. — 2009. — N 11. — С. 51-59.
Ишин Андрей Вячеславович, историк
