В середине декабря фейсбучная лента запестрела фотографиями людей с пакетами, коробками и мешками на фоне микроавтобуса. Эти пакеты перемещались из рук в руки, а лица на фото и у отдающих, и у принимающих были довольные и радостные.
В середине декабря фейсбучная лента запестрела фотографиями людей с пакетами, коробками и мешками на фоне микроавтобуса. Эти пакеты перемещались из рук в руки, а лица на фото и у отдающих, и у принимающих были довольные и радостные. Лица отдающих пакеты крымчанам хорошо известны: Татьяна Савицкая и Юрий Розгонюк.
Так мы узнали о хорошей, доброй акции, которую сотворили эти люди, однажды отправившись в пылающий Донбасс. Добровольно и, не боюсь красивых слов, — по зову сердца. Поехали вроде «одноразово», а оказалось, что теперь остановиться не могут.
А парой неделей спустя, уже когда было у нас условлено время и место встречи для интервью, Владимир Путин объявил 2018-й Годом волонтеров. Что называется, сам бог велел начать год на «Крымском Эхе» с разговора с настоящими добровольцами.
Зачем становятся волонтерами
— Волонтерство — это деятельность на благо общества, которая не подразумевает оплаты. Большинство такой активности старается избежать — и вряд ли их за это можно осуждать. А вы туда влезли не только с ногами, но и по самую макушку. Почему?
Татьяна Савицкая: — Что касается меня, то совершенно случайно. В 2014 году, когда началась Крымская весна, у нас тут образовался штаб казачьего спецназа. И к нам приехал «Беркут» из Донецка. Мы принимали их семьи, жен — молодых заплаканных девчонок, их детишек… Это было в тот момент страшно. Жен с детьми мы распределили по пансионатам на Южном берегу Крыма — очень помогал, большое ему спасибо, Владимир Константинов. Семьи уехали туда, а ребята все остались с нами. Они, как и мы, взяли в руки оружие и встали с нами плечом к плечу.
Позже, когда сюда пошли беженцы, лично я их не восприняла — поехали к нам, если вы помните, не простые люди — таких машин и в таком количестве, какие были у них, Крым никогда не видел. То есть, это были те, кто пытался во что бы то ни стало сохранить свое имущество.
Хозяева жизни такие…
А потом к нам прилетела просьба от «сотки» — той самой бригады, которая защищала аэропорт, помочь с обмундированием, питанием, медикаментами. Они молодцы, они встали на защиту своей родины — но это взрослые, это был их сознательный выбор. А самые беззащитные — это старики и дети. Дети еще не могут, а старики уже не могут себе помочь, у них безысходная ситуация.
В общем, в мае 2016 года мы собрали гуманитарную помощь и решили, что поедем не к бойцам, а именно к мирному населению.
Юрий Розгонюк: — А я, можно сказать, искал целенаправленно, к кому бы прислониться, чтобы в любом качестве попасть на Донбасс. Но кому нужен старик, который физически может мало чем помочь… Поэтому я за Татьяну уцепился, как за спасательный круг. До этого я всё пытал Светлану Савченко, депутата Госдумы, помощником которой я являюсь: ну дай мне хоть какую-то наводку, я хочу попасть на Донбасс. Но как-то не получалось… Щадила меня Светлана Борисовна.
А вообще, эта тяга у меня наследственная. Когда началась война, маме было 17 лет, она жила в Москве, сразу побежала в военкомат… В октябре 1941-го мама уже была на фронте и закончила войну в Кёнигсберге.
— То есть выбора у вас не было? Вас генетически запрограммировали?
— Да! Мама после войны, учёбы и своей врачебной работы служила в «Красном кресте» и совалась везде, где было только можно. Отец, пройдя всю войну, тоже ездил во все «горячие точки» — вы знаете, какие события и в Германии были, и в Венгрии…
— Татьяна, мне особенно интересен момент, как сама мысль заняться волонтерством пришла в вашу голову? Когда вы сейчас заговорили о детях и стариках, насколько я поняла, вы были уже готовы помогать? Или как?
Татьяна Савицкая: — Да мы и до этого помогали. У нас есть фонд многодетных русских семей, и еще при Украине мы занимались благотворительностью. У меня это тоже как-то с рождения заложено, как и у дяди Юры. Я вообще сирота, училась в интернате, мне везло в жизни — на пути всегда встречались добрые, хорошие люди. В 90-х годах у меня дом сгорел — приехали простые люди, с которыми я работала… В общем, всю жизнь мне всегда кто-то помогал.
— Надо понимать, у вас тоже выбора не было?
— Да выбор есть всегда и для всех! Хочешь помогать — от себя гребешь, не хочешь — гребешь под себя. Просто понимаешь, что есть люди, которым трудней, чем нам. Когда мы не ездим в Донецк — здесь помогаем, в Крыму тоже достаточно и многодетных, и стариков.
— В Крыму не только вы этим занимаетесь — опишите, какое добровольчество есть на полуострове, вы же друг друга наверняка знаете…
— Таких добровольцев в Крыму довольно много, и с возвращением в Россию они активизировались. Вот Наташа Мартынец, это волонтеры «Добро мира». Они помогают людям, попавшим в сложную жизненную ситуацию, одиноким матерям. У них огромный склад вещей — если у вас есть ненужные вещи, закатки, с ней легко связаться через Фейсбук. И всё это попадет именно в те руки, которым нужны эти вещи.
Света Морозова, Любовь Гурьева со своим фондом, который сейчас, к сожалению, закрывается, что очень жаль. Опять же, многодетные… При зарплате в 20 тысяч, если в семье восемь-девять детей, на многое будет не хватать. Катя Горелкина занимается сиротами, причем с давних времен — и ей удается для них выбивать квартиры, это ее заслуга. Татьяна Гук работает с многодетными семьями, у нее есть какие-то кружки, она делает праздники для деток… Это замечательные люди!
— Кто такие эти волонтеры?
— Да обычные наши люди, которые хотят вложить частичку своей души в доброе дело. Это люди всех возрастов, от пятнадцати до семидесяти и старше.
— Объясните людям, которые хотели бы присоединиться к этой благородной работе, но не знают как: что им сделать, чтобы влиться в эту большую и дружную компанию?
— Для этого не нужны печати и разрешения. Оглянитесь вокруг: возле вас живет множество людей, которые нуждаются в вашей помощи! Меня, например, на моей улице называют Мама Чудо. Люди ко мне идут по любым вопросам, всех возрастов: где-то лампочка, где-то дорога, где-то полигон… Вы живете в многоэтажке — наверняка, если не на вашей на площадке, так в подъезде есть люди, которые нуждаются в вашей поддержке.
Бывает, семье бог не дал детей, так случается — у нас есть Дом малютки, придите им помогите!
— Разве можно так вот, с улицы, туда прийти?
— Позвоните заранее, договоритесь, узнайте, что им сейчас нужно. Вас обязательно там выслушают. Есть интернат в Лозовом, есть дома престарелых… Даже если ваша помощь сейчас не нужна, вам подскажут, когда и как лучше это сделать. Правильно написала Наташа Мартынец: перед Новым годом, ко Дню св. Николая активизируются те, кто раз в году заваливает детей сладостями — а это кислотные подарки, равнодушные. А нужна круглогодичная помощь! Вот у меня в одном селе есть семья, мама умерла, семь деточек мал мала меньше. Папа ничего не просит, он пахарь. Детки чистенькие, аккуратные, но мужчине очень тяжело — мы ему туда вещи отвозим.
— И где вы время находите…
— Так в сутках 24 часа…
Эффект обратной петли
— Вот дядя Юра — человек свободный, встряхнулся и пошел… Юрий Дмитриевич, что вас заставляет тратить личное время на людей, причем проблемных людей?
Юрий Розгонюк: — Я уже говорил, что внутренне был готов с младых ногтей. Вернемся в февраль 2014-го, когда стали появляться первые митинги и первые палатки. Началось это элементарно. Пришел в магазин, который находится рядом: «Девочки, нет ли у вас что поесть людям, которые там, в палатках?» Есть! И немножко чего-то дали. Отвез.
На следующий день меня уже ждала очередь: подушки, одеяла, рукавицы, шарфы… Наварили бидон картошки с тушеным мясом, закатки — в общем, я две недели загружал полную машину. Слава богу, машин в городе почти не было, все наши герои уехали на материк: «там спокойнее». Я подъезжал к зданию Верховного Совета, там был такой казак Шахфоростов, который распоряжался всем. Возили продукты, вещи и к базе крымского «Беркута».А когда приехали кубанцы, я стал еще больше возить…
— То есть референдум крымчане начали задолго до объявленной даты.
— Причем, обратите внимание, хватило одной моей фразы: у кого есть что для людей, которые находятся у Верховного Совета Крыма, которым холодно и они хотят есть, потому что домой уйти не могут. И началась эта помощь, как снежный ком!
Татьяна Савицкая: — Мы организовали пункт сбора помощи для казаков. Люди несли, что могли. Я буду это вспоминать до конца своих дней — бабулечка принесла жменьку риса и вот столько подсолнечного масла, прося: «Детки, вы только не уходите, спасите нас!». Связала нам около дюжины пар теплых носков, пальцы в кровь. Естественно, мы взяли. А теперь нам надо отдать: люди понадеялись на нас.
А вспомните блэкаут! У нас дома стояли, где электрические печи, невозможно было приготовить еду. Я пришла в горсовет: давайте я выставлю полевую кухню! Нет, «не надо»! Мы с сестрой сами варили бульоны какие-то, картошку, возили…
— И все это было востребовано…
— Еще как! Детки из школы идут — хотя бы прогреться. У меня дома куры были, я их всех перебила. У сестры дача — картошка-моркошка, мы это в казаны, в бидоны, привозили людям, нас там уже ждали, знали, когда мы приедем…
— В эти моменты число добровольцев резко возрастало?
— Беда сплачивает…
— Получилось, что Украина нас хотела разобщить, а вышло наоборот!
— Эффект обратной петли. Народ встал, и все, кто чем мог… Мы не спали, не ели, бегали…
По линии соприкосновения
— Только что прошла серия ваших фотоотчетов о декабрьской поездке в Донецк. Усталые лица, бесконечное количество пакетов, незнакомые люди. Но ведь там же уже вроде республики, жизнь упорядочилась, хотя конечно, бомбят…
Татьяна Савицкая: — Чтобы понять, зачем мы туда едем, туда нужно поехать. Мы не передадим словами, ни я, ни дядь Юра, сколько бы мы ни рассказывали — в красках или нет. Да, республики восстанавливаются. Но это шахтерский регион; шахты не работают — значит, нет денег. А нет денег…
Первым, куда мы приехали в нашу крайнюю поездку, был Коммунар, который находился 37 дней под оккупацией. Там людям реально нечего кушать. Они в сорока километрах от Донецка. Этот поселок в таком состоянии…
— Вы в один поселок в этот раз ездили?
— Нет! Мы проезжаем всегда несколько…
Юрий Розгонюк: — Мы десять дней ездили по линии соприкосновения.
Татьяна Савицкая: — Выбираем те поселки, которые 20-40 километров…
Юрий Розгонюк: — До которых не доходит официальная гуманитарная помощь.
— Почему не доходит?
Татьяна Савицкая: — А потому что, во-первых, чтобы получить гуманитарную помощь, нужно предоставить документы. А у многих они сгорели вместе с домами. Вот у меня в Донецке есть два любимчика: Кирюша, маленький мальчишечка, которому сейчас уже три года, и Мария Ивановна, в бомбоубежище которая живет, ей 85 лет. Она не получает гумпомощь, потому что у нее дом полностью сгорел. Сгорел и паспорт, восстановить его тяжело.
Да, детям до трех лет сейчас выдается все необходимое раз в месяц, но Кирюше уже три… В общем, на нашем попечении бомбоубежище, Админпоселок, первая площадка — а там стоишь и видишь украинский флаг совсем близко. Район Спартака, это уже передовая, там людей бомбят по несколько раз в день. Я не знаю, с чем связано то, что до них помощь не доходит. Вопросы, наверное, к республике…
Юрий Розгонюк: — Не надо и страх со счетов скидывать: не каждому хочется везти пакеты под обстрелом.
Особо опасные участки приходится проскакивать на максимальной скорости, объезжать воронки, неразорвавшиеся снаряды и мины.
Татьяна Савицкая: И я этих людей понимаю — да, страшно. Мы по Трудовским идем — страшно: работает снайпер. Но мы понимаем: мы не приедем, жителям будет совсем плохо. В предпоследний раз мы там были в октябре — в бомбоубежище стоит буржуйка, они там под землей и живут. Мы привозим им туда продукты мешками, чтобы им было что поесть. Некоторые получают пенсии — 2370 рублей. Естественно, им не хватает.
Там пытаются ремонтировать поселки — выдают окна, но вот на Путиловке есть злополучный дом, там уже три попадания: они только восстановят, как «прилетает» очередной раз. В Куйбышево мама собой накрыла восьмимесячного ребенка, трое детей осталось…
С помощью депутатов куда веселее работа идет
— Судя по тому, что вы туда не первый раз едете, причем едете по знакомым адресам, вы уже знаете, что конкретно в каждой такой семье нужно. А что нужно?
— Всё то же, что и нам: элементарные продукты питания: крупы, сахар, консервы…
Юрий Розгонюк: — Исключение в эту поездку мы сделали — к Дню св.Николая привезли деткам конфеты и подарки.
Татьяна Савицкая: — Это благодаря инициативе Ирины Бойко, замглавы администрации Симферополя. Мы ей принесли благодарность за октябрьскую поездку, а она достает из своего кармана денежку и говорит, что хочет, чтобы мы поздравили детей Донецка. Я не планировала ехать…
— То есть городские власти вам помогают?!
— Нет, это она нам помогает, подключилась сама. Светлана Борисовна Савченко очень помогает, депутат Игорь Федотов. Вот сейчас нам стали помогать депутаты, и стало намного легче.
— В чем выражается эта помощь — закупить продукты?
Юрий Розгонюк: — Нет, закупать мы можем там, куда едем — там и дешевле, и ехать легче.
Когда нам, кроме денег, передают ещё и продукты, вещи и т.д., мы берём всё, что можно и нужно отвезти.
Татьяна Савицкая: — Мы собираем денежки, вот список, кто сколько дал. Там мы покупаем продукты, обязательно под чек, вон они лежат — то есть у нас нет проблем с границей. В позапрошлый раз мы хохотали, вспоминая, как мы ехали: триста килограммов яблок я запихала в «Жигули». А провезти можно только 50!
Юрий Розгонюк: — Это вес четырех взрослых человек.
Татьяна Савицкая: — На российской границе нас легко пропустили, сказав: ой, так много вещей… Что это у вас? Яблоки, 120 кг. Так много! Я: ну, это наш депутат Савченко передала, везем на Покров в церковь. Он открывает дверь в салон: это что, тоже яблоки?! Я: нет, тут еще и груши!
Юрий Розгонюк: — У меня спрашивают: что, правда, вы помощник депутата из Государственной Думы? Правда! Достаю удостоверение… Тогда — нам: всё, закрывайте, вы свободны!
Татьяна Савицкая: — То есть проникаем правдами и неправдами. Я понимаю, почему так трудно приходится прорываться — потому что и тут, и там есть нечестные на руку люди. Их много…
— Удостоверение помощника депутата Госдумы — все-таки солидное «оправдание»!
Юрий Розгонюк: — Я его показывал только в Донецке.
Татьяна Савицкая: — Да, это наш такой пропуск.
О бриллиантах и одноразовом питании
Татьяна Савицкая: — На самом деле туда нельзя ничего провозить, только — через МЧС. А МЧС довозит до склада, а вот этим вот людям, к которым ездим мы, ничего не достается. Вот реально — мы зашли в дом к нашей знакомой Валентине на Коммунаре, я попросила ее открыть холодильник. У меня ноги просто подкосились — там ничего нет! Валя, что ты вообще кушаешь?! А она такая активистка в поселке, бегает для всех выбивает гуманитарку и раздает людям.
Юрий Розгонюк: — Она говорит: у меня одноразовое питание, я по пятницам ем!
Татьяна Савицкая: — Да, она говорит, что ест один раз по пятницам. А где ж тогда силы взять, чтобы всех этих людей на себе тащить! Мы тут же заехали в магазин, накупили два огромных пакета. Она: о, хорошо, я этому и этому раздам…
Но была у нас и другая дама: я, говорит, гуманитарку собакам отдам! Все, больше туда не ездим. В основном люди, конечно, очень нуждаются. Например, наш (Донецкий детский реабилитационный центр. В основном там деточки аутисты, с ДЦП, с отклонениями, это многострадальная Путиловка. Там работают люди, которые до такой степени любят этих детей, словами не передать. У них там всегда порядочек… Отбомбили — воронка; воспитатели тут же вышли — и вот у них уже все ровненько, красиво, будто и нет бомбежки. Дети знают, что такое граната. При слове граната падают на пол, закрывают голову руками.
Это надо прочувствовать. Я, когда первый раз поехала, думала — ну, миссию выполню и хватит. Но когда туда попала, поняла: я уже их не брошу.
Юрий Розгонюк: — …про Валентину. Она уже после нашего отъезда прислала фото — после нас еще раздавала людям гумпомощь.
Татьяна Савицкая: — Мы точно знаем: этот человек никогда ничего не украдет. Мне задают вопросы, почему я в Луганск не езжу — у меня с этим городом не сложились отношения. Один раз ехала и меня встретила такая «гуманитарщица» вся в бриллиантах…
— Может, у нее, кроме этих бриллиантов, ничего нет!
— Я передала ей упаковку зубной пасты, у нас все под отчет. Приехали — глядь, нет зубной пасты! Звоню: где?! Отвечает: нет, у меня ничего нет! Смотрим видео, дядя Юра снимал — явно видно, что я ей ее передаю. Куда можно деть тринадцать упаковок?
…На самом деле людям, к которым мы ездим, как поняла, не столько нужны вещи и продукты, которые мы им привозим, сколько то, что они понимают, что мы их не забыли. Им главное, что они не одни.
— А какое у людей в целом настроение?
— «Мы не сдадимся»! Все до одного, с кем встречались.
— Россию не упрекают, что не «берет»?
— Нет! Даже на Петровке, где наш Кирюша живет, говорят, что они каждый день молятся, «чтобы Путин нас забрал». Но обиды нет. Мы им объясняем, что это политический вопрос… Я всегда задаю вопрос: сколько у вас было пророссийских организаций на 2014 год? Одна-две? А сколько в Крыму? Нас не надо было поднимать. А у них в городе-миллионнике русского голоса слышно не было. У них уже бомбили, а они уголь добывали и отправляли на Украину.
Юрий Розгонюк: — И еще летом грозили объявить забастовку и не спуститься в шахты…
В Симферополе всё, как на ладони
— Расскажите, как вы в путь собираетесь. Вы туда везете деньги и там все необходимое покупаете?
Татьяна Савицкая: — Каждый раз бывает по-разному. Бывает, везем продукты отсюда. А в октябре ездили с дядей Юрой вдвоем. В декабре с трудом нашла водителя. Вроде все готовы, а как до дела — всем некогда оказалось. Но — нашли! Казаки дали из Симеиза очень хорошего водителя.
Юрий Розгонюк: — Я бы задал вот какой вопрос: почему наши поездки отличаются от других, почему мы для некоторого начальства нерукопожатны. Они пропускают нашу работу мимо своих ушей — потому что мы не делаем так, как хотят они. «Рукопожатные» отправляют конвой грузовиками — по пять, десять тонн. Привозят, их направляют на централизованный склад, там им помогают разгружаться, и они, счастливые, заявляют журналистам: мы доставили в Донецк и т.д. и с победой возвращаются.
Но мы-то знаем, общаемся с людьми, какова судьба этой гуманитарной помощи! У нас акция называется «из рук в руки», вот почему фото и видеофиксация. Дорога занимает двое суток: сутки туда, сутки назад. А 7-10 суток мы работаем на местах, погрузка-разгрузка, закупка, расфасовка и две-четыре поездки в день по нашим адресам, иногда на передовую к бойцам.
Мы фотографируем, как нам передают, как мы загружаем, как везем, как раздаем. И те, кто нам это вручал, с удовольствием комментируют: ага, вот наши подстежки бойцам, а вот наша сангигиена, пеленки, конфеты и пр. И людям приятно. В Симферополе нельзя это сымитировать — все как на ладони.
Татьяна Савицкая: — Слава Богу, перестали рассылать телефонограммы, как раньше было. Я как-то обратилась в горсоветы, написала, как я их называю, письма-«попрошайки» с просьбой помочь собрать для очередной поездки вещи и продукты. А Министерство внутренней политики Крыма тут же прозвонилось: не помогать, потому что «организация сомнительная» и непонятно, выезжает ли на самом деле Савицкая в Донецк.
Не мешают — и уже хорошо!
Юрий Розгонюк: — Мы первые посты в соцсети вообще делаем уже на той стороне пролива, чтобы нам не помешали туда доехать.
Татьяна Савицкая: — Многие люди, давая деньги, просят: только не говори, что я тебе их дал!
Юрий Розгонюк: — Я каждый день стоял на улице Горького. Подходит, допустим, Сергей: вы с Татьяной едете? Вот у меня сотня баксов появилась — возьми! Кто-то дает тысячу рублей, кто-то сто. Все они в списках, ни один рубль не уходит на сторону, все учтены, по каждому есть отчет.
Татьяна Савицкая: — У меня есть предприниматели, которые на каждый рейс дают по 30, 40 тысяч — втихаря, чтоб никто не знал…
— Ближайшие планы? Год-то особенный, волонтерский, ваш!
— Нашла помещение под склад. Сегодня мне звонила Катя Горелкина, нам отдают три инвалидных коляски, туда повезем. Сейчас будем потихоньку собирать расходный материал — бинты, вата, очень нужны медикаменты. Хочу пробиться к нашему Константинову, один наш парень там болеет, нужна помощь, лекарства там мы не купим. Как только соберем, так снова поедем. Будем ездить, пока есть возможность, пока наша помощь нужна, пока есть силы…
