Обратная сторона листа-2

ИЛИ ЗАПИСКИ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО ФОТОГРАФА

Андрей КАНИЩЕВ

Почти роман, с иллюстрациями и отступлениями
Засунув руку в карман памяти и вытащив пригоршню воспоминаний (сказал — и сам восхитился! Почти древнекитайский образ! А вот тут нужно поставить смайлик, изображающий хохот), первым делом хочется взять самый блестящий камушек — это рефлекс, доставшийся нам от детства. Наверное, и хаотичный выбор эпизодов в этих записках дань тому самому детскому желанию яркого и цветного.

Кстати, о карманах и китайцах. Итак…

— В четверг прилетает Солана… — глядя вслед отъезжающему президентскому кортежу, обронил Степаныч. Я прекратил вытряхивать песок из вывернутого наизнанку левого брючного кармана и уточнил:

— Хавьер?

— Хавьер, — вздохнул начальник управления внешних связей и протокола и добавил:

— Я тебя внес в список на встречу и советую поездить с ним и дальше.

— А он надолго в Крым? — поинтересовался я, засовывая карман назад в брюки, затем положил в него же носовой платок.

— На неделю, приедет с семьей отдыхать.

[color=blue]Ван Епин, жена Цзян Цзэминя, за бронированным стеклом
брежневской «Чайки». Этого монстра советского
автомобилестроения, имеющего всего три передачи,
зато двухсотсильный пятилитровый двигатель,
съедающий чуть ли не 40 литров бензина на 100 км,
специально реанимировали к приезду главы КНР.
Много лет машина стояла невостребованной в спецгараже,
и главной заботой водителя в аэропорту было,
чтобы двигатель не заглох. Поэтому «Чайку» не глушили
в ожидании самолета Цзян Цзэминя несколько часов.
Китайцы по-прежнему считают себя верными ленинцами
и свято чтут свою новейшую историю. Поэтому все,
что связано с недавним коммунистическим прошлым
нашей страны, относится это к эпохе Сталина, Хрущева
или же Брежнева, вызывает у них прилив восторга и уважения.
То есть прокатиться на машине Леонида Ильича
для китайского лидера — все равно, что для настоящего чекиста
пострелять из пистолета Дзержинского.
Июль 2001 года, аэропорт Симферополь[/color]»

Нельзя сказать, чтобы я так уж и сомлел от этого известия: лето выдалось урожайным на визиты. Вот только что Боинг-747 председателя всея Китая Цзянь Цзэминя чуть не сдул нашего президента со всей свитой. И хоть устал я за лето порядком, но приглашение попутешествовать в обществе экс-генсека НАТО польстило моему самолюбию.

Я принялся за правый карман. Там песка было поменьше, с полстакана. Волосы на голове противно стояли дыбом, я попробовал их пригладить. Рука стала жирной от турбинной копоти, из головы посыпался тот же песок. Вот ведь правда жизни — при любой невспашечке всяческих служб в первую очередь страдают журналисты, так как их спасают последними (и ставят в известность обо всем, в том числе и об опасности, тоже последними). Традиция исконно славянская. Я думаю, если бы для спасения человечества надо было бы распять кого-нибудь в наших палестинах, то уж точно взяли бы не плотника, а журналиста. Во-первых, их больше, а во-вторых, какой плотник на трезвую голову потащил бы бревно в гору? А хороший «Бетакам» весит не многим меньше бревна, и таскают его бедные операторы почем зря…

Но надо бы объяснить, каким образом песок в карманах и подсмоленные волосы относятся к жертве искупления. Так вот, когда провожают правительственную делегацию, то после объятий, рукопожатий и поцелуев делегация поднимается по трапу в самолет. А провожающие выстраиваются вдоль специально нарисованной на летном поле белой линии и машут рукой в момент трогания самолета с места. Потом самолет выруливает на взлетную полосу, а провожающие отправляются в гостевой домик отмечать очередной отлет. Традиция.

[color=blue]Дружеская беседа, правда, через переводчика.
Хотя русским товарищ Цзян Цзэминь владеет.
Июль 2001 года, аэропорт Симферополь[/color]»

Но с китайцем случилось непредвиденное. Когда пятый председатель Китайской народной Республики товарищ Цзянь Цзэминь, всласть наобнимавшись и нацеловавшись по старинному коммунистическому обычаю с нашим президентом, поднялся по трапу в свой Боинг, ничто не предвещало опасности. Товарищ Цзянь Цзэминь подождал, пока его жена зайдет внутрь, повернулся к провожающим и помахал рукой с верхней площадки трапа. Все замахали в ответ. Все шло по протоколу. Люк закрылся, почетный караул, одетый в форму матросов украинских военно-морских сил, громыхая ботинками, потопал за угол. Интересно, что они засовывают в свои каблуки? Ощущение что не резиновые подошвы прикладывают об асфальт, а жестяные банки с болтами. Вот и ковровую дорожку сноровисто скатали и унесли люди в синих спецовках, отъехал трап, тяжело гудящие турбины взревели…

И тут начальник службы безопасности аэропорта, машинально глянув на взревевшую турбину, изменился в лице. Ни слова не говоря, он кинулся к президенту, схватил его, как манекен, поперек туловища, и, зажав практически горизонтально под мышкой, кинулся к небольшому застекленному павильончику, стоявшем на краю летного поля. Там пограничники обычно ставили в паспорта визы прибывшим и убывающим делегациям, дабы не заставлять высоких гостей выстаивать общую очередь в зале аэропорта. Шеренга провожающих ничего сообразить не успела — за них это сделали офицеры Управления охраны. Они расхватали ничего не понимающих министров, депутатов и прочих высоких лиц, каждый своего, и кинулись вслед за начальником охраны. Тех, кому охрана не полагалась, разобрали неприкрепленные сотрудники. В мгновенье ока павильон оказался забит до отказа. Надо отдать должное охране — работали они быстро, молча и без команды.

Человек 20 телевизионщиков и фотографов, стоявших кучкой сбоку от провожающих в начале той самой приснопамятной белой линии, увидев на мониторах телекамер и в призмах фотоаппаратов такую суматоху, заинтересовались причиной. Каково же было наше изумление, когда, оторвавшись от видоискателей, мы обнаружили, что прямо на нас медленно движется турбина Боинга. Дело в том, что это был первый «Джамбо Джет», как ласково называют 747-й, в Симферопольском аэропорту и, очевидно, сотрудники аэропорта как-то неясно представляли себе его реальные размеры. Чем еще можно объяснить то, что они не определили китайца на стоянку подальше, где обычно отдыхал огромный путинский Ил-96? Который, к слову, в размахе крыльев метров на пять меньше 747-го. Даже Ту-154 и Ил-62, стоя на размеченном месте крайней стоянки, добрый десяток метров не доставали концом крыла эту самую белую линию для провожающих! А вот у Боинга-747 крайняя турбина находилась практически уже над линией, причем, как и у всех Боингов, висела она едва ли не в метре от бетонки.

[color=blue]Китайский «Jumbo Jet» во всей красе. Размах крыльев 68 метров
(для сравнения: ширина футбольного поля — 70 метров),
длина фюзеляжа — 76 метров (длина пассажирского
железнодорожного вагона — 25 метров),
высота 19 метров (пятиэтажная «хрущевка» — меньше 15-и метров).
Аэропорт Симферополь[/color]»

Мы схватили в охапку свои камеры и штативы и гурьбой кинулись по дорожке к гостевому домику — другой дороги с поля аэродрома у нас не было. Турбина «Джамбо Джет» проплыла над местом, еще хранящем прохладу наших теней, и слегка оплавила белую масляную краску на бетоне. Затем Боинг повернул на рулежную дорожку и наддал газу. Надо ли добавлять, что рулежная дорожка и аллея, ведущая с летного поля, находились на одной прямой? Обжигающий самум, неся с собой тучи песка и пыли, помчался по аллее, догоняя журналистов.

Те же, как все люди, только что избежавшие смертельной опасности, шли расслабленно, оживленно делясь впечатлениями. Почуяв жар пустыни, все телевизионщики и фотографы, как один, согнулись в позе зародыша, прикрывая аппаратуру, прижатую к животам. Волосы, уши, карманы прикрыть было нечем — ладонями закрывали объективы. Через полминуты самум стих. И мы стали вытряхивать песок из карманов, волос и ушей. Откуда на вылизанном поле аэропорта появился отборный каракумский песок, да еще в таких количествах, я до сих пор не знаю…