Квинтэссенция записки Пётр Николаевич Дурново, поданной в 1914 году императору Николаю II, кроме предупреждения о нежелательности войны с Германией, имеет одну животрепещущую на сегодня тему: «Кто присоединит Галицию, тот потеряет империю».
Записка была подана в феврале 1914 года, т.е. еще до начала Первой Мировой войны. Этот документ представляет собой самое яркое доказательство того факта, что монархисты-черносотенцы прекрасно понимали суть происходивших событий, видели их причины и угадывали последствия. ПРАВЫЕ БЫЛИ ПРАВЫ. Но они, к сожалению, были в меньшинстве среди политической элиты кануна революции, которая в целом жаждала перемен. Многие прозрели, когда вынуждены были бежать из объятой пламенем страны, там, на чужбине, поняли они то, что монархист Дурново понимал еще в 1914 году. Записка представляет ценность и как геополитический трактат русского мыслителя, развивающего идею континентального блока, характерную для русской традиции геополитики. Документ был впервые опубликован в СССР в журнале «Красная новь» (1922, N 6).
Посмотрим, прав ли был Пётр Николаевич и мог ли он быть её автором?
Я сам много лет был сторонником этой максимы отторжения Бандерштадта от Украины и после высказывания Президента: «Кто-то из депутатов еще царской Государственной Думы сказал: «Хотите потерять Украину – присоедините к ней Галичину». В конечном итоге так и получилось, он провидцем оказался…» — более внимательно заинтересовался этой «Запиской».
Начну с того, что эта «Записка» опубликована впервые в немецкой прессе, через семь лет после смерти Дурново, в апреле 1922 года газетой «Reichswart» («Страж Рейха»). Первая журнальная публикация состоялась также на немецком языке, в журнале «Aufbau» («Восстановление»). Кстати, в руководство этого журнала входил бывший заместитель начальника Полевого генерального штаба Германской Имперской армии (Deutsches Kaiserliches Heer) Людендорф, что явно указывает на его направленность, так что стоит очень внимательно смотреть, с какой целью напечатана статья.
Потом эта «Записка» была опубликована на английском языке. Теперь посмотрим, что показывают наши архивы. Эта «Записка» стала известна в Советской России именно в результате публикации на немецком языке в журнале «Aufbau», о чём свидетельствует переписка Ленина, который просил эту «Записку», чтобы прочитать. Документ был впервые опубликован в РСФСР в журнале «Красная новь» (1922, N 6) как перевод с немецкого.
Отечественная историческая наука впервые заговорила о «Записке» как о реально существующем документе в том же 1922 г., когда в журнале «Былое» № 19 (стр. 161 – 176) появилась статья историка Е.В. Тарле «Германская ориентация П.Н. Дурново». Тарле сразу же окутал «записку» туманом таинственности, заявив, что она «даже не всем министрам была сообщена; только после революции она сделалась известной нескольким лицам, которым случайно попал в руки литографированный экземпляр ее».
Из этого текста следует, что Е.В. Тарле не был знаком со стилем работы императора Николая II, который редко знакомил других людей, включая министров, с направляемыми ему секретными или личными записками. А если «Записка» была официальной, то она не могла бы не оставить хоть каких-нибудь следов в официальном делопроизводстве. Но их на сегодняшний день не существует. Кроме того, если бы «записка Дурново» была бы действительно официальным документом, то есть «Запиской на Высочайшее имя», то она должна была быть соответствующим образом оформлена и зарегистрирована.
К оригиналу этой «записки» тоже есть вопросы. Хранится он в США в Бахметьевском архиве, основанном в 1951 году. Записка напечатана почему-то шрифтом с советской (реформа 1918 года) орфографией. Правки сделаны от руки, расставлялись дореформенные «и десятеричная» (І і) и «ять» (Ѣ ѣ) — там, где это необходимо, твёрдый знак (Ъ ъ) на конце слова не ставился. При этом на «Записке» было отмечено, что это копия доклада Дурново, представленного Николаю II 14 февраля 1914 года, причём Дурново назван статским советником.
Это говорит о том, что автор текста абсолютно не разбирался в дореволюционной «Табели о рангах». Действительный тайный советник – это полный генерал, а статский советник занимал промежуточное положение между чинами полковника и генерал-майора. Согласитесь, это две большие разницы. Что касается других копий, они составлены с нарушением ведения той деловой документации, которая подавалась Николаю II (к примеру, нет обращение к императору), то есть так документы не оформлялись, таких «шапок» не было.
«Записка» сохранилась ещё в двух церковных архивах: один – патриарха Тихона (патриарх скончался 7 апреля 1925 года на 61-м году жизни — по официальным данным, от сердечной недостаточности), а другой – протоиерея Иоанна Восторгова (был расстрелян 23 августа (5 сентября) 1918 года). Оба архива были серьёзно распотрошены советскими спецслужбами. Известен документ и в архиве знаменитого юриста Кони (скончался 17 сентября 1927 года), Все три не претендуют на право именоваться подлинниками.
Для людей, привыкших работать с документами, обращает на себя внимание следующая нестыковка. Записка была подана Николаю II. Все бумаги, с которыми он работал, включая даже личные письма, сохранялись в государственных архивах как Временным правительством, так и советской властью, там ни одной бумажки не пропало. Но этой «Записки» там нет (кроме того на «записке» нет правок царя, а они обязательно должны были быть при его знакомстве с ней). А вот в архивах, упомянутых выше и которые подвергались разграблениям, эта «Записка» нашлась.
Посмотрим, кто такой Дурново Петр Николаевич (23.11.1842-11.09.1915), статс-секретарь, действительный тайный советник. Посмотрим, что показывают его звания.
Статс—секретарь в Российской империи — личный секретарь (докладчик) императора в XVIII — начале XIX веков. С XIX века статс—секретарь становится почетным званием высших сановников, дававшим право лично докладывать императору и объявлять его словесные повеления.
Действительный тайный советник — чин, учреждённый Петром I на рубеже XVII—XVIII веков. С 24 января 1722 года — статский (гражданский) чин 2-го класса Табели о рангах, учреждённой указом Петра I. Соответствовал чинам генерала рода войск («полного» генерала), адмирала и высшим придворным чинам. Лица, имевшие этот чин, занимали высшие государственные должности. Большинство действительных тайных советников служило в Санкт-Петербурге в главных государственных учреждениях — Государственном совете и важнейших министерствах. В 1903 году в России было 99 действительных тайных советников.
Не вдаваясь в родословную и предыдущие этапы карьеры Петра Николаевича, остановимся на том периоде, когда он стал директором департамента полиции, которая тогда входила в МВД.
В секретные обязанности департамента полиции входила перлюстрация переписки подданных. Дурново так нравилось вникать в приватные секреты людей, что он лично занимался этой работой.
Как-то раз Дурново попалось любовное письмо одной петербуржской дамы, адресованное послу Бразилии. Из письма явствовало, что дама и адресат давно находятся в интимных отношениях. Вроде бы дело житейское, никакой революционной крамолы… Но беда заключалась в том, что дама – то одновременно была ещё и любовницей самого Петра Николаевича!
Директор департамента полиции дал волю личным страстям. Первым делом он явился на квартиру к изменнице, отхлестал её по щекам и швырнул её любовное письмо, отправленное неверной любовницей бразильскому послу ей в лицо. Дурново поступил непрофессионально, как можно было оставлять вскрытое письмо – улику незаконного дела, которым занимался директор департамента полиции?! Ведь перлюстрация писем официально не была разрешена российским законом, и полиция занималась этим втайне!
Дурново в отсутствие посла устроил обыск у него на квартире в поисках других писем от любовницы, тем самым нарушив дипломатический иммунитет посла. Полицейские агенты нашли и изъяли их. Но, разумеется, дама рассказала послу обо всём, а тот сразу догадался, кто проводил у него обыск и с какой целью.
Бразильский посол немедленно написал жалобу лично императору Александру III: «Ваше императорское величество, что за нравы в Вашей стране? Директор департамента полиции избивает любовницу, крадёт чужие письма, устраивает обыски у иностранных дипломатов!»
Александр III, ознакомившись с действиями Дурново, отдал рескрипт министру внутренних дел касательно Петра Дурново: «Убрать эту свинью в 24 часа!»
Министром внутренних дел в это время был его близкий родственник – Иван Николаевич Дурново. Он убедил государя назначить уволенного сановника сенатором. Так снятый с должности глава департамента полиции в феврале 1893 года стал сенатором и нерукопожатым в Зимнем дворце. Опала длилась до 1900 года, когда Николай II снова призвал П. Н. Дурново на службу и сделал его товарищем (заместителем, по-современному) министра внутренних дел. С 1900 по 1905 год он занимал этот пост при четырёх (!) министрах внутренних дел.
А в период с октября 1905 по апрель 1906 года Пётр Дурново возглавлял МВД, и его роль на этом посту оказалась ключевой в успешном подавлении Первой российской революции.
23 октября 1905 г., П. Н. Дурново был назначен «временно управляющим МВД с оставлением в занимаемой должности» товарища министра».
Провести П. Н. Дурново на пост министра даже во время революции, когда позарез нужны компетентные и верные монарху подданные оказалось делом непростым.
Категорически против был царь. Смущала подмоченная репутация. Даже в конце ноября, когда стало ясно, «что самый надежный человек (способный на энергию) среди правительства – Дурново», царю не хотелось «его назначать окончательно, потому что он грязненький (история выслеживания португальского посланника у его любовницы правительственными агентами, когда он был директором Департамента полиции)!».
Только после троекратного ходатайства премьер – министру С. Ю. Витте удалось получить согласие Николая II, да и то условное: «Хорошо, но только не надолго»; и не министром, а лишь управляющим министерством».
Выбор этот вскоре полностью оправдал себя. В то время, когда в условиях революции почти все растерялись, Дурново, по словам одного из современников, имевшим возможность близко наблюдать его, «нисколько не был этим угнетен», а напротив, «он как-то сразу воспрял духом», «стал говорить как-то громче, как-то даже выпрямился, так что это производило впечатление», и принялся работать «с раннего утра до поздней ночи».
Решительно взявшись за усмирение революции, Дурново довольно быстро завоевал доверие Николая II.
30 октября 1905 года он был назначен членом Государственного совета, а 1 января 1906 года произведён в действительные тайные советники.
Новый министр прекратил забастовку почтово-телеграфных служащих, что сразу позволило оперативно руководить подавлением революции, добился ареста Петербургского совета рабочих депутатов, ввел в большинстве областей Империи исключительное положение, уволил целый ряд нерешительных губернаторов, расширил полномочия полиции и местной администрации, рассылал карательные экспедиции, требовал немедленного введения военно-полевых судов, а на всех правительственных совещаниях твердо отстаивал сохранения всей полноты власти за Николаем II, решительно выступая против конституционных поползновений отдельных сановников.
Либерально настроенный министр народного просвещения граф И.И. Толстой вспоминал:
««К стене и расстрелять» было его любим выражением по отношению ко всем «революционерам», каковыми он считал всех недовольных существующим порядком. Личной привязанности к Александру III и Николаю II он не имел, но считал их олицетворением монархического принципа, которому он твердо верил как панацее для России».
«…Маленький, сухонький старичок с ясным умом, сильной волей и решимостью вернуть растерявшуюся власть на место, — писал о Дурново-министре начальник Московского охранного отделения А.П. Мартынов. — Несколько ясных и твердых распоряжений — и сонное царство ожило. Все заработало, машина пошла в ход. Начались аресты, запрятали вожаков, и все стало, хотя и понемногу, приходить в норму».
Дурново оказался в апогее славы у российских консерваторов, все считали, что именно он усмирил революцию. Его энергичные действия, его успех восхвалялись всеми сторонниками монархии. Дурново совершил дело, которого до него никто не смог совершить. Пробыв короткое время министром внутренних дел, Дурново своей энергией содействовал прекращению революции.
Если монархисты прославляли Дурново, то революционеры люто возненавидели решительного министра. На Дурново началась настоящая охота, приведшая к тому, что министру, по словам жандармского генерала Герасимова, пришлось настолько стеснить свободу своих передвижений, «что часто он бывал вынужден отказываться от выезда даже на самые интимные свидания».
В дальнейшем террористы выдвигали различные планы покушений, однако всем этим планам не суждено было осуществиться.
Последняя попытка устранить Дурново была предпринята в августе 1906 года, когда он уже находился в отставке. По поручению эсеров-максималистов Т. Леонтьева «выследила» бывшего главу МВД в Швейцарии и во время завтрака расстреляла из «браунинга» сидящего за соседним столом пожилого человека, пребывая в уверенности, что перед нею Дурново. Однако жертвой покушения стал лечившийся на швейцарском курорте французский рантье Мюллер, к несчастью своему имевший сходство с ненавистным революционерам русским министром. На этом покушения на Дурново прекратились.
«Под счастливой звездой родился Дурново! — -писала в своем дневнике современница революции. — После всех произведенных им репрессий, арестов, ушел он целым и невредимым из Министерства внутренних дел».
22 апреля 1906 года Дурново уступил свой пост П. А. Столыпину, который окончательно подавил революцию.
При отставке Дурново получил звание статс-секретаря, а 25 апреля 1906 года был назначен к присутствию в реформированном Государственном совете.
Так что видите сами, если бы он действительно писал Николаю II, то, учитывая его возможности личной аудиенции царю, он легко мог вручить эти «Записки» и они обязательно были бы зарегистрированы, а на тексте были бы личные пометки адресата.
Теперь представим, что Н.К. Дурново был прав в то время. Галиция в составе Австро-Венгрии обязательно стала бы гнойником рядом с Малороссией, и вопрос с ней всё равно пришлось бы решать, как его приходится решать сегодня.
Кто хочет отдать Галицию Западу, тот обрекает Россию на гибель. Когда наши солдаты идут в атаку на нацистскую нечисть, то они понимают очевидную истину: надо идти до Польши, надо закончить этот многовековой польско-германский проект бандеризации русского народа Галиции. А вот некоторые «патриоты» просто мечтают оставить эту рану на теле Русского Мира, продолжить навязывания вируса украинства, заражать им русских Малороссии и Новороссии.
Фото из открытых источников
[1] В дореволюционном сословном обществе, этикет имел большое значение, и повсеместно соблюдался.
Служебный этикет (в чиновничьей и военной среде) предусматривал формулы обращения младшего по чину и званию к старшему: «Ваше благородие», «Ваше превосходительство», «Ваше высокопревосходительство».
К особам царской фамилии обращались «Ваше высочество» и «Ваше величество».
К императору и императрице — «Ваше императорское величество».
Как образцы обращений к императору приведу два письма:
Письмо к императору Николаю II
Ваше Императорское Величество, Всемилостивейший Государь!
С чувством глубочайшего благоговения приемлю дерзновение всеподданнейше повергнуть на Всемилостивейшее воззрение Вашего Императорского Величества мой скромный проповеднический труд.
Если бы Вы, Ваше Императорское Величество, Всемилостивейше благоизволили воззрить на повергаемое к подножию монаршего престола смиренное приношение, заключающее в себе собрание речей, слов и бесед, то из него усмотреть изволили бы выражение тех верноподданнических чувств, какими преисполнены сердца пастырей Православной Церкви и в числе их смиренного автора, который всеусердно тщится провидеть и воспитывать таковые же чувства и в среде вверенной ему паствы.
Буду беспредельно счастлив, если Ваше Императорское Величество Всемилостивейше воззреть благоизволите на всеподданнейше представляемые начатки печатного проповеднического труда, где во главе помещена речь, которую Ваше Императорское Величество во время путеследования чрез г.Томск 5 июля 1891 г. удостоить изволили высоким вниманием Вашим. Затем следуют речи и слова, сказанные по случаю радостных и печальных событий Императорского Дома в минувшем году, и такие беседы о воспитании, пастырское послание, воззвания и другие наставления и беседы.
Вашего Императорского Величества Всемилостивейшего Государя всеподданнейший слуга
Макарий, епископ Томский и Барнаульский
5 июня 1895 год
