О себе в стране, о стране в себе и немного о патриотупости

11-12 октября в Ялте прошел традиционный VIII музыкально-поэтический фестиваль «Чеховская осень».

Его организаторами выступили: Ялтинское литературное общество им. А.П. Чехова Лиги защиты культуры при поддержке Союза русских, украинских и белорусских писателей Республики Крым и Ялтинского городского совета. Спонсорскую поддержку фестивалю оказали: Ялтинское местное отделение Крымского регіонального отделения Всероссийской политической партии «Единая Россия», Ялтинский театр им. А. П. Чехова, Ливадийский дворе-музей, отель «Бристоль» в Ялте и др. <br />
Рассказать хочется не о фестивале, а «из фестиваля» – изнутри.

Тем более, что в настоящее время поэтический фестиваль – это нечто совсем другое, чем было еще год назад. С Украины пишут об укрофестах – «на всю голову» идейных поэтических сборищах, где звучат стихи о майдане, «небесной сотне» и гадах-москалях из злобной тоталитарной страны с президентом-монстром.

А что же у нас?

Как человек, за последние полгода прослывший собирателем антимайданной и антивоенной гражданской лирики (не только крымских авторов, но и поэтов Украины, России и зарубежья, сначала для подборки «Отметины времени – все, кроме лжи» в журнале «Брега Тавриды», сейчас по мере сил помогаю в отборе материалов на сборники «Я поклонюсь тебе, Русь» и «Духа российского клич», готовящиеся в Крыму), я взяла на себя смелость стать членом жюри и ведущей мастер-класса фестивальной секции под названием «Гражданская лирика». Захотелось найти некие золотники этого неспокойного ныне жанра для будущего представления Крыма в некрымских изданиях. Да и просто почувствовать, чем сейчас дышат поэты: самым животрепещущим и в поэзии, и в жизни.

В процессе ведения секции я начала чувствовать, что перестаю понимать, что же сейчас такое поэзия. Это живые, искренние строки, написанные кровью сердца и слезами души, но корявенькие и косноязычные, или же это высокопрофессиональные строки, но мертвые, ибо не прочувствованные лично? Можно ли «играть в события», создавая из «крови Украины» сонеты и триолеты? Нужна ли новизна и свежий взгляд в такой поэзии, или достаточно, чтобы «народ понимал»? Можно ли говорить о том, что у него стихи плохие, бездарные, графоманские или, как минимум, нуждаются в доработке, человеку, приехавшему из Донбасса и провезшему эти стихи через границу с риском для себя? Кто мы после этого, если смеем такую поэзию ругать? И так далее, и так далее… Вечные вопросы, актуальные и острые. Что важнее: автор или текст? Литература или человек?

На нашей секции был автор: боец севастопольской самообороны. Он пришел в форме и с медалями и прочитал стихи, написанные о том, что он сам пережил. Видно, что человек только что начал писать и что на поэтическое творчество его подвигало именно лично прожитое, своими руками созданное. Стихи пока слабые, хотя живые просто донельзя: будто пирог, только вынутый из горячей печи. На фоне большинства остальных авторов, тоже искренних, но чьи стихи попросту списаны с телевизора, этот поэт выделялся биением силы жизни.

Мы, ведущие мастер-класса, впали в ступор: давать или не давать ему призовое место? Перебирали его стихи буквально по строчкам. И пришли к выводу, что пока еще как поэт он не состоялся, и ему нужно еще работать над словом. Вот и думай после этого: а не совершил ли ты ошибку, заткнув фонтан искренности, тот, что из сердца рвется? Ведь авторам, стремящимся излить пережитое, не всегда есть время вырасти как поэту: пока он будет учиться, корпеть над теорией версификации, уже не будет актуальным то, что он хочет высказать здесь и сейчас…

Впрочем, такой автор не потеряется. Он умеет отстоять свое мнение, да и работать над собой тоже, мне думается, умеет. Ибо как бы ни были актуальны мысли, выраженные в слабых стихах сейчас, как бы ни кричали сейчас «браво» даже самым слабым поэтам, в будущем это не останется. Во время Великой Отечественной войны тоже писали, распространяли и публиковали в газетах бездну и бездну стихов, а помним мы сейчас лишь Симонова, Твардовского, Сельвинского да еще 3-4 имени: тех, кто создавал ПОЭЗИЮ, а не просто зарифмованные банальности на актуальную тему.

Нельзя не отметить, что на нашей самой ныне неоднозначной секции психологического напряжения хватало. Дважды мы чуть не подрались с авторами. Мой колега-ведущий Алексей Дёмич всегда был очень придирчив как к поэтической мысли, так и к форме. Казалось, его не волновали вопросы выбора между поэзией и «человеческим, слишком человеческим». Поэзия – однозначно! Вот он и громил авторов так, что приходилось иной раз мне за них, болезных, заступаться, хотя я тоже отличаюсь непримиримым отношением к слабой поэзии.

Однако нашлись авторы, которые так яростно бросились защищать свои ошибки и недочеты, банальность и вторичность своих мыслей, апеллируя именно к актуальности момента и к тому, что «народу это нравится», «меня читатели за это благодарят»… Конфликт рисковал перейти в нечто уже не литературное. Не перешел. Но стало понятно, что такое гражданская лирика в настоящее время. Искренность, болезненность, слезы и боль – то ли это, что должно подвергаться критике? Вопрос остается открытым.

Однако у меня резко исчезло желание оставлять его открытым после выступления членов жюри и почетных гостей. Когда нам были представлены московские гости (мало нам наших крымских идейных графоманов!), еще более косноязычные, чем наши, зато уже успевшие издать по книжице, связанной с присоединением Крыма к России и нынешними событиями. Опять же, люди много пережившие лично. Побывавшие в АТО. Или не побывавшие, но искренне переживающие происходящее. Но, тем не менее, бездарные, едва рифмующие на уровне «детский сад, вторая четверть», зато уже получившие за свои книги премии.

Ну, пишите же вы прозу или публцистику! – так и хочется крикнуть этим людям – действительно настоящим личностям, мужественным и сильным, но, как на грех, не одаренным поэтически. «Гражданствуй в прозе!» – хочется повторить вслед за Пушкиным. Невзыскательные зрители из зала кричали им «браво». А мне хотелось бежать из такого зала.

Острота момента сейчас подняла и еще поднимет на волну многих, с позволения сказать, писателей, как с одной, так и с другой стороны, — тех, кто без событий ничего из себя не представляли. И не будут представлять после. И вообще не представляют вне. Я пытаюсь дождаться момента, когда наша называющая себя культурной страна будет любить не всякого, кто зарифмовал что-то там про «копится сила великая в недрах великой страны», чего, погуглив, можно найти в сети реки разливанные и без вас, а человека мыслящего.

И мыслящего самостоятельно, самобытно. Не того, кто споет песенку: «Если спросят, как зовут меня, русской назовусь!». Называться нужно собственным именем. Быть личностью гораздо полезнее для России, для Крыма, для мира, чем безликим и безымянным патриотичновидным планктоном. Каждый из нас больше, чем просто русский, украинец, англичанин, еврей и т.п. Это очень и очень трудно понять людям – поэтам – которые без событий и собственной «русскости» были и останутся никем.

Кто здесь против патриотизма? Я против патриотистики. Патриотовидности, патриотовидимости. Неистовой борьбы за патриотическую тупость, патриотический бред, патриотическую бездарность, патриотическое обнуление и обнуливание других. Против всего, что сейчас уже начало и будет продолжать жиреть и пучиться под прикрытием патриотичности и актуальности.»

Чем мы, такие, лучше параноидально-идейных укрофестов и скачущих на них майданоидов?

И все же, было на фестивале и на нашей секции гаржданской лирики то, что и должно было быть: правдивость и сердечность. Особенно поражает женская гражданская лирика – она есть квинтессенция правды ныешнего дня. Мужчины (видимо, исходя из своих мужских установок: «мальчики не плачут», надо быть мужественными и т.п.), как правило, в гражданской лирике ругаются, возмущаются, громят, свирепеют, — а в этом есть доля, с одной стороны, позёрства, а с другой – сдержанности.

Женщина – плачет. А слезы – это всегда правда. И женщина просто не умеет создавать стихи как взгляд со стороны, ее строки не о стране, а о себе в стране и о стране в себе. Приехавшая из Днепропетровска Любовь Томская особенно тронула своей смелой искренностью, своим «голосом Украины». Были и крымчане, и крымчанки, чьи строки запали в душу и войдут в два вышеозначенных антивоенных поэтических сборника.

Что еще добавить? Тоску-печаль о том, как удручают графоманы? А смысл, если выступаю против графомании уже более десяти лет, и не я одна, а ситуация лучше не становится, напротив – только хуже. Сейчас – время разведения графоманов. Их разводят библиотеки: нужно увеличивать количество пользователей, а значит, будет хвалим и облизываем любой творческий чих любой бездарности; их разводят издательства – лишь бы печатали в них свои книги, а каков уровень этих книг, не важно; их разводят платные для авторов издания, сайты, литературные конкурсы; разводят их и местечковые фестивали, которым нужна явка и наполняемость залов, чтобы было что показать министерствам, общественным организациям и спонсорам, помогающим фестиваль организовать; разводит их сама жизнь – от того, что у нас сейчас происходит, писать стихи – кровавые плачи – захочет и тот, кто никогда об этом и не помышлял. Но неужели все так грустно? Должен же быть просвет?

Он есть. Международные фестивали высокого уровня давно уже проводят предварительный конкурсный отбор, чтобы ни один графоман в «тело» фестиваля не проник. Это помогает и уровень выдерживать, и конфликтов избегать, и думать одновременно и о «человеке хорошем», и о литературе, а не вставать ежеминутно перед этим нелегким выбором.

А правильне всего (и всего честнее), уж если назвали это литературой, то думать о литературе. Человек со своим человеческим может найти себя на психологической группе (с которой нередко путает литературное собрание), на тренинге личностного роста, в общественной орагнизации, помогающей страждущим, наконец, в храме на исповеди и при храме на послушании. А уж если имел смелость прийти в поэзию – делай поэзию!

На этом выражаю глубочайшую благодарность организаторам фестиваля за то, что он заставил меня задуматься о многом – думаю, не одну меня. Для этого фестивали, собственно, и нужны: для размышлений, выводов, роста и развития.

Мы – хорошие. Давайте становиться еще лучше!