Накануне предстоящего курултая крымских татар в среде меджлиса снова стало чаще звучать словосочетание «геноцид крымских татар». А что за этим стоит, попробуем разобраться.
Безусловно, надо понять ту историческую обиду, которая передается из поколения в поколение крымскотатарского народа, депортированного одним махом и перемещенного в места, далекие от родины; места чужие, даже если считать коренное население Средней Азии единоверцами. Не надо замалчивать и закрывать глаза на то, что крымскотатарский народ и представители других национальностей, депортированных в 1944 году, испытали неимоверные моральные и физические страдания.
Но не надо замалчивать и то, что это решение принималось не Россией и ее законодательными структурами, и даже не какого-то союзного органа и партийного съезда, представляющего хотя бы формально коллективное мнение. Это было личное решение Сталина, человека жестокого и мстительного по своей натуре и, кстати, нерусского по национальности. Исполнителем акции по депортации был опять же грузин Лаврентий Берия, своего рода исчадие ада в истории СССР.
И не надо замалчивать еще и то, что простой народ отнесся в это время к депортированным с сочувствием и состраданием. Ведь те же крымские татары, пусть и не по своей воле, но нашли кров в других регионах страны, и не где-то на Чукотке или на Колыме, а в основном в Средней Азии, где проживал народ, близкий им по вере, где и климат был близок к крымскому. А значит, такое решение было явно продуманным и в определенной мере смягчающим положение крымских татар.
Таким образом, пусть и не по своей воле, но крымские татары нашли кров не где-то на чужбине, а в своей же стране, где местное население приняло их с сочувствием и состраданием. Об этом крымскотатарская верхушка никогда ни на каких митингах не говорит, не выражает слова благодарности тем, кто приютил их в годы лихолетья.
Нельзя замалчивать и то, что процесс депортации проводился в условиях продолжающейся еще войны, и до Победы был еще целый год. Еще свежи были в памяти и отступления, и окружения, и поражения, когда мстительность и жестокость военного времени перехлестывали через край. И то, что депортация проходила в условиях, когда еще шла война, отразилось на ее характере, ее катастрофических явлениях. Люди в дороге умирали — умирали дети, старики. Но это была война. И все же все это не может перечеркнуть великое значение Победы, что так отвергается крымскотатарской политической элитой.
И в этой связи вызывает удивление факт переназначения на должность главы Бахчисарайской РГА Ильми Умерова, публично отрицающего значение Великой Победы над фашизмом.
И наконец, о геноциде, который не дает покоя крымскотатарским политикам и о котором они не устают твердить на всех местных и международных уровнях. Дело-то в том, что сам факт депортации нельзя считать геноцидом, ибо это не являлось целенаправленным уничтожением народа . Другое дело — холокост, когда уничтожение евреев было возведено в ранг государственной политики нацисткой Германии. И если рассуждать о якобы имевшем место геноциде в период депортации, то тогда следовало бы вести речь и о геноциде крымских немцев, армян, греков. Но из всех депортированных только крымские татары настойчиво говорят о геноциде, пытаясь тем самым выжать из мирового сообщества слезу сочувствия, а вслед за этим и особые права.
Тем же самым занимался совсем недавно и бывший президент Украины Ющенко, потерпев, однако, полное фиаско и не найдя поддержки ни на Западе, ни на Востоке. О каком геноциде можно говорить, когда крымские татары, находясь в местах депортации, не были лишены никаких гражданских прав. Они, как и все прочие граждане Советского Союза, имели право получить высшее образование (и получали), пользовались всеми возможностями для развития своей национальной культуры. Кроме того, немало крымских татар имели возможность занимать высокие руководящие должности как в органах власти, так и на крупных промышленных и сельскохозяйственных предприятиях.
В то время, как нынешний председатель меджлиса Мустафа Джемилев толкался среди диссидентов тех лет и выполнял их незамысловатые поручения, пребывал в местах не столь отдаленных отнюдь не за «политику», многие крымские татары жили вполне нормальной жизнью, зарабатывали на жизнь трудом и талантом. Кстати, именно такие трудяги, возвратившись в Крым, и здесь заняли видное положение в обществе, успешно развивали свой бизнес, продолжали и продолжают заниматься наукой и образовательной деятельностью.
Другие же, паразитируя на беде своих соотечественников, занялись политическими играми и в этом тоже достигли немалых результатов. Но не для народа, а лишь для себя.
Обо всем этом старательно замалчивается в среде крымских татар, а крымскотарской молодежи накачивается в голову тезис о вечной вине России и русских перед крымскотатарским народом. Антироссийские настроения Мустафы Джемилева и его ближайшего кружения, тающего на глазах, стали для большинства его соотечественников темой, которая давно покрылась плесенью, но продолжает дурно пахнуть. Пора бы крымским татарам содрать с себя эту плесень и вздохнуть свободно, не забывая впрочем и об уроках прошлого…
