Сатана, прикинув хвост к носу долго и задумчиво смотрел на жалкую душонку Фадика.
— Да… Редкостный экземпляр! Иуда, Каин, Мазепа, Геббельс… И этот тип! Нет, такого еще рано жарить или варить. Такой еще послужит. Погадит! — и, зацепив эту жалкую душонку своим трезубцем, швырнул обратно на землю, в тщедушное бородатенькое, лысое, пузатенькое тельце. — Оживить этого рахита! Пусть пакостит.
Фадик очнулся от того, что патологоанатом, сняв с него испачканные брюки, обмывал тело холодной водой из шланга. Первая мысль резанула так, что аж дух захватило:
— Вроде как живой! А где эти вражины, Чаков и Олежкин? Это же из-за них, он, светило интеллекта, борец с коррупцией, самый перспективный, лучший, умнейший, валяется в морге! Ну, гады, погодите! — и, лягнув офигевшего врача пяткой, натянул испачканные штаны и с гордо поднятой бороденкой рванул на волю.
***
Карманы были пусты. А выпить и что-то пожевать хотелось так, что аж уши дергались. Фадик знал маленькую распивочную, где всегда можно было допить остатки пива и закусить недоеденными солеными сушками или недогрызенными раками. Вонючие штаны его не смущали, грязные ручонки тоже. Слив из трех кружек остатки пива в одну, подобрав с пола надкушенную крабью клешню, только собрался выпить, как кто-то его похлопал по плечу.
— Чего надо?
— Это не мне, это вам надо!
Незнакомец был маленький, рыжий, с косыми зелеными глазами, носиком, напоминавшим свиной пятачок — но одет в прекрасный черный костюм, и как ни странно и непривычно, в черный котелок, который носили в позапрошлом веке.
— Слушаю…
— Все очень просто. Вы самый подходящий для нашего проекта экземпляр! Вы подонок, завистник, злобствующая никчемность, циник и самовлюбленный эгоист.
Фадик опешил и, сжав кулачки, готов был пустой кружкой врезать незнакомцу…
— Не торопитесь…Мы за ваши достоинства вам будем платить!
— А, платить… — Фадик подтянулся, вздернул бороденку и расплылся в угодливой улыбке, ножки сложились в книксен, в глазах появился блеск преданного холуя.
— Да! Мы создаем информационное агентство с названием «Неопрохвост», вы будете его шеф-редактором. Ваша задача: все, что происходит на Острове хорошего — оболгать, испачкать, извратить и, наоборот, привлечь к работе и раскрутить негодяев, проходимцев, завистников, готовых за доллар мать родную изнасиловать на площади… Дерзайте! А это — в качестве аванса.
Незнакомец вытащил из внутреннего кармана пачечку зеленых бумажек, туго перетянутую резинкой:
— Переоденьтесь, помойтесь, опохмелитесь. Снимите офис в центре, ну а оргтехнику мы вам поставим. Только позвоните.
И незнакомец протянул визитную карточку с номером, состоящим из трех шестерок…
***
Хоть и жалко было тратить зелененькие бумажки, но через зубовный скрежет, икоту и матерщину Фадик все же помылся, заплатил парикмахеру и массажисту, купил хороший костюм, пару рубашек и три галстука. Долго присматривал себе туфли. И все же пришлось идти к сапожнику, чтобы набить каблуки. Так он становился аж на четыре сантиметра выше, а значит, солиднее.
В центре столицы, правда, не на центральной улице снял офис. Две комнаты на втором этаже, а в подвале бар, где всегда можно было выпить не только кофе или чай, но и соточку коньячка или водочки.
***
На следующий день привезли оргтехнику и мебель. Первым, с кем Фадик подписал контракт, была худая, как вобла, с зеленовато-серой кожей лахудра Танюшка. Некогда рыжая, а в настоящее время пегая, старая подружка, некогда пахавшая на «Голос Заокеании» была нужна шеф-редактору как уникальный профессионал лжи и подлости.
Подгребли к сытой кормушке и старый больной польский еврей, присвоивший себе чин полковника народной милиции, Анатоль Рогацкий, первый и последний Диктатор Острова — Александр Юрьевич Котомкин… Еще несколько наследников Иуды то же прибежали к вновь испеченному шеф-редактору…
***
Вечером Фадик провел планерку.
— Нас больше всего беспокоит то, что Остров вернулся на Родину, и это значит, что мы потеряли статус борцов и участников этого процесса, гонораров за создание видимости борьбы и за то, что информировали Спецслужбу Бэзпэки Дэмократычной Дэржавы о тех, кто действительно был патриотом Великой Страны.
Фадик, задрал бороденку, снял очки и взвизгнув продолжил:
— Нам нужно придумать, как оболгать и запачкать всех наших врагов. И в первую очередь Чакова и Олежкина!
С места вскочил Анатоль.
— У нас недолюбливают жидов… Это я по себе знаю! Даже евреи меня презирают и уже пару раз били и обссыкали в подъезде! Давайте этих вражин обзовем жидами!
Послышался одобрительный шумок.
— И еще мы создадим Народный Трибунал и осудим их анти-островную деятельность, предательство русского народа!
Теперь и Котомкин поднялся со стула.
— Граждане борцы за Республику Остров! Я первый и единственный Диктатор, имею сказать: этих гадов, которые мне не позволили в революционной борьбе напасть на Дэмократычну Дэржаву и разбить ее в стремительном наступлении, нужно дискредитировать! Например, Чакова обвинить в том, что он наживался на русской идее и тратил деньги не на борьбу, а на себя, а Олежкина — в том, что он, будучи Главным Архитектором, ездил по селам и развешивал флаги Дэржавы!
— Принимается!
Фадик почесал свою лысину и изрек:
— Мало, господа, мало! Их этим не проймешь! Их знают, уважают, и так легко они не сдадутся. Нужно придумать, что-то такое, от чего у них денег на валерианку не хватит! Думайте!
— А что тут думать! — лахудра Танюшка, почесала давно не мытую голову и изрекла: — Еще никто не отменял прокурорские проверки. Мы напишем, и пусть они оправдываются… Оправдаются — опять напишем…
На том и порешили.
***
— Шеф! Смотрите, что я придумал! — Анатоль Рогацкий потрясал измятой бумажкой, – это гениально!
Фадик взял писульку и сверх очков, гордо откинув головенку и выпятив редкую бороденку, устремил свой взор на написанное.
— И что, ты говоришь, это гениально? Сомневаюсь! Протокол Общественного Трибунала? Ну и что постановили? Кого слушали? Кто председательствовал? Кто уполномочил?
— Да неважно!
— Как это неважно? Все должно быть, как учил нас наш шеф – начальник Службы Бэзпэки Дэмократычной Дэржавы! Сперва сход граждан проведите! Да не писай ты кипятком, не побьют! Своих людей собери, бомжей подтяни, пообещай по чекушке, зафотографируй, корреспондентов разных пригласи, Танька подскажет, кого надо… Потом все протоколом, с резолюцией оформи — и в Министерство Юстиции отошли.
Матюгнувшись вполголоса, посетовав на тупорылость коллег, Фадик направился в город…
К вечеру информация о проводимом назавтра сходе граждан была разослана во все информагентства, но опубликовали ее только два: «Новопрохвост» и «Гнусный нагибатор», остальные проигнорировали… Однако спустя три дня, наоборот, только два агентства промолчали, а все остальные опубликовали отчет и фотографии о том, как пана Рогацкого разъярённые бомжи избили и засунули в помойный контейнер, возмутившись, что он им за участие в «Народном Вече» не выдал обещанные чекушки…
***
— Шеф, есть идея! — Котомкин, пересиливая свою нарциссическую сущность, обратился к Фадику. Тайно презирая эту рахитичную пародию на человека, тем не менее восхищался его умением из дерьма делать деньги.
— Шеф, невестка Чакова занимается частной медицинской практикой, арендовала помещение в одной из больниц, приобрела оборудование и делает исследования больным. А оборудование ворованное! Чаков спер!
— О каком оборудовании идет речь? Кто поставлял, кому предназначалось? Нет… Это не идея, это так себе, только наметки… Нужно сделать так, чтобы у людей сомнения не было, что Чаков вор! И крадет у детей и инвалидов! Оформи в виде статьи. И дай мне…
— Шеф, я не умею…
— Что значит, не умею? А деньги получать умеешь? Найми того, кто умеет! Вон, Таньку попроси, она за долю малую, что хочешь отчебучит.
Котомкин, почесывая ухо и опустив нос, поплелся к Танюхе…
***
На следующей неделе опять проводили планерку. И заодно выдавали зарплату. Фадик, как всегда не говорил, а вещал:
— Ну и каковы итоги работы? Чего мы достигли, какова реакция в обществе? Вече провели! Но Вы, уважаемый Анатоль, стибрили три ящика водки на общую сумму почти шесть тысяч полноценных денежных знаков! И я вынужден буду удержать из вашей зарплаты!
— Что?! — пан Рогацкий вскочил с места и с пеной у рта бросился на Фадика. — Да я тебе, мразь п…атая, горло перегрызу! Отдай, сука, честно заработанное!
И со всего размаха вкатил оглушительную затрещину шеф-редактору.
— Отдай, паскуда!
В драку вмешался Котомкин, одной рукой оттолкнул Анатоля, другой ухватил Фадика за грудки.
— Не вздумай мое затихорить! Вмиг пришибу!
В углу визжала перепуганная Танька, размазывая тушь, помаду и сопли по своей физиономии престарелой шлюхи.
Фадику ничего не оставалось делать, как вытащить кошелек и расплатиться с коллегами…
***
Вечером, сидя за своим письменным столом, на бумажке в столбик подбивал баланс.
Рогацкого все же надул на пять тысяч, Котомкину тоже недоплатил около четырех, лахудру нагрел на целую десятку… Сразу потеплело внутри, захотелось петь, и Фадик козлиным тенорком затянул:
— Денежки, как я люблю вас, мои денежки, / Когда шуршат в кармане денежки, мне дышится легко…
Быстро сварганил отчет, где забыл упомянуть и то, что получил приличные откаты за хозяйственную деятельность, и как объегорил своих подельников.
Уколол иголкой палец и приложил к расписке…
Вдруг погас свет, окно раскрылось от порыва ветра и в комнате появился сам Сатана.
— Да… Видал я на своем веку прохвостов. Видал мошенников и подлецов, но таких как ты, Фадик, решивших обмануть меня, еще не встречал! Что ж, и наказание тебе будет соответствующее!
ЭПИЛОГ
Фадика посадили на раскаленную сковородку, но несмотря на то, что геморрой трещал от жара, а содержимое кишечника, вскипев, вырывалось из всех дырок, он больше всего страдал от того, что черти кидали в огонь его любимые доллары! А те горели, превращаясь из красивых зелененьких бумажек в черных хлопья, его самые дорогие баксы, баксики, баксенчики…
И это было нестерпимо больно!
- Трофим МОЧИЛИН,
- инвалид умственного труда
- и борец с иудушками
