Новости в смирительной рубашке

Нет вопросов, почему законопроект о внесении изменений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодекс Украины относительно усиления ответственности за посягательство на честь, достоинство и деловую репутацию человека вышел из-под пера нардепа Виталия Журавского. Виталий Станиславович – два в одном: журналист и юрист, член Союза юристов Украины и член Национального Союза журналистов. И хотя о его юридической практике мало что известно, журналистом в киевских изданиях он поработать на заре своей карьеры успел, следовательно, предметом хоть сколько-то владеет. Видимо, давнишняя принадлежность к профессиональной журналистской среде оставила неизгладимые впечатления и окончательно лишила иллюзий в отношении коллег.

Не спорю, идеальных среди журналистов нет. Особенно из числа преуспевающих и начинающих. И солгут без зазрения совести. И продадут за понюшку табаку. И проглотят, не подавившись. Но это не всегда профессиональный критерий – случается, что и чисто человеческий. Таковые встречались всегда: что в нынешнее продажное время, что в ностальгическом советском прошлом. Честных и принципиальных, умных и порядочных в журналистике всегда было и сегодня остается наперечет. Но и в других профессиональных корпорациях их, думается, не больше. Достаточно взглянуть на «внутреннее содержание» учителя, врача или юриста, чтобы убедиться в правоте нелицеприятного мнения.

Единственное отличие журналистов от остальной интеллигентской братии, что их деятельность публична: их слышат, читают и видят гораздо больше людей, а потому они доступнее. Для критики. Недовольства. Судебных тяжб.

Мы как люди взрослые не раз и не два в своей жизни сталкивались с клеветой. Пусть не на газетной странице, не в теле- и радиоэфире и даже не в интернете. А на бытовом уровне, когда возводили напраслину, оговаривали, «клепали», строили козни и сплетничали. Каждый вел себя в таких случаях по-разному: молчали, давали отпор, переходили на другую сторону улицы, не подавали руки. Если законопроект пана Журавского после выборов станет законом, то каждый легко и просто сможет почувствовать себя в журналисткой шкуре, отвечая в суде за порочащие поганые слова.

Вот только такой идеальной доказательной базы, как газетная публикация, теле- или радиотрансляция у рядового истца не окажется. Ищи ее как ветра в поле, а под журналистами яма с доказательствами всегда вырыта. В силу своей профессиональной деятельности они занимаются подготовкой и распространением информации в СМИ. Именно в их «огород» кинул камень бывший коллега, указав квалификационным признаком клеветы распространение информации через СМИ.

За это в его законопроекте предусмотрена большая ответственность, чем за устное оскорбление или клевету. То есть учитель, назвавший ученика «тупицей» или «дебилом», отделается максимум штрафом, хотя нанесенная им психологическая травма будет «отрыгиваться» человеку всю жизнь. А соседка, указавшая на вашего ребенка участковому как на вероятного соучастника драки или кражи, не отделается даже легким испугом. И водитель маршрутки, оскорбивший ветерана «мусором», продолжит свою трудовую деятельность без ущерба. И пограничник, и таможенник, и милиционер, искусственно вынуждающие к конфликту оскорбительным недоверием к вашей честности, тоже спокойно смогут нести службу и впредь.

И только журналист, предавший гласности эти факты, понесет ответственность за оскорбление чести, достоинства и деловой репутации тех, у кого нет ни первого, ни второго, ни третьего отродясь за душой не водилось.

Фактически законопроект несостоявшегося журналиста Журавского лишает сохранивших в отличие от него верность профессии права на свободу высказывания. Настоящая журналистика не льстит властям, она срывает маски, а не помогает напяливать их и раскрашивать. Но будет проще и спокойнее замолчать известные факты коррупции, чиновничьего мздоимства, удержаться от критических высказываний в адрес политиков и должностных лиц, чем впоследствии доказывать в суде общественную необходимость предания огласке негативных явлений.

Что окажется на страницах газет и журналов, в радио- и телеэфире и на просторах интернета после вмонтированного в каждого журналиста датчика самоцензуры? Сплошной зефир. Можно развить эту мысль в ином ключе. Демократизировавшийся еще в эпоху перестройки читатель, слушатель и зритель за без малого три десятка лет привык не то что к «клубничке» или «жареным» фактам, но уж точно разучился обходиться одним десертом.

Читать, смотреть и слушать сплошную патоку скучно, неинтересно, не говоря уже о том, что это муторно для журналисткой профессиональной совести. Это вовсе не означает, что каждая публикация или передача ради потребителя СМИ должна превращаться в «мочилово», но даже его далеко не всегда можно расценивать как посягательство на чьи-то мифические честь, достоинство и деловую репутацию.

Ведь что означает в переводе на бытовой язык эти самые честь, достоинство и деловая репутация? А только то, что его обладателями, судя по нашему менталитету и судебной практике, практически всегда являются сильные мира сего. Должностные лица, политики, депутаты.

То есть опять-таки вернемся к учителю, врачу и к тому же журналисту. Разъяренный родитель вполне может позволить себе оскорбить учителя, обозвать его и отправить на пешую сексуальную экскурсию, не принеся извинений, и что-то не доводилось слышать, что кто-то из педагогов подал на обидчика в суд.

Вот что значит общественная калька мнения: чиновнику, бесстыдно берущему «на лапу» и за тысячу долларов отменяющего решение правительства страны, честь, достоинство и деловая репутация полагаются как бонус к должности, как кабинет с креслом, а все остальные обходятся собственным «я».

То же и с журналистами. Практически каждого обвиняют не в предвзятости – с этим вроде как смирились, а в продажности. Причем так уверенно, будто сами платили за хвалебную или зубодробительную публикацию. И журналисты терпят, потому что не имеют аргументов, кроме своей совести, доказать дураку, что у них есть собственное мнение, принципы и право на это.

Да, журналист обязан проверять информацию, но никто не вправе подвергать ее сомнению и классифицировать клеветой на том основании, что она легла не в масть какой-то «шишке». Если журналистам придется наступать на горло собственной песне, сдерживать себя из опасения попасть за решетку в освещении общественно важной темы или критике не то что великих и могучих, а и мелких чиновничьих сошек, это будет означать запугивание лиц, занимающихся определенной деятельностью, и в итоге — запрет на профессию.

Виталий Журавский подлил масла в огонь со знанием дела. И хотя кто-то посчитает тему законопроекта его имени закрытой, так как сам автор под нажимом корпоративного сообщества, общественности, президента и однопартийцев отозвал несостоявшийся закон из Верховной Рады, продолжение обязательно последует.

Пройдут выборы, недовольных их результатами будет хоть отбавляй, по этому поводу пойдет писать губерния, а потому развязавшиеся языки и расписавшиеся руки придется каким-то способом вводить в рамки. Тут как раз и придется к месту законопроект Виталия Журавского. С изменениями, юридической казуистикой, «наворотами» из подзаконных актов и прочим, и прочим, и прочим.

И это будет не осечка законодателей, а грозное предзнаменование, не отягощенное нравственностью и пониманием сути журналистской профессии. А власть в лице президента и правительства постоит в сторонке, наблюдая за трепыханием журналистов, ссылаясь на свою непричастность и отговариваясь тем, что вся ответственность лежит на народных избранниках.

А чтобы не случилось, что одно неосторожное слово и брошенный вскользь косой взгляд расценивались как уголовно-наказуемое деяние, нужно закрыть от греха подальше все факультеты журналистики и кафедры политологии. Или поступить разумно: оставить прессу в покое. Не надо ни помогать, ни заботиться, ни опекать, ни защищать. Просто отстаньте – это лучшее из того, что можно сделать.

Нет никакой другой профессии, кроме журналистской, столь насильственно опекаемой властью. Переключите свое внимание на слесарей и токарей: кто знает, может, удерживая деталь правой рукой, они излишне демократизируют общество…