РАЗМЫШЛЕНИЯ ПО ИТОГАМ ВИЗИТА ПРЕЗИДЕНТА РОССИИ В КИТАЙ
Можно говорить, что на наших глазах формируется традиция, когда свой первый визит после официального вступления на должность лидеры России и Китая совершают друг к другу. В марте прошлого года это сделал Си Цзиньпин, в мае этого ответный визит совершил президент России.
Интересно, что в 2018 году Путин тоже один из первых визитов сделал в Китай, но только один из. Первым был рабочий визит в Вену, посвящённый 50-летию сотрудничества с Австрией в газовой сфере.
Тогда ещё оставалась надежда на сохранение экономического симбиоза с Европой.
Но первый государственный визит в 2018 году был именно в Китай – 8-10 июня, он тогда совпал с заседанием Совета глав государств – членов Шанхайской организации сотрудничества. А ещё раньше, в марте 2013 года, впервые став председателем КНР, Си Цзиньпин свой первый визит за рубеж совершил именно в Россию.
В обсуждении результатов прошедшего визита, как обычно, есть две противоположные позиции. Одна провозглашает чуть ли не союз на уровне советско-китайского сотрудничества первой половины 50-х годов прошлого века. Вторая – «всё пропало», мы сырьевой придаток Китая, Си не хочет прямой конфронтации с Западом и от Путина того же требует.
Истина, как всегда, даже не посередине, а в иной плоскости. Есть суета переговоров с желанием получить побольше, столкновения интересов, нередко шкурных, а есть логика истории.
К вопросу о «сырьевом придатке». Договориться о начале реализации проекта газопровода «Сила Сибири – 2» так и не получилось, зато появились договорённости о продолжении строительства АЭС в Китае, сотрудничестве в индустрии ядерного топлива, космосе, в том числе и при реализации лунной программы.
А что с «Силой Сибири – 2»? Президент России на заключительной пресс-конференции заявил, что Россия и Китай заинтересованы в реализации проекта «Сила Сибири – 2», но есть вопросы к техническим деталям.
Проблема, скорее всего, в том, что Китай сам имеет крупные нефтегазовые месторождения и расположены они ближе к границам России. А вот главное потребление – на противоположной стороне китайского государства. К тому же Китай сейчас развивает добычу на шельфе. Поэтому сильно думает: стоит ли вписываться в проект, обязательства в котором на десятки лет.
К тому же изменился и мировой рынок газа. Доставка сжиженного газа по морю становится всё более эффективной. В этой отрасли сильна конкуренция, а трубопровод – монополист.
Поэтому Китай более заинтересован в получении газа в местах его самого большого потребления – приморских провинциях.
Может, и нам лучше вести газопроводы к портам на Дальнем Востоке и строить там заводы по сжижению газа, а не привязываться к конкретному покупателю. А сфер сотрудничества с Китаем мы найдём ещё немало. В том числе и торговле сжиженным газом. Ведь китайская экономика растёт и требует увеличения энергоресурсов.
Из актуальных задач наибольшее значение имели договорённости о развитии системы расчётов. Это не только способ обойти американские санкции, это защита суверенитетов обоих стран. Ведь сейчас США прямо запрещают принимать платежи из России и уже не только в долларах. То, что банк принимает такие платежи в любой другой валюте, становится основанием для санкций на долларовые расчеты.
Россия и КНР договорились усовершенствовать прежде всего двустороннюю систему расчётов. Скорее всего это будет параллельная банковская система, никак не связанная с банками, которые продолжат использовать доллар США. Как это будет работать, нам сейчас, естественно, никто рассказывать не будет, да и поймут это только специалисты.
На пресс-конференции, отвечая на вопрос об отказах китайских банков принимать платежи из наших банков, Владимир Путин заявил, что решение этой проблемы в переходе к другой системе расчётов.
«Мы, конечно, переходим, и это правильный процесс. Он связан с определенными издержками, трудностями, но он в целом правильный, когда мы говорим о том, что переходим в расчетах на национальные валюты или создаем какие-то другие расчетные инструменты с другими странами. Этот процесс идет, он начат, его уже не остановить».
Правильнее будет назвать эту систему не параллельной, а перпендикулярной всему сложившемуся финансовому порядку.
Она потребует финансово-технических инноваций, возможно, родятся такие решения, которые будут более удобны и другим странам. И тогда вероятно резкое сжатие всей, контролируемой США, мировой финансовой системы.
Что ж, проблемы всегда были источником развития.
Но не только экономика была предметом многочасовых переговоров лидеров двух стран. В «Совместном заявлении Российской Федерации и Китайской Народной Республики об углублении отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия» заявлено и о сотрудничестве в военной сфере:
«Стороны с удовлетворением констатируют, что последовательное развитие сотрудничества двух государств в сфере обороны, основанное на высоком уровне взаимного стратегического доверия, эффективно укрепляет региональную и глобальную безопасность. Москва и Пекин будут и далее углублять доверие и взаимодействие в военной области, расширять масштабы совместных учений и боевой подготовки».
Недаром в составе российской делегации был и новый министр обороны Белоусов, и прежний — Шойгу. Экс-министр много и плодотворно работал с Китаем и в ходе визита передал своеобразную эстафету такого сотрудничества. И это не красивые слова: в реальной политике нередко требуется личное участие в передаче особо важных и конфиденциальных дел.
О том, какую опасность для США создает расширение сотрудничества России и Китая в экономической, технологической, военной сферах, говорит то, что непосредственно перед началом визита Байден объявил о резком повышении тарифов на импорт товаров из Китая. Например, на электромобили пошлины выросли до 100%.
Такой рост – это уже торговая война.
Правда, импорт китайских автомобилей в США мизерный, поскольку американское правительство субсидирует собственное производство. Но на другие группы товаров рост тоже значительный:
► на литий-ионные аккумуляторы с 7,5% до 25%
►на запчасти для батарей с 7,5% до 25%
►на солнечные батареи с 25% до 50%
►на природный графит с 0% до 25%
►на постоянные магниты с 0% до 25%
►на виды стальной и алюминиевой продукции с 0-7,5% до 25%
►на полупроводники с 25% до 50%.
Чего хотел Вашингтон добиться таким повышением? Напугать Китай? Так этой торговой войне уже лет шесть. Такие шаги только дают китайскому руководству понять, что рассчитывать на американский рынок больше нельзя. Что эпоха так и не объявленной официально «Чимерики» закончилась и никогда США не признают за Китаем право на самостоятельное суверенное развитие.
Китай в отношениях с Западом пока находится на стадии, которую Россия уже прошла – надежда, что не ещё не всё в этих отношениях потеряно. Поэтому не хочет вступать в прямой конфликт. Пока сильны в Китае группы, которые верят в «разумные силы», в «адекватность», в то, что на Западе «прозреют», что там победят конструктивные силы. Есть и иллюзия, что, хотя США и встали на путь войны, но Европа-то умнее.
Измениться Китаю сложнее, чем нам: слишком он крупный в экономике и населении, поэтому так и неповоротлив во внешней политике. Задача России сейчас — помочь китайскому руководству поскорее сделать правильный исторический выбор.
Пока же китайское руководство пытается сохранить европейские рынки и даже расширить на них свое присутствие. Но, наблюдая за европейской политикой в последнее десятилетие, с трудом верится в успех такой политики.
Лидеры ЕС могут периодически ерепениться, по нужно лишь небольшое давление со стороны Вашингтона, чтобы они послушно стали следовать в фарватере американской политики.
Введённые США тарифные ограничения на вторую по объему экономику в мире (и это в номинальных долларах, по паритету покупательской способности Китай давно уже первый) по сути означают конец глобализации. Но это не одномоментный процесс, и в ходе его нас будет ждать не только хорошее. Проблем будет много, но, повторюсь, именно проблемы, точнее, их решение, являются источником развития.
Глобализация действительно привела к удешевлению товаров и услуг в мире. Никогда до этого такое количество людей не путешествовало по миру. И произошло это не потому, что люди вдруг стали более любопытными и менее домоседами — просто это стало более доступно экономически. Сейчас, кстати, уже тенденция обратная.
Но был у глобализации и негативный аспект. Появилась возможность управления глобальными экономическими процессами, а это автоматически снижало конкуренцию между странами. Следствие же этого вполне очевидное – остановка развития.
Ведь именно борьба государств друг с другом, соперничество в экономической и военной сферах всегда двигали человечество вперед. Да и воевали государства друг с другом потому, что развивались. Неравномерность экономического развития приводила к тому, что отношения приходилось выяснять на поле боя.
Собственно, и СВО на Украине да и все события, связанные с этой страной с 2013 года — это результат попыток Запада остановить самостоятельное развитие России.
Получится ли сохранить выгодные глобальные рынки, одновременно ликвидировав управление глобальной экономикой со стороны Запада? Многие, в первую очередь Китай, мечтают об этом. Модель БРИКС на это направлена, как и китайский проект Шелкового пути.
В реальности в ближайшем будущем будет борьба тенденций.
Россия сейчас в большей степени готова к фрагментации мира, чем Китай. Похоже, что готовы к этому и в США, но пока стараются сохранить получение плюшек от управления глобальной экономикой.
Евросоюз смиренно принимает на себя роль жертвы (потому-то Китай и пытается перехватить сотрудничество с ним). Остальной мир смотрит, что из этого получится.
Китай же слишком тяжел и неповоротлив, чтобы быстро выбраться из глобализационного болота. С другой стороны, у него самый значимый и перспективный экономический базис в этом мире. Но его перестройка неминуемо будет означать и некоторый экономический кризис внутри.
Экономика без кризисов вообще не существует, но острота их зависит от прогнозирования и подготовки к ним, от уровня управления экономикой. Практика последних трёх десятилетий показывает, что у Китая работать с этим получается весьма неплохо.
А вместе с Россией проблемы решать будет проще, как и нам — вместе с Китаем.
Фото из открытых источников
