Проверяющие приезжают круглый год. Чаще, конечно, приезжают с различными проверками сотрудники областного милицейского аппарата и прокуратуры. Местная прокуратура своими проверками также не даёт расслабиться. Реже всех органы на местах проверяли товарищи из МВД Украины. Всегда от всех проверяющих доставалось по полной программе.
Но всё равно, сотрудники больше всех боялись представителей Киева. Уж очень они жёстко ведут себя, иногда надменно. Надо же показать, что они на голову выше любых проверяющих из нижестоящих ведомств. Все молят Богу, чтобы прибывшие со своей проверкой были как можно меньше дней. Как правило, в процессе любой проверки работа подавляющего числа сотрудников частично, а то и полностью парализуется.
Проверяющим постоянно надо что-то показывать, рассказывать, доказывать, если разрешено будет; приносить то одни, то другие документы, составлять различные аналитические справки, производить подсчёты по преступности, писать объёмные рапорты и объяснения. И так с раннего утра и до глубокой ночи. Для выполнения служебных обязанностей времени не остаётся. Нагонять упущенное приходится после отъезда проверяющих.
Только войдёшь в нужный рабочий ритм, как тут же на голову сваливаются очередные проверяющие. Бывало так, что не успели уехать одни, как на пороге уже появляются другие. Всё начинается сначала. Особенная активность появляется у проверяющих в летнюю пору, когда так и тянет к себе ласковая морская стихия.
После отъезда проверяющих несколько дней все начальники отделов и служб с тревогой и нетерпением ждали от них подробную справку по итогам проверки. Из её заключительной части можно было понять, кому следовало ждать приказ о наказании. Могло быть и так, что со справкой приходил одновременно соответствующий приказ о дисциплинарной ответственности лиц, в работе которых были выявлены всякого рода упущения, промахи, недостатки и недоработки.
За многолетнюю мою работу в органах милиции я не помню случая, чтобы в справке было написано что-то в положительном духе. Это вполне естественно. Кто же едет с проверкой, чтобы не журить, а нахваливать проверяемых. А, ведь, в каждой работе всегда можно найти недостатки. Я в шутку говорил по этому поводу своим коллегам: пошлите меня с проверкой на космодром, где я ни черта не понимаю – всё равно найду недостатки и такое напишу, что надо будет немедленно кинуть за решётку от заправщиков топливом ракет до конструкторов всех степеней и рангов.
О том, как встречали и провожали важных гостей — это отдельный разговор. Особенная напряженка с проверяющими, как я уже отметил, была в летнее время, когда можно было уставшим от проверок товарищам поплескаться в морской воде. Много энергии и затрат уходило на организационные мероприятия. Надо было подобрать хороший пансионат на берегу моря, который мог бесплатно обслуживать, вплоть до питания, дорогих гостей. А в обеденный перерыв их надо было кормить в одном из ресторанов города. Не будут же они ездить на обед в пансионат. Вечером — организовать какой-нибудь интересный отдых.
Руководство УВД и от малых начальников отделов и служб до больших, делали всё возможное, чтобы условия жизни для проверяющих были созданы, как можно комфортнее, по высшему разряду. Всё это делалось с единственной целью и слабой надеждой получить хотя бы не слишком разгромную справку. Но все оказываемые почести на проверяющих, как правило, не действовали. Первым с пришедшей справкой знакомился начальник нашего УВД. Помню, как меня — начальника штаба и своих замов расстроенным голосом срочно приглашал начальник после того, как он ознакомился со справкой. Было видно по всему, что от злости у него всё кипело. Он бросал перед нами на стол справку, и не выбирая выражений, выкрикивал всё накопившееся негодование: «Почитайте, что написали эти дураки! Это ж надо, столько жрали, пили, гуляли и такое написали!»
Я всегда уговаривал руководство особенно не стараться кланяться в ножки проверяющим, потому-что многое зависело не от них. Они после проведенной проверки о её итогах докладывали своему руководителю, который их посылал для того, чтобы они накопали какой-нибудь компромат, а не разыскивали под фанфары какие-то победы в работе проверяемых. Чем может закончиться положительная оценка работы тех, кто проверялся, я хорошо знаю со слов своего друга, с кем начинал вместе работать в Керченской милиции. Через несколько лет он перевёлся в МВД, где дослужился до солидной должности.
Однажды, направленные министром сотрудники для проверки одной из областей Украины, вернулись с исключительно положительной справкой. Министр тут же послал новую комиссию, которая привезла справку, абсолютно противоположную первой. Итог: руководитель первой комиссии был уволен из органов милиции, члены комиссии строго наказаны в дисциплинарном порядке, а многие начальники горрайорганов проверенной области лишились своих должностей.
Прибывшую очередную комиссию возглавлял полковник милиции, начальник одного из отделов управления уголовного розыска МВД Украины. Комиссия выглядела весьма солидно, так как в неё входило 15 сотрудников Уголовного розыска. Полковником на организационном совещании было объявлено, что комиссия прибыла не для проверки оперативной деятельности керченских розыскников, а для оказания им практической помощи в раскрытии преступлений.
Руководители всех отделов служб были предупреждены самым строгим образом о том, что должны были незамедлительно регистрировать все преступления. Если будет обнаружено хотя бы одно укрытое каким-нибудь способом преступление, виновные будут немедленно уволены из органов милиции, а материалы на них направлены в прокуратуру для привлечения к уголовной ответственности.
По серьёзному виду полковника было видно, что он не шутит. Полковник был крепкого телосложения с хорошей выправкой. На нём очень красиво сидела милицейская форма. Он, видимо, это знал, так как прибыл в форме в то время, как подчинённые были одеты по-гражданке. Говорил спокойным, уверенным голосом, в котором явно угадывались начальственные нотки. Сидел не в отведенном для него кабинете, а на рабочем месте нашего начальника, который присоседился сбоку своего стола. Только нашему начальнику, также полковнику милиции, разрешалось сидеть в присутствии представителя министерства.
Через десять дней, в 22 часа, полковник вызвал меня и, как начальнику штаба, приказал за два часа составить подробную аналитическую справку с цифровой выкладкой о состоянии криминогенной обстановки в городе и о результатах работы по борьбе с уголовной преступностью за тот период, в течение которого керченским ментам оказывалась помощь министерскими сотрудниками, т.е. ровно за десять дней.
Было понятно, что товарищи собираются нас на днях покидать. Я помчался к старшему оперу штаба Николаю, чтобы успеть за отведённое нам время составить большую справку. Мы не разгибали спины, но успели вложиться в срок. Сразу же обратили внимание, что, как назло, за десятидневку выросла общая преступность, особо опасные и опасные преступления, детская преступность и даже количество ДТП.
Справка была объективной и отражала действительное положение дел. Её немедленно представил полковнику. Чем дольше он её читал, тем сильнее лицо его наливалось кровью. Небрежно бросив её на стол в мою в сторону, полковник, сверля меня недобрым взглядом, заявил, что я не научен составлять справки, имеющие большое значение для деятельности милиции. Он дал ещё час времени, чтобы я, внимательно почитав свою абракадабру, составил другую, умную справку.
Мы с Николаем были в недоумении. Сколько мы с ним написали подобных справок! И на тебе! Составили этот раз какую-то чепуху. Не понимали, почему она не устроила полковника. Мы решили несколько расширить нашу справку, не меняя цифровые показатели, которые перепроверили несколько раз. Теперь нами было указано даже, кто совершал преступления с указанием возраста, пола, места работы и учёбы, членство в партии или комсомоле, судимости и прочее, вплоть до указания мест совершения преступлений.
Полковник, знакомясь с переделанной справкой, чуть ли не подвывал от досады, что снова столкнулся с бестолковщиной. Не дочитав до конца, полковник этот раз подозвал меня к себе и протянул мне справку. Он сказал только несколько фраз: «Подполковник, включи мозги, и подумай, как надо писать. Запомни, что я лично буду твою дурацкую справку представлять самому министру. Третий раз даю тебе время на исправление. В четыре — справку мне на стол. Жду!» Я стал уже кое о чём догадываться.
О своей догадке я сказал своему помощнику Николаю, у которого от напряжения покраснели глаза. Видимо, мои выглядели не лучше. Так как он был очень осторожным парнем, то тут же высказал своё мнение: «А что, если он нас проверяет таким образом. Хочет знать, липуем мы показатели по преступности. Мы можем сами себе надеть петлю на шею, которую с удовольствием затянет товарищ из министерства». Я сказал, что всю ответственность беру на себя, сказав, что, в случае чего, буду утверждать о том, что справку составлял один без чьей-либо помощи. Потратив несколько больше двух часов, мы закончили свою работу. По новой справке выходило, что сотрудниками из министерства была оказана настолько существенная помощь, что за десять дней их пребывания в городе резко сократилась преступность и повысилась раскрываемость. Улучшились абсолютно все показатели по борьбе с уголовной преступностью.
Когда я с рассветом принёс третий вариант справки, полковник пил кофе. Быстро отодвинув недопитый кофе, он стал внимательно читать. Я видел, как у него на лице появилась улыбка. Вдруг, оторвав взгляд от справки, он неожиданно по-дружески мне сказал: «Ты чего стоишь? В ногах правды нет. Садись, наливай кофе. Пока будешь пить, я закончу читать умно и грамотно составленную справку».
У меня сразу же отлегло от сердца, и я рад был в душе тому, что хотя и с третьего раза, но всё-таки понял, какая нужна была справка полковнику. Потом мы за кофе сидели с полковником около часа и говорили о житье-бытье. Он оказался хорошим мужиком, который был женат и имел двух детей на воспитании. В короткой беседе полковник, называя меня по имени, с горькой усмешкой произнёс: «Вот ты можешь представить, как бы я выглядел перед министром, если бы ему подсунул твою первую справку. Вывод у него был один: раз показатели ухудшились, значит, моя бригада ни черта не делала, т.е. не оказывала вам никакой помощи. И такая справка на столе у министра была бы впервые. Понятно, какие бы были сделаны оргвыводы в отношении нашей безрезультативной командировки и меня лично. А у меня, как я тебе сказал, двое детей». Я в душе порадовался, что работаю не в министерстве в Киеве, а в своём любимом городе.
Когда мы расставались под утро, полковник искренне мне пожал крепко руку и сказал, что в любое время, если вдруг мне понадобится какая-нибудь личная помощь, могу обращаться к нему. Вернувшись в кабинет, я застал Николая, крепко спящим за столом. Голова его лежала на скрещенных руках, положенных на стол. Он слегка посапывал и шевелил губами. Скорее всего, что-то подсчитывал во сне. Полковника я больше никогда не видел. Но кто бы ни приезжал из Министерства в Керчь, обязательно находил меня и передавал самый большой привет от полковника, с которым меня однажды свела служебная жизнь. Передававший сотрудник привет, говорил, что полковник обо мне самого хорошего мнения. Меня это не могло не радовать.
Что поделаешь? Порой нам приходится поступать не так, как мы хотим, а как того требуют обстоятельства. Как только я это понял, я перестал обижаться на полковника.
