Мне как-то не хотелось браться за эту статью, но не очень вежливые комментарии о ещё не законченном цикле о «прибалтийских тиграх» вынуждают меня хотя бы косвенным путём дать ответ по поводу культур и литературы жителей этих северных территорий. Я уже писал, что письменность и литература появилась здесь довольно поздно, поэтому сразу перейду к эпосу или его фальсификации.
Начну с латышского. Дабы оппоненты не имели претензий на какие-либо недружелюбие к представителям оного племени, вставлю материал без купюр: «Латышский эпос, основанный на народных сказках и легендах, оформился окончательно лишь в конце девятнадцатого века. Главное произведение этого эпоса – «Лачплесис» – является не произведением устного народного творчества, а авторским произведением. Его написал и издал в 1888 году латышский поэт-романтик Андрей Пумпур (Pumpurs Andrejs). Однако в это эпическое произведение органично вплетены сюжеты народных сказок и песен – о сотворении латышских гор, долин и рек, о феях и ведьмах, о таинственных замках, о народных героях и жестоких врагах, и о юноше по имени Лачплесис, ведущем самоотверженную борьбу со злом.
Среди латышских исследователей распространено мнение, что у латышей существовал и древний народный эпос, но его уничтожили завоеватели, под игом которых Латвия жила долгие века, и которые преследовали любые проявления народного самосознания, в том числе эпические сказания. Но, увы, найти следы этого древнего эпоса практически невозможно.
В то же время эпос «Лачплесис», несмотря на позднее происхождение и авторский характер, пользуется у латышей огромной любовью. День Лачплесиса, отмечаемый 11 ноября, является в Латвии государственным праздником, который воспринимается, как День защитника Отечества». [1]
Получается, что «Сказка о царе Салтане», навеянная А. Пушкину няней, вполне может претендовать на право считаться частью русского эпоса. Тем более, что остров Буян действительно существовал и его заселяли славяне – рутены, это немецкий Рюген. А мы упорно читаем это произведение как сказку. Не умеем мы ценить свою культуру!
Не касаясь т.н. «украинских дум», хотя о последних очень нелицеприятно высказывались даже ярые украинофилы: «например, что «Дума о дарах Батория», «Дума о чигиринской победе, одержанной Наливайкой над Жолкевским», «Песня о сожжении Могилева», «Песня о Лободе», «Песня о Чурае» и многие другие подделаны в XVIII и в XIX вв. По заключению Костомарова, специально занимавшегося этим вопросом, нет ни одной малороссийской «думы» или песни, относящейся к борьбе казаков с Польшей, до Богдана Хмельницкого, в подлинности которой можно быть уверенным.
Замечено, что украинские подделки порождены не любовью к поэзии и не страстью к стилизации. Это не то, что «Оссиан» Макферсона или «Песни западных славян» Мериме. Они преследуют политические цели. Сфабрикованы они теми же кругами, которые фабриковали фальшивые документы из истории казачества, сочиняли исторические легенды, включали их в летописи казацкие и создали «Историю Русов». Весьма возможно, что некоторые песни были подделаны в оправдание и подкрепление соответствующих страниц «Истории Русов»». [2]
Чтобы не обижать другие эпосы, о которых я упомяну ниже, могу сказать только одно. Фальсификации исторических источников — явление интернациональное всех времён и народов. Широко известен так называемый «Константинов дар» — подложная грамота, сфабрикованная папской канцелярией в XIII в. и разоблаченная в XVI в. гуманистом Лоренцо Валла как подлог. Рукопись обосновывала светскую власть римской курии над всей западной частью империи рассказом о том, как в IV в. такую власть папе Сильвестру I предоставил римский император Константин.
Создание фальшивых национальных эпосов появилось с возникновением такого понятия, как нация и возникновением или попыток такого возникновения национальных государств.
В начале XIX века в общественный оборот были введены рукописные подделки чешского народного эпоса, посвященного борьбе с польскими, ордынскими и немецкими захватчиками. Одна из них, «Краледворская рукопись», как выяснилось позже, оказалась подделкой чешского филолога В. Ганки, видного деятеля чешского национального возрождения, который очень хотел доказать древность и высокий уровень культуры родного чешского народа. Для этого он сфабриковал не только «Краледворскую», но и ещё одну, т.н. «Зеленогорскую» рукопись, которые, якобы, содержали старинные чешские сказания и легенды. Факт подделки обнаружил чешский лингвист Янге Бауэр.
Сочинением «Краледворской» и «Зеленогорской» рукописей, Вацлав Ганка не ограничился. С 1823 года он служил библиотекарем национального чешского музея в Праге. В библиотеке музея не осталось ни одной рукописи, к которой Ганка не приложил бы руку. Он изменял тексты, вставлял слова, вклеивал листы, вычеркивал абзацы. Ганка придумал целую школу древних художников, имена которых вписывал в старинные подлинные рукописи. Разоблачение этой невероятной по масштабу фальсификации, сопровождалось оглушительным скандалом.
Во второй половине XVIII в. невиданную популярность приобрели «Песни Оссиана» — подделка шотландского поэта Д. Макферсона, представляющая поэмы, которые якобы пересказывались из поколения в поколение в горной Шотландии на протяжении более пятнадцати веков.
В 1827 году Проспер Мериме выпустил сборник песен под названием «Гусли» под видом перевода со славянских балканских языков. Книга имела оглушительный успех. Пушкин сделал перевод книги на русский язык, причем, он оказался более легковерным, чем, например, Гёте, который сразу почувствовал мистификацию. К чести французского автора, второму изданию песен написал ироническое предисловие, в котором перечислил тех, кого ему удалось провести.
«Я выучил пять или шесть славянских слов, и в течение каких-нибудь двух недель написал все свои баллады. Сборник был тайком отпечатан в Страсбурге и снабжен примечаниями и портретом автора. Тайна тщательно сохранялась, и успех был огромен». При этом наибольший успех эти баллады имели не у простых читателей, а у специалистов, которые нисколько не сомневались в их подлинности. Реакцию обманутых легко представить.
Опять представлю официальную точку зрения: «Ка́левала (карел. и фин. Kalevala) — карело-финский поэтический эпос. Состоит из 50 рун (песен).
В основу «Калевалы» легли карельские народные эпические песни. Обработкой исходного фольклорного материала занимался финский языковед и врач Элиас Лённрот (1802—1884), который сюжетно связал отдельные народные эпические песни, произвёл определённый отбор вариантов этих песен, сгладил некоторые неровности. Обработка была произведена Лённротом дважды: в 1835 году вышло первое издание «Калевалы», в 1849 году — второе». [3]
Как же этот эпос появился в реальности. Рассмотрим историю возникновения финского эпоса «Калевала». Эта поэма ни в коем случае не может считаться достоверным пересказом возникших в древности сказаний. Современные учёные прямо называют «Калевалу» удачной литературной конструкцией, вышедшей из-под пера финского врача и — с середины XIX века — профессора финского языка Хельсинкского университета Элии Лённрота (1802–1884). Последний якобы собственноручно собирал народные песни восточных финнов, ингерманландцев и карел и открыто писал при этом о своем замысле создания на этом материале эпической поэмы, сравнимой по размаху с исландской «Эддой».
Его литературными образцами были в силу его классического образования, естественно, древнегреческие авторы исторических поэм на мифологические темы Гомер и Гесиод, скорее последний, ибо этот живший в VIII–VII веках до Р.Х., поэт описывал в своих поэмах, являющихся сегодня одним из важнейших источников наших сведений по греческой мифологии, не только богов и героев, но и миф о возникновении мира.
Утверждается, что собранные им в основном в Карелии и в Эстонии песни были лишь частично созданы в новое время, в то время, как другая часть якобы существовала уже в Средние века. Как он определил, где та, а где другая части, тайна великая есть…
Никакого финского народа или финской нации как осознанного самими «финнами» единства не только в средние века, но даже в XVIII веке ещё и в намёке не было. Этот процесс стал проявляться только в XIX веке. В стиле норманнских саг пишет он о некой Северной Земле, в которую герои его поэмы предпринимали военные и колонизаторские походы. Лёнрот исходил из своей модели древней финской культуры, которая, конечно же, была плодом его гимназического классического и исторического образования, его мировоззрения, его желания иметь свой финский эпос, исторических представлений в духе середины XIX века.
Конечная версия «Калевалы» вышла в свет в 1849 году, но еще в 1835 году Лённрот опубликовал свою поэму без указания собственного авторства (?). Четырнадцать лет он скромно и застенчиво не открывал своё авторство миру. Поэма настолько соответствовала общему настроению того времени, что была сразу же признана как народный эпос и сыграла важную роль в создании общефинского самосознания и в формировании финской нации. Когда нельзя, но очень хочется, то можно!
Снова даю официальную точку зрения на очередной эпос: «На основе народных сказаний и песен эстонский писатель и врач Фридрих Рейнхольд Крейцвальд (Friedrich Reinhold Kreutzwald, 1803—1882) составил наподобие карело-финской «Калевалы» героический эпос «Калевипоэг» (1857—1861), который оказал значительное влияние на эстонскую литературу. Автором идеи эпоса о Калевипоэге был Фридрих Роберт Фельман (Friedrich Robert Faehlmann, 1798—1850).
Эпос состоит из 20 песен. Оригинальный стих «Калевипоэга» — так называемый рунический стих, который присущ старинным эстонским народным песням; язык эпоса архаичен. На основе эпоса «Калевипоэг» создано множество художественных и музыкальных произведений».
Официальную точку зрения я пропускаю и сразу перехожу к «убогим чухонцам» (это не моё, а А.С. Пушкина, так до революции в бытовом общении и не только называли всех финнов и будущих эстонцев).
Эстонский эпос «Калевипоэг» (Сын Калева) был создан чуть позже финского «эстонским врачом, публицистом, просветителем, фольклористом и поэтом» (видите, какой это был разносторонний человек…правда, когда он лечил при этом людей, мне совершенно непонятно) Фридрихом Рейнгольдом Крейцвальдом (1803–1882) в 1857–1861 годы.
«Калевала» произвела сильное впечатление на тогдашних эстонских националистов (когда это не касается русских, термин считается положительным!). Была разработана стратегия создания эстонского эпоса, который — таковы романтические представления середины XIX века — должен был восстановить якобы некогда существовавший эстонский эпос, от которого сохранились в основном народные сказки о великане Калевипоэге (сыне Калева).
Этот фантастический герой ворочал гигантские камни, бросал их на большое расстояние в своих врагов, носил на плечах громаднейшие доски, из которых можно было построить мост через Чудское озеро (доски как технологический продукт указывают, в отличие от камней, на довольно позднее происхождение и этих сказок), но при случае просто сметал оными врагов с лица земли, занимался преобразованием ландшафта, строил города (явно не в каменном веке!). Имеются параллели в этом образе со сказаниями о великанах в скандинавском фольклоре… или плагиат, а не параллели?
Интерес к сказкам про сына Калева начался в начале XIX века. Правда, почему-то у немцев, которые враждебно относились к тогдашним властям Российской империи и мечтали вернуться под крыло чёрного немецкого орла II Райха.
Местная немецкая интеллигенция уже в 1830 году впервые прослушала доклад о тематике эстонских сказок и песен на тему о сыне Калева в Эстонском образовательном обществе (несколько поздновато, поскольку их предки закрепостили предков эстонцев ещё в XIII веке). Потом за дело взялся Крейцвальд, который в 1853 году завершил первую версию сказания о Калевипоэге. Ее публикация не состоялась из-за противодействия российской цензуры.
Сильно переработанная вторая версия эпоса «Калевипоэг» была опубликована по-эстонски, частями в 1857–1861 годы. Любопытно, что этот эстонский эпос предназначался не столько эстонскому читателю, сколько немецкому: эстонская письменность только создавалась при жизни Крейцвальда и даже среди — в то время еще немногочисленных — образованных эстонцев было больше тех, кто свободно читал по-немецки, чем по-эстонски (хотя бы потому, что по-эстонски еще не существовало, мягко скажем, почти никакой литературы). Подъем эстонской литературы начался после опубликования «Калевипоэга». Сам Крейцвальд до 1840 года публиковался исключительно по-немецки. Именно поэтому «Калевипоэг» был практически одновременно издан и по-немецки, в 1861 году. Именно интерес на Западе Европы стал залогом успеха как «Калевалы», так и «Калевипоэга» вскоре после первых публикаций.
Использованные источники:
— Как создавались фальшивые национальные эпосы http://nasch-mir.ru/sozdanie-falshivyih-natsionalnyih-eposov/#ixzz3d9h3TbMA,
— http://enc-dic.com/enc_lit/Dum-1766.html,
[1] — http://lettish.perevesty.ru/poetry.html,
[2] — http://bookre.org/reader?file=178133,
[3] — http://likefm.org/artist/Калевала,
Фото pravmir.ru
