«Над памятником Екатерине II я начал работать 12 лет назад»

Этот человек отливал памятник Екатерине II для Севастополя. Теперь он ждет, когда же она займет свое законное место на постаменте в Симферополе.
Императрицу Анатолий Щербаков (на фото) ласково называет Катей. Привык к ней за 12 лет — именно столько времени прошло с момента, когда было принято решение поставить этот памятник. Севастопольская «Катя» в полный рост до сих пор украшает его мастерскую. Анатолий Васильевич признается, что очень уж она ему дорога. Хотя среди его работ есть и другие не менее известные крымчанам памятники: Кириченко, Куприн, недавно открытый в Балаклаве, двуглавый орел в евпаторийской караимской кенасе, Арзы из монумента «Возрождение» перед зданием КГИПУ. О своей работе, о людях, которых он запечатлел и просто о взглядах на жизнь Анатолий Васильевич охотно поведал «Крымскому Эху». 

— Анатолий Васильевич, как вы начали заниматься памятниками? Где вы этому научились?

— Практически случайно. Уж не знаю, так совпало ли, или это было угодно Богу… В общем, работал на заводе «Фиолент» конструктором. Я придумывал внешний вид для магнитол. Приходилось постоянно ездить по всяким институтам, согласовывать проекты. А тогда получить все документы было сложнее, чем сейчас. Занимаясь этими магнитолами, я познакомился с Художественным фондом, с дизайнерами, с директором фонда. Мне очень нравилась атмосфера у них. И вот так со временем я к ним и перешел. На заводе ведь как: там рутина, на минуту опоздаешь — и уже штраф. А здесь настоящая свобода для творческого человека. Когда работа есть, я могу сидеть до ночи, когда нет – чай пью, газеты читаю. Я такой человек: не люблю, когда меня ограничивают. Так и началось. Я лепил, вырезал, витражами занимался. Вот в Доме Художника, например, есть витраж, это еще я делал. Последние лет десять занимаюсь в основном скульптурой. Как-то я нашел себя в этом, и скульпторы уже все свои. Так и работаю.

— Гордитесь ли вы тем, что ваши работы находятся на самом видном месте в городе?

— Вы видели в Москве памятник Петру I работы Церетели? Вот за такое бы я гордости не испытывал (смеется). Я, кстати, был у Церетели, когда хотел перебираться в Москву. У меня сын там живет, и когда-то я тоже стал подумывать о переезде. Сразу встал вопрос о работе, куда устроится. И я пошел с фотографиями моих памятников к Церетели. Он посмотрел, сказал: «Ты нам подходишь». Но с переездом так что-то и не получилось.

— Вы отливали и ангелов, и политических деятелей, и писателей. Важно ли для вас, над чем вы работаете?

— Конечно, это имеет значение. Вот, например, когда мы делали полуфигуру Кириченко, я работал с большим воодушевлением. Почему? Потому что это был человек, который болел за город, за Крым. И при Кириченко у Крыма был совсем другой статус. Екатерину я делаю тоже с превеликим удовольствием. Хоть и немка, но по духу она была русской. Она приняла православие, она расширила границы, при ней в империи была достойной жизнь.

Памятник выносят из мастерской»

— За чей памятник вы бы не взялись даже за большие деньги?

— Националистам, бандеровцам я бы не делал памятник ни за что. Мне уже довольно немало лет, и в моей голове свои устои, свое мнение.

— Вы творческий человек, и наверняка у вас есть свои мечты. Кому бы вы сами хотели поставить памятник?

— В ближайшее время я буду делать Пушкина для Ялты. Он будет 2 метра 70 сантиметров ростом. Хотя вы знаете же, что Пушкин был маленьким. Вообще, хотелось бы делать классиков. Я раньше увлекался чтением, литературой. И до сих пор люблю читать. Поэтому приятно было бы делать хороших писателей и поэтов. Толстого, например. А политические деятели не представляют для меня никакого интереса, за исключением тех, кто были настоящими патриотами.

— Как вы начали работать над севастопольской Екатериной?

— Екатерину мы делаем уже лет 12, еще тогда возникла эта идея. Проект утвердили, мы уже начали искать металл. Но в самом начале работы татары сказали, что если мы ее поставим, то они устроят акцию неповиновения. Политическая ситуация тогда оставляла желать лучшего, и от идеи ставить памятник Екатерине пришлось на время отказаться. А полтора года назад, когда я помогал вырезать камень для памятника жертвам ОУН-УПА, мне позвонили из Севастополя и сказали, что с Екатериной вопрос решен. Я приехал: действительно, деньги есть, разрешения есть. С татарами вопрос уладили. Но преимущество в Севастополе состояло в том, что инициативу взяли на себя депутаты горсовета. Особенно много сделал для памятника Валерий Саратов. Я поехал в Севастополь, поработали там, и потом уже с февраля по май она была здесь в мастерской, это уже была полностью моя работа. Сроки как для такой фигуры у нас были очень сжатые, но мы успели.

— А что с Екатериной симферопольской?

— Тут все сложнее, она дороже и намного больше по масштабу. Памятник хотят сделать таким же точно, каким был старый. Бабенко даже посылал делегацию в Краснодар, потому что там якобы стоит памятник, аналогичный симферопольскому, но это оказалось не совсем так. А выглядеть все это будет приблизительно таким образом: в центре стоит Екатерина, держит в одной руке скипетр, а другой указывает на место, где будет город, ниже на отдельных постаментах стоят Потемкин и Долгорукий, по бокам будут бюсты Суворову и Булгакову, который был посланником в Турции. И все это из бронзы. В Севастополе самое дорогое, что было, это постамент. Его начали изготавливать в Житомире, потом доделывали в частном предприятии в Балаклаве. Он получился, конечно, хорошим, но очень уж дорогим. А для симферопольского памятника, представьте, нужно целых три постамента!

— Так проблема в деньгах?

— И в деньгах тоже, конечно. Но дело даже не в них самих, а в том, что нет никого, кто бы эти деньги достал и правильно использовал. Нужно, чтоб люди захотели. В Севастополе же смогли! Там вообще целый детектив был. Ставили её ночью, чтоб никто не видел, охраняли. Из бюджета денег в памятник не было вложено вообще. Все средства выделил Фонд Черкашина. И основная заслуга в том, что Екатерина стоит, принадлежит Саратову. Если народу это будет нужно, мы сможем в короткие сроки собраться и сделать этот памятник. У меня есть хороший перспективный скульптор, Женя Яблонский, есть люди, есть идеи.

— Но ведь наш мэр тоже выступал инициатором установки памятника…

— Бабенко просто пиарится на всем этом. Ну установил закладной камень, ну охраняла его рота солдат, а что дальше? А дальше он ничего делать не хочет, да и не сможет. Как хозяйственник он, возможно, и неплохой, но на то чтоб взять на себя такую ответственность, какую взял Саратов, Бабенко не способен. А тут нужен серьезный лидер, способный собрать людей, начать все это и довести до конца. Потому что если этим начнет заниматься не тот, то его скрутят и посадят тут же за какой-нибудь сепаратизм. Здесь нужен лидер. Мы же выполняем лишь техническую работу.

Памятник Кириченко»

— А как насчет крымско-татарских деятелей? Они ведь тоже против памятника Екатерине, но вы с ними сотрудничали.

— Татары её не любят, но, по-моему, незаслуженно. Крепостных среди татар в её время не было, мурзам она дала дворянские титулы. Зачем татарам поливать её грязью, не понимаю. И проституткой её называют, и что только не говорят… Нужно же понимать, что этот человек просто оброс мифами, и верить всему нельзя. Но у татар своя политика на этот счет. Я работал с татарским скульптором, когда делал Арзы для мемориального комплекса, установленного перед КГИПУ. И могу вам признаться, что эту работу я сделал с огромным удовольствием. Очень интересная работа, интересная пластика. Да и татар я, все-таки, понимаю. Многие из них воевали, но их все равно выслали. Просто не нужно ставить себя тут хозяевами, не нужно претендовать на то, что им не принадлежит. У меня тоже отец погиб, он был летчиком. И детство было не самым легким. Так выходит, что я тоже пострадавший. Их же практически спасли, потому что на фронт попали очень немногие из татар…