Крымское Эхо
Архив

Между двух революций

Между двух революций

В ряде наших статей, ранее размещенных на «Крымском Эхо», мы затрагивали проблему Февральской революции как отправной точки «Великой русской смуты», повлекшей неисчислимые жертвы и коренное переформатирование самой российской государственности.<br />
Приближаясь к 95-летию Октября, представляется актуальным вновь задуматься о причинах революционных потрясений, и в частности о том, почему относительно стабильная (сравнительно с другими регионами) Таврическая губерния оказалась вовлеченной в октябрьский революционный водоворот и бессильной перед наступлением тотальной социально-политической деструкции.

В этой связи крайне полезно обратиться к анализу полномочий ключевой фигуры в крымской структуре власти – а именно Таврического губернского комиссара и той реальной роли, которую он мог сыграть в условиях надвигающихся социальных катаклизмов.

Как известно, в результате Февральской революции произошло коренное переформатирование госаппарата. От занимаемых должностей были отстранены генерал-губернаторы, губернаторы, градоначальники, земские начальники вместе с канцеляриями, разогнаны полицейские и жандармские учреждения и т.д. Выражаясь современным языком, произошла «люстрация», из властной обоймы выбивались все те, кто в крайне сложное время продолжавшейся I Мировой войны располагал хотя бы минимальным опытом и отмобилизованным кадрово-управленческим ресурсом.

На смену старому аппарату на местах приходят губернские, городские и уездные комиссары Временного правительства, опиравшиеся на свой аппарат – канцелярии.

В соответствие с циркулярным распоряжением Временного правительства от 5 марта 1917 г. обязанности комиссаров временно (до выборов новых органов самоуправления) были возложены на председателей губернских и уездных земских управ, а также городских голов, избранных еще до революции.

По справедливому замечанию исследователя О. Кудинова, «созданное в марте 1917 г. при Министерстве внутренних дел Особое совещание по местным реформам ввиду сложности работы только к сентябрю подготовило Проект положения о комиссарах, согласно которому компетенция комиссаров напоминала компетенцию губернаторов и исправников. Само «Временное положение о губернских (областных) и уездных комиссарах» было обнародовано лишь 25 сентября 1917 г. Такая медлительность порождала кризис власти на местах» [1].

Впрочем, такое перманентное «запаздывание» центральных властей характерно для всего «межреволюционного» периода…

В течение переломного 1917-го года в Таврической губернии сменилось три губернских комиссара: Я.Т. Харченко, Н.Н. Богданов, П.И. Бианки. Каждый из них по-своему стремился стабилизировать ситуацию, однако сама по себе кадровая чехарда объективно являлась фактором дезорганизующим. В центре смена Кабинетов еще более впечатляла – состав Временного правительства кардинально переформатировался, как минимум, трижды: 5 мая, 24 июля, 25 сентября 1917 г. [2]

Уже в своем базовом документе – Декларации от 2 марта 1917 г. Временное правительство обозначило основные принципы своей деятельности, ряд которых, с нашей точки зрения сыграл откровенно гибельную роль для дальнейших судеб российской государственности. В документе, в частности, говорилось:

«Граждане!
Временный комитет членов Государственной думы при содействии и сочувствии столичных войск и населения достиг в настоящее время такой степени успеха над темными силами старого режима, который дозволяет ему приступить к более прочному устройству исполнительной власти… В своей настоящей деятельности кабинет будет руководствоваться следующими основаниями:

1. Полная и немедленная амнистия по всем делам политическим и религиозным, в том числе: террористическим покушениям, военным восстаниям и аграрным преступлениям (выделено нами – А.И.) и т. д.

2. Свобода слова, печати, союзов, собраний и стачек, с распространением политических свобод на военнослужащих в пределах, допускаемых военно-техническими условиями.

3. Отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений.

4. Немедленная подготовка к созыву на началах всеобщего, равного, прямого и тайного голосования Учредительного собрания, которое установит форму правления и конституцию страны.

5. Замена полиции народной милицией с выборным начальством, подчиненным органам местного самоуправления.

6. Выборы в органы местного самоуправления на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования.

7. Неразоружение и невывоз из Петрограда воинских частей, принимавших участие в революционном движении.

8. При сохранении строгой военной дисциплины в строю и при несении военной службы – устранение для солдат всех ограничений в пользовании общественными правами, предоставляемыми всем остальным гражданам. Временное правительство считает своим долгом присовокупить, что оно отнюдь не намерено воспользоваться военными обстоятельствами для какого-либо промедления по осуществлению вышеизложенных реформ и мероприятий.

[

Председатель Государственной думы М. Родзянко.
Председатель Совета министров кн. Львов.
Министры: Милюков, Некрасов, Мануйлов, Коновалов, Терещенко, Львов В., Шингарев, Керенский» [3].

 

19 Сентября 1917 г. Министр внутренних дел Временного правительства А. Никитин подписал «Временное положение о губернских (областных) и уездных комиссарах», утвержденное председателем А. Керенским.

В соответствии с документом, губернский комиссар именовался как «представитель Временного Правительства в губернии, осуществляющий надзор за точным и поместным в губернии соблюдением законов, постановлений и распоряжений Правительства местными органами управления и самоуправления» [4].

Губернские комиссары входили в номенклатуру Министерства внутренних дел и должны были назначаться на должность из числа лиц, получивших «высшее, по преимуществу юридическое, образование» и увольняться с должности Временным правительством по представлению министра внутренних дел.

В функции губернского комиссара входило принятие мер «к ознакомлению населения с законами, а также с подлежащими опубликованию во всеобщее сведение постановлениями и распоряжениями Временного Правительства и других центральных государственных установлений», а также «надзор за состоянием и деятельностью всех губернских и уездных правительственных установлений гражданского ведомства, за исключением судебных мест, учреждений государственного контроля, государственного банка и высших учебных заведений» (выделено нами – А.И.), а в прочих учебных заведениях надзору губернского комиссара не подлежала учебно-воспитательная часть.

Для исполнения этих функций губернский комиссар наделялся правом «общего обозрения делопроизводства местных учреждений губернии, требования сведений и объяснений и производства ревизии».

Все правительственные учреждения в губернии должны были сообщать губернскому комиссару о назначениях, перемещениях, увольнениях должностных лиц гражданского ведомства. Ключевое значение во «Временном положении» имел пункт № 9, согласно которому «в случае замеченных в деятельности местных правительственных установлений (статья 5) упущений, нарушения закона, превышения или бездействия власти, либо осуществления полномочий с нарушением той цели, для которой они были предоставлены, губернский комиссар, в зависимости от обстоятельств данного дела и установленного законом порядка: 1) предлагает принять меры к исправлению усмотренных неправильностей; 2) доводит о замеченном до сведения подлежащего начальства, по принадлежности; 3) принимает меры к наложению дисциплинарного взыскания в отношении должностных лиц, ему подчиненных; 4) приносит протесты в суд по административным делам; 5) сообщает о замеченном прокурорскому надзору на предмет возбуждения уголовного преследования».

Надзору губернского комиссара подлежали также органы местного самоуправления, губернские и уездные «общественно-административные учреждения» (продовольственные комитеты, земельные комитеты и т.д.).

«На распоряжения и постановления сих общественно-административных учреждений губернский комиссар, в случае признания им таковых незакономерными, приносит протест в административное отделение окружного суда. В случае несоответствия [эти]х постановлений и распоряжений государственным интересам, общественным пользам и нуждам или законным интересам отдельных лиц, комиссар приносит протест в высшую инстанцию в порядке подчиненности, причем протест этот не приостанавливает действия таковых постановлений и распоряжений (выделено нами – А.И.)».

В свою очередь, «жалобы на действия губернских комиссаров и их помощников, подлежащие разрешению в порядке административного суда, приносятся в Первый Департамент Правительствующего Сената» [5].

«Ближайшим помощником губернского комиссара в уезде» Временным положением объявлялся уездный комиссар, назначаемый на должность министром внутренних дел по представлению губернского комиссара из числа лиц, получивших «образование не ниже среднего» и располагавший аналогичными полномочиями в масштабах уезда.

Как видим, Временное правительство пыталось выстраивать достаточно либеральную модель управления на основе принципа «разделения властей» и создания разветвленной бюрократии, что было практически нереальным в условиях нарастающего в стране социально-политического хаоса. На деле реальным становилось «не разделение властей», а «фрагментация власти», о которой мы немало говорили в наших предшествующих работах [6].

Немаловажно отметить, что система правоприменительных органов, на которые по определению должен был опираться Таврический губернский комиссар, в условиях революционных трансформаций (а по сути деструкции правоохранительной системы) была неустоявшейся и разбалансированной.

Так, органы милиции, пришедшие на смену распущенной полиции и жандармерии, испытывали колоссальный недостаток финансирования. По архивным материалам из 288816 рублей 4 копеек, отпущенных на содержание Симферопольской городской и уездной милиций, Бахчисарайской городской, Евпаторийской уездной, Феодосийской городской и уездной, Перекопской уездной, Мелитопольской городской и уездной, Бердянской городской и уездной, Ялтинской уездной и городской милиций в марте-апреле 1917 года фактически было выделено 86222рубля 9 копеек [7].

Шла бесконечная переписка с центром. В одной из циркулярных телеграмм, поступивших Таврическому губернскому комиссару из Петрограда от заместителя министра МВД Щепкина, в частности, говорилось: «По уведомлению министра финансов местные исполнительные комитеты и общественные организации неоднократно обращаются в названное министерство с ходатайствами об ассигновании в их распоряжение кредитов на содержание милиции и другие расходы. Так как разрешение этих вопросов всецело подлежит компетенции Министерства внутренних дел, прошу Вас разъяснить комитетам и организациям, что подобные ходатайства при условии соответствия указаниям министерства <…> должны быть направляемы при Вашем посредстве в соответствующие центральные учреждения министерства» [8].

Наряду с милицией, после Февральской революции функционировали Комитеты военно-народной охраны и военно-железнодорожные комиссии, которым предоставлялось право «отбирать у подозрительных лиц оружие, спиртные напитки и производить осмотр и вскрытие вещей; иметь наблюдение за посадкой воинских чинов и пассажиров, контроль билетов при посадке, недопущение переполнения вагонов сверх нормы, удаление едущих с крыш» и т.п. [9]

Немаловажным был вопрос о праве производства арестов и обысков. В объявлении от 19 апреля 1917 г. помощник Таврического губернского комиссара П. Бобровский отмечал: «Довожу до всеобщего сведения, что согласно постановлению Исполнительного Бюро Таврического Губернского Комитета, аресты и обыски могут производиться только по письменным ордерам губернского и уездных или, где таковые имеются, городских комиссаров и начальников городской, уездной и участковой милиции.

Ныне учреждена при Губернском Комиссаре особая Следственная Комиссия, состоящая из представителей общественных организаций, для расследования жалоб и заявлений о преступных деяниях должностных лиц при старом режиме и о провокаторских и контрреволюционных действиях отдельных лиц и групп. Такие же комиссии будут учреждены и в уездах.

Исполнительное Бюро Таврического Губернского Комитета представителей общественных организаций обращается к гражданам с призывом не производить самочинных арестов и обысков, доводя о каждом случае до сведения комиссаров, начальников милиции или следственной комиссии.

Власть, поставленная революцией и пользующаяся доверием населения, сумеет разобраться в каждом отдельном случае и пресечет в самом начале военную контрреволюционную попытку.

Уверенность, что никто без постановления уполномоченных на то лиц не может быть арестован или подвергнут обыску, даст возможность гражданам спокойно работать по укреплению добытой революцией свободы» [10].

Примечание: Комитеты общественных организаций изначально формировались как демократическая опора власти комиссаров, заменивших губернаторов, и должны были выступать в качестве известного противовеса власти Советов.

Но уже 31 июля 1917 г. помощники Губернского комиссара П. Бианки и вышеупомянутый П. Бобровский вынуждены были издать новое объявление, в соответствие с которым «согласно пункту первому закона Временного Правительства от 16 июля 1917 г., воспрещается под страхом уголовной ответственности всем без исключения правительственным и общественным учреждениям, а также должностным и частным лицам подвергать вне порядка, указанного в действующих законах, кого-либо задержанию или ограничениям в праве свободного избрания места жительства и пользования свободою слова.

Порядок ареста, указанного в законе, заключается в том, что аресты могут производиться только судебными властями, или же, в случае захвата кого-либо на месте преступления, милицией и без постановления судебной власти, но при непременном условии немедленной передачи арестованного и всех улик против него в распоряжение судебной власти.

Аресты, произведенные вне указанного порядка, по постановлениям разного рода исполнительных комитетов, следственных комиссий и проч. организаций, не облеченных судебной властью, являются незаконными, и против лиц, принявших в них участие (как сделавших постановление об аресте, так и приводивших его в исполнение) будет возбуждаться, согласно вышеприведенному закону, уголовное преследование» [11].

Наряду с милицией и судами определенными «силовыми» правомочиями обладала и контрразведка.

В соответствии с постановлением Временного правительства «О правах и обязанностях чинов сухопутной и морской контрразведывательной службы по производству расследований», подписанного его Председателем князем Львовым, «Чины контрразведывательной службы принимают все зависящие от них меры к обнаружению неприятельских шпионов и их организаций, а также лиц, которые своею деятельностью могут способствовать или благоприятствовать неприятелю в его военных или иных враждебных действиях против России и союзных с нею государств.

Для содействия при производстве выемок, обысков и арестов приглашаются чины местной милиции или соответствующих ей органов.

Арестованные зачисляются содержанием за подлежащим контрразведывательным отделением, причем копия постановления об аресте препровождается в место заключения, к Прокурору Окружного Суда и к Заведывающему Центральным Бюро.

Требование о задержании (ст. 9) должно быть обращено к чинам милиции или соответствующих ей органов. При отсутствии таковых, задержание может быть произведено чинами контрразведывательной службы непосредственно» [12].

Впрочем, архивные документы свидетельствуют, что на деле этот «баланс интересов» нарушался. Не случайно, в секретном письме прокурору Симферопольского окружного суда начальника морского контрразведывательного отделения при Штабе Севастопольской крепости от 8 августа 1917 года отмечалось, что в той части объявления Таврического губернского комиссара, где говорилось об исключительном праве ареста только у судебных властей, имеется существенный пробел. По мнению автора письма, «такое упущение может привести к нежелательным осложнениям в тех случаях, когда чинам контрразведки придется оперировать согласно указанным нормам действующего права среди населения, которое может отрицать права и обязанности чинов контрразведывательной службы, будучи неправильно осведомлено местным представителем Временного Правительства» [13].

В то время, как имело место отмеченное «перетягивание каната» эфемерной правоприменительной власти существующими властными структурами, при советах образовывались т.н. «летучие отряды», действия которых порой напоминали налеты уголовных банд. Так, например, 28 апреля 1917 г. Исполнительное бюро Таврического губернского общественного комитета обратилось в Севастопольский центральный исполнительный комитет Совета депутатов армии, флота и рабочих в связи с действиями летучего отряда исполкома Совета, который произвел обыск у бывшего земского начальника Перекопского уезда Сахновского, отобрав у последнего оружие, являвшееся частной собственностью.

Вновь обращает внимание откровенно декларативный тон письма: «Для того, чтобы не вносить дезорганизации в налаживающуюся на местах жизнь губернии, чтобы не вселять в население мысли о том, что власть бессильна защитить его от действий отдельных лиц, Исполнительное Бюро постановило обратиться к Севастопольскому Совету делегатов армии, флота и рабочих с просьбой координировать свои действия в пределах губернии с Губернским Комитетом, в лице его Исполнительного Бюро, и производить аресты и обыски только по ордерам председателя Бюро Губернского Комиссара, или же представителя местной власти – уездного комиссара, опирающегося в своих действиях на местные общественные организации» [14].

В свете приведенных фактов неудивительно, что на общем фоне широкой демократизации власти и борьбы ее с проявлениями «контрреволюции» среди населения и военнослужащих перманентно усиливалась тенденция к своеволию и анархии. Показательно, что к осени 1917 года усилилась тенденция по захвату земельной собственности. В Феодосийском уезде крестьянами были захвачены земли помещика Фелинова, в Евпаторийском уезде – помещиков Шнейдера и Трещева, в деревне Мазанка Симферопольского уезда запахали земли помещика Семаковского [15] …

Кризис ощущался буквально повсюду: охваченная митинговой стихией почта, финансы…

Но особенно болезненным он был в вооруженных силах, чему в немалой степени поспособствовал упомянутый выше «Приказ № 1» Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, который разрушил институт единоначалия и привел к подлинному хаосу в военном управлении.
Несомненно, негативное влияние Приказа ощущалось и в Крыму, о чем свидетельствует ряд обнаруженных нами документов. 5 апреля 1917 г. начальнику гарнизона г. Симферополя была направлена телеграмма следующего содержания: «Зуях желательна облава дезертиры кражи начальник милиции бывший пристав Подпоручик Киреенко» [16].

Как свидетельствуют документы, «Севастопольская конвойная команда отказала в принятии дезертиров и уклоняющихся от отбывания воинской повинности новобранцев» [17], «пулеметная команда» г. Орехова ходатайствовала «прислать арестовать нашего начальника или же прислать кого-нибудь нам помогать в этом деле» [18] …

Главное управление по делам милиции и по обеспечению личной и имущественной безопасности граждан МВД Временного правительства 28 мая 1917 г. разослало губернским, областным и городским комиссарам циркуляр, в котором с тревогой отмечалось, что «в виду многочисленных случаев нарушения солдатами порядка судоходства на внутренних водных путях, захвата ими судов, самовольного изменения направления таковых и других насильственных действий, грозящих полным расстройством транспорту, Министерство Внутренних Дел предлагает Вам немедленно войти в сношение с местным Исполнительным комитетом Совета рабочих и солдатских депутатов, разъяснить ему чрезвычайную важность правильного использования водных путей, при существующем расстройстве [п]олезного [вод]ного транспорта и настоятельно просит принять меры к восстановлению порядка…» [19].

На флоте постепенно складывалась поистине угрожающая ситуация, которая затем приведет к большой крови севастопольских «варфоломеевских ночей». Как отмечает исследователь В.И. Королев, воинская дисциплина стала падать уже в начале периода Февральской революции. Так, «2 марта начальник штаба Черноморской дивизии подполковник А.И. Верховский писал в своем дневнике, что низшие чины говорили с офицерами вызывающим тоном, многие прекратили отдавать им честь и начали видеть в них «своих политических врагов». 4 марта матросы линкора «Императрица Екатерина II» требовали удаления с корабля офицеров с немецкими фамилиями. На митингах матросы-революционеры призывали своих сослуживцев к неподчинению командирам» [20].

Усиление влияния на флоте леворадикальных черноморцев, от требований к отстранению неугодных командиров переходивших к практике обысков и арестов офицеров, приводит к серьезному конфликту с адмиралом А.В. Колчаком и к вынужденному отзыву последнего Временным правительством. Процесс радикализации флота еще более усилился с прибытием в Севастополь делегаций балтийских моряков, транслировавших большевистские настроения [21]…

После большевистского переворота, в конце ноября 1917 г. земско-городской съезд образовал из числа представителей демократических уездных и волостных самоуправлений «Совет народных представителей», по сути представлявший собой кадетско-эсеро-меньшевистское правительство Крыма. Известный политический и земский деятель России В.А. Оболенский так охарактеризовал его деятельность: «Совет народных представителей» состоял примерно из 30 человек и возглавлялся председателем, очень милым, искренним и порядочным человеком, местным присяжным поверенным (исследователь А.В. Мальгин отмечает, что эта структура включала в свой состав 48 членов – представителей земств, советов, национальных и других организаций, а Председателем был присяжный поверенный меньшевик К.К. Ворошилов – А.И.).

«Совет» был одновременно законодательной и высшей исполнительной властью. Таковой он себя сам считал и таковой считали создавшие его учреждения. Однако, ни на законодательство, ни на управление у «Совета» не было времени, ибо время уходило на бесконечные заседания, на которых велись бестолковые споры между представителями партий. А если принять во внимание, что заседания эти устраивались публично в разгоряченной атмосфере политических страстей, то легко можно себе представить характер деловой работы «Совета».

Фактически «Совет» не имел никакой власти и вероятно большая часть подвластного ему населения не подозревала даже о его существовании. Однако, формально власть «Совета» признавал даже татарский Курултай, имевший в нем своих представителей» [22].

Практически параллельно с «Советом народный представителей» в ходе съезда представителей крымскотатарского национального движения – Курултая была образована «Директория» – крымскотатарское правительство, состоявшее из пяти министров (директоров) во главе с муфтием Челебеевым. Это «правительство» не являлось, в собственном смысле, структурой государственной, но, тем не менее, оно приступило к созданию собственных вооруженных формирований, а именно татарских воинских частей, ядром которых стали несколько эскадронов конного полка.

Несмотря на серьезные внутренние противоречия между крымскотатарским и русским национальными движениями, в начале декабря 1917 г. «Совет народных представителей» объединил силы с «Директорией» для противодействия большевистской угрозе. С этой целью был образован Штаб крымских войск под командованием бывшего офицера царской армии полковника Макухина [23].

Как показали последующие события, альянс продемонстрировал полную нежизнеспособность…

Фрагментированный и, по сути, парализованный государственный аппарат оказался не в состоянии противостоять усилению радикальных настроений и ответить на главный вопрос времени – вопрос всесторонней общественно-политической консолидации. С другой стороны, анализ многочисленных архивных материалов позволяет прийти к выводу, что дезорганизация управления послужила одной из важнейших, если не ключевой причиной октябрьских революционных потрясений.

Абсолютной формой фрагментации государственной власти стала Гражданская война, повлекшая разруху и миллионные жертвы. С другой стороны, переходный от Февраля к Октябрю 1917 г. период продемонстрировал, что местное самоуправление, в котором Временное правительство изначально видело свою опору, может быть по-настоящему эффективным только в условиях сильной центральной власти, что подтвердил последующий опыт крымских краевых правительств, в целом более успешный, чем опыт аппарата Таврического губернского комиссара.

Источники и литература

1. Кудинов О. Реформа местного самоуправления Временного правительства России в 1917 г. // http://emsu.ru.
2. Исаев И.А. История государства и права России: Полный курс лекций. – 2-е изд. перераб. и доп. – М.: Юрист, 1994. – С. 262.
3. Известия Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. – 3 марта 1917 года. – № 4.
4. Таврические губернские ведомости Временного Правительства. – 27 октября 1917 года. – № 75.
5. Таврические губернские ведомости Временного Правительства. – 27 октября 1917 года. – № 75.
6. См., например: Ишин А.В. Организация новой власти в Таврии (по архивным материалам) / А.В. Ишин // сайт «Крымское Эхо» за 13.03.2012.
7. Государственный архив в Автономной Республике Крым (далее – ГААРК), ф. Р-1694, оп. 1, д. 39, л. 10.
8. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 39, л. 44.
9. ГААРК, ф. 1694, оп. 1, д. 32, л. 164 об.
10. ГААРК, ф. 1694, оп. 1, д. 32, л. 122.
11. ГААРК, ф. 1694, оп. 1, д. 32, л. 152.
12. Таврические губернские ведомости Временного правительства. – 1 августа 1917 года. – № 50.
13. ГААРК, ф. 1694, оп. 1, д. 32, л. 154.
14. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 36, лл. 20-21.
15. Надинский П.Н. Очерки по истории Крыма. Часть II. Крым в период Великой Октябрьской Социалистической революции, иностранной интервенции и Гражданской войны (1917 – 1920 г.) / П.Н. Надинский. – Симферополь: Крымиздат, 1957. – С. 32.
16. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 31, л. 303.
17. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 31, л. 165.
18. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 31, л. 169.
19. ГААРК, ф. Р-1694, оп. 1, д. 31, л. 338.
20. Королев В.И. Черноморская трагедия (Черноморский флот в политическом водовороте 1917 – 1918 гг.) / В.И. Королев. – Симферополь: Таврия, 1994. – С. 7.
21. Там же. – С. 8-9.
22. Оболенский В.А. Крым в 1917-1920-е годы / В.А. Оболенский / Предисловие, подготовка текста В.В. Лаврова, комментарии А.В. Мальгина // Крымский Архив. – 1994. – № 1. – С. 67.
23. Крым: прошлое и настоящее / Отв. ред: С.Г. Агаджанов, А.Н. Сахаров / Институт истории СССР АН СССР. – М.: Мысль, 1988. – С. 57-58.

 

На фото вверху — автор,
Ишин Андрей Вячеславович, историк

 

Вам понравился этот пост?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 0 / 5. Людей оценило: 0

Никто пока не оценил этот пост! Будьте первым, кто сделает это.

Смотрите также

Теперь и китайцы побывали в наших внутренних войсках

.

Встреча лидеров России и Украины: под грохот пушек НАТО

.

Беззащитный бюджет

Ольга ФОМИНА

1 коммент.

Аватар
Злой как черт 06.11.2012 в 16:12

МНЕ ЭТО НЕ ИНТЕРЕСНО!

Может кому и нравится…изучать подробности переписки крымских чиновников с питерскими…не знаю.
Может кому то и нужны все этим…мелкие подробности…
Мне нет.

Трудно сказать,почему ИШИН долбит эту крымскую тему.
может это ТЕМА его бышей или будущей Диссертации и он совмешает приятное с полезным…
А может посто ЕГО РАБОТА такая,что именно и охватывает этот период истории Крыма.

Я -ЛЮБИТЕЛЬ ИСТОРИИ,мне важны такие ее моменты,ЧТОБЫ Я МОГ ПОНИМАТЬ СУТЬ ПРОИСХОДЯЩИХ в НЕЙ ПРОЦЕССОВ,а долбить…вот эту мелкотемную хренотень…

Что сказать…
НЕ ТЕ ИСТОРИКИ НАМ ПОПАЛИСЬ!
И где только ГАВРИЛЕВА таких находит!
Вот на НОВОРОССЕ,особо не мудрствуют,а берут СТАТЬИ из ИНЕТА…лучших историков и политологов и ХОРОШО Ж ПОЛУЧАЕТСЯ!
Приятно читать!

А что тут Я почерпну НОВОГО и ИНТЕРЕСНОГО?
Ни хрена!

Даже писать не охота..в тысячный раз.
Вот накатал он ОГРОМНОЙ ДЛИНЫ ПОСТЫНЮ…ДЛЯ ЧЕГО,для КОГО?
Разве для ГОНОРАРА…

Я ему верю,что все как он написал,это и было так,но…ЗАЧЕМ МНЕ ВСЕ ЭТИ ПОДРОБНОСТИ?
Да,еще с огромным Списком литературы.

Вот там ,где за ДИРЕКТОРИЮ и КУРУЛТАЙ,это НУЖНО,это интересно,а …больше половины МОЖНО ВЫБРОСИТЬ БЕЗ УЩЕРБА для раскрытия темы!

Уверен,заставь ИШИНА все это…КИЛОМЕТРОВОЕ…издать ЗА ЕГО СЧЕТ,он бы сократил статью раза в ТРИ,а то в четыре,причем БЕЗ УЩЕРБА для РАСКРЫТИЯ ТЕМЫ!

ГАВРИЛЕВА!
Не плати ему построчно!
Поблагодари его на словах за участие и награди его Грамотой!

Хитрый дъявол! Присосался к теткам…
Я б его на пушечный выстрел не подпустил к конторе.
Ходють тут всякие…

Ответить

Добавить комментарий для Злой как черт Отменить