Мой миленький Янукович пенсию мне добавил! — Ева Германовна Савченко не успела спуститься со ступенек банка на улице Ленина, а уже, кажется, оповестила о своей радости всю Керчь.
Ей невдомек, что эти семьдесят добавочных гривен она отработала многократно, тягая тридцать восемь лет пятидесятилитровые кастрюли в рабочей столовой, парясь у плиты в две смены. Поразительно, как доверчивы наши пенсионеры, которые не дают себе труда задуматься, что параллельно с нищенской подачкой, счастье получение которой выпало к тому же далеко не всем, повышаются цены, что, не поперхнувшись, съедят ее. Но счастье от свалившейся прибавки так велико и всеобъемлюще, что пенсионеры ни о чем другом говорить не в состоянии.
Педагог с тридцатипятилетним стажем Клара Леонидовна Синицына рада так, словно с получением прибавки в девяносто гривен к своей мизерной пенсии она перестанет нуждаться в помощи дочери, чтобы в срок оплачивать квартиру и питаться не одними кашами. Те пенсионеры, кто получил в мае свои три копейки от государства, надеются зажигать на них по полной, что со стороны выглядит верхом наивности.
Что, скажите на милость, можно купить на семьдесят-девяносто гривен? Упаковку лекарства? Полтора килограмма мяса? Скромного размера камбалку на керченском рынке? Или, может быть, рассыпать по баночкам впрок килограмм десять гречки? Понятно, президент, если и бывает когда на рынке, то исключительно с показательной предвыборной программой. Ему невдомек, что мясо для любимых им борща и голубцов стоит сорок-пятьдесят гривен за килограмм, молодая картошка — десять-двенадцать, капуста — четыре-пять, свекла до десяти гривен за кило, столько же лук и морковь. А за килограмм судачка, из которого Виктор Федорович уважает ушицу и фаршированную рыбку, в прошлом году в Керчи просили сорок гривен. Так что, если у кого из пенсионеров такие же пристрастия в еде, как у президента, то придется довольствоваться лишь чтением рецептов приготовления этих блюд.
Честно сказать, от такой добавки хочется или удавиться от стыда за президента и премьера, или повеситься от безысходности. На что, объясните мне, надеется «любименький» Виктор Федорович с Николаем Яновичем, суля пенсионерам через два года минимальную пенсию в тысячу двести гривен? На то, что страна выйдет из кризиса, или на то, что пенсионеры не доживут до этого счастья? При этом заметьте, и величайший экономический ум не предскажет, какими будут через два года цены на основные продукты питания, энергоносители и коммунальные услуги. В нашей стране они растут независимо от качества, показателей мировой экономики, валютного курса и других существенных факторов влияния, а просто от того, что каждое правительство формирует их, исходя из интересов крышующих власть олигархических кланов. Нам говорят, что Виктор Федорович пришел всерьез и надолго — на целых десять лет — и даже странно, что он не озвучил возрастной части украинского населения размер будущей пенсии на весь свой президентский срок.
Наверное, осторожничает с выводами, чтобы заранее не порождать недовольных. Ведь после нынешней пенсионной прибавки число плюющих на его милости пенсионеров выросло. Претензии появились, прежде всего, у тех, кто получает по украинским меркам «приличную» пенсию, чуть больше тысячи гривен. Их фамилий в дополнительных ведомостях не оказалось. «У меня сорок один год стажа и тысяча тридцать пенсия, — выйдя из почтового отделения, Наталья Владимировна Бондарева ведет подсчет с соседками. — Когда пенсию прибавили тем, кто всю жизнь работал, но получал маленькую зарплату, то это заслуженно. Но увеличили и социальную пенсию, то есть можно было всю жизнь преспокойно лежать на диване, а на старости лет претендовать на увеличение пенсии. Кто мне объяснит, почему я растила двоих детей, выстаивала в очередях, чтобы их накормить и обуть-одеть, тянула такую работу, что с трудом нашли на мое место человека, когда мне почти в шестьдесят вздумалось оставить ее, и в результате получаю чуть больше тысячи? Я, как выясняется, могла не работать, больше заниматься детьми, днями торчать на кухне, на чем с молодости настаивал мой муж, и получать теперь всего на триста гривен меньше. Разве молодежь будет отказываться от зарплаты в конвертах, когда их пугают мизерными пенсиями в старости? Они же видят, что мы заработали за всю жизнь и разве что не смеются над нами».
После того, как библиотекарь Евгения Васильевна Болотова сняла с карточки свою пенсию, только что не расплакалась от обиды прямо у банкомата: ее… уменьшили на четыре гривны! «Тридцать восемь лет работаю, пенсия шестьсот девяносто пять гривен и на тебе — еще и забрали, — недоумевает она. — Несколько раз пересматривала пояснения к нынешнему перерасчету в газетах, но там разве что поймешь: проценты-коэффициенты, с которыми моя приятельница, экономист, тоже не разобралась. Пойду к своему инспектору в Пенсионный фонд, но заранее знаю, что толку там не добьешься. И правды, кстати, тоже: умеют запудрить мозги, как нигде. Коллега недавно похоронила мужа и решила перейти на его пенсию: он получал две с половиной тысячи, она — семьсот шесть. Четвертый месяц ее валандают по кабинетам, требуют справки, которых в природе не существует, и всячески доказывают, что нет у нее резона переходить, тогда как юристы уверены, что ей полагается пенсия, почти вдвое больше ее теперешней».
Вот и верь после этого президенту и правительству, обещавшим реальное повышение уровня жизни пенсионеров. Шла бы речь о благотворительности с их стороны — вопросов бы не было: дали, кому пожелали. Но здесь иное. Заявлено о повышении — значит, следовало толком объяснить людям, кто вправе рассчитывать на повышение пенсии и на каком основании одни имеют преимущества перед другими. Но нет. Обнадежили оптом, а добавили розницей. Наверное, потому Виктор Федорович, встречающийся в последний месяц с Дмитрием Анатольевичем чаще, чем со своей женой, перестал сравнивать украинских пенсионеров с российскими. В ходе выборной кампании он обещал сократить разрыв между пенсиями украинцев и россиян, а теперь и не заикается о том.
А пенсии у рядовых отечественных пенсионеров заметно отстают от тех, что получают россияне. Уроженцы Керчи, выйдя на пенсию в России, летний сезон открыли еще до Пасхи. Восемь-двенадцать тысяч рублей, что заработали они себе на старость, позволяют вполне даже ничего себе жить по полгода у моря, оплачивать коммунальные услуги в унаследованных квартирах, покупать фрукты и радоваться жизни. «Я получаю десять тысяч рублей, большинство моих керченских одноклассников имеют пенсию намного меньше, семьсот-восемьсот гривен. Странно, потому что у меня минимально возможный для женщины стаж, а у приятельниц по тридцать-тридцать пять лет. Как говорит моя знакомая, пенсия такая, будто тридцать три года на печи лежала. Недавно нашла на «Одноклассниках» сокурсницу, которая живет в Киеве, и удивилась: она, тридцать лет проработавшая в известном украинском издательстве, получает девятьсот двадцать пять гривен пенсии. Не удивительно, что ее дочь предпочитает быть свободной художницей — мамин пример убеждает, что работать надо исключительно на себя, а не на государство или богатого дядю».
Почти двадцать лет назад один из героев кинофильма Эльдара Рязанова «Небеса обетованные» произнес примечательную фразу: «Пенсия у меня маленькая, но хорошая». Ирония, звучавшая в них, со временем поистерлась и осталась одна голая правда. У большинства пенсионеров, в первую очередь у тех, кто оставил работу много лет назад, она именно такая: маленькая, но хорошая. Маленькая по мнению стариков и хорошая по меркам государства.
с сайта para.by
