Крымское Эхо
Архив

Электоральный кризис на Украине в геополитическом контексте

Электоральный кризис на Украине в геополитическом контексте

Виталий ДАРЕНСКИЙ

«СМИ запугивают общество последствиями вторжения
в биологический механизм наследственности людей…
Но уже произошло нечто более страшное – а именно –
люди вторглись в механизм социальной эволюции человечества.
Разрушительные последствия этого вторжения дают знать
о себе очевидным образом уже теперь, а о причинах их
не говорится ни слова».
А.Зиновьев, 2004. [1, 595]


Среди многих особенностей, отличающих современную Украину от большинства стран мира (естественно, не в лучшую сторону), бросается в глаза крайне низкий уровень доверия и к власти как таковой, и к отдельным политическим силам в частности.

Речь идет не о кратких предвыборных периодах, во время которых «оранжевая» часть электората в очередной раз впадает в состояние психоза по поводу явления очередного «украинского Моисея» (который иногда случается и женского пола), а другая, более-менее здоровая, вынуждена в очередной раз поддерживать кого-то, кто обещает хоть как-то противостоять очередному «эвропэйскому» беспределу и идиотизму. Нет, речь идет о «нормальном» состоянии общества, когда и те, и другие приходят в себя, в очередной раз раскаиваются в сделанном ими «выборе» (это слово у нас иначе, чем в кавычках, употреблять нельзя), и показывают неугомонным социологам свое подлинное «мнение», свободное от предвыборного дурмана. И в соответствии с этим мнением, обычно кому-то еще очень повезет, если его рейтинг устойчиво «зашкаливает» за какие-нибудь пять процентов.

Таким образом, Украина всегда находится в состоянии перманентного электорального кризиса, который всегда парадоксальным образом сочетается с так называемой «высокой политизированностью» общества. Но на самом деле парадокса здесь нет – «политизированность» как раз от того и возникает, что общество все время ищет и не находит того и тех, кто мог бы заслуживать настоящее доверие. С другой стороны, такое положение очень удобно и для тех, кто рассматривает политику как разновидность бизнеса: пользуясь постоянным вакуумом доверия, всегда можно прикинуться некой «новой политической силой», а затем проскочить во власть ровно на такое время, которое требуется для решения своих вопросов, и благополучно «спрыгнуть» оттуда (ловко сваливая последствия своей деятельности на тех, кто придет позже, но тоже в общем останется не в обиде). Подобная модель «политической деятельности», похоже, осталась только на Украине.

Во всем этом нет ничего удивительного. Именно на Украине существует самый большой разрыв между мизерными возможностями развития страны и непомерными аппетитами и амбициями обывателей, одурманенных своими «евромечтаниями». Для сравнения следует сказать, что во всех соседних странах и возможностей больше, и народ поумнее. Поэтому там уже сложилась более-менее здоровая политическая система и можно говорить о наличии какой-то «политической культуры». А в украинской политике до сих пор действует закон: кто больше обещает, тот больше обманывает. Причина указана выше.

В настоящее время кризис обострился, т.к. обе противоборствующие части «электората» в очередной раз разочарованы, как говорится, «до невозможности», и узрели в своих недавних избранниках исключительно «предателей». (Можно подумать, что могло бы быть по-другому!) В таких ситуациях, как и ранее, остается два варианта дальнейших событий: 1) либо ничего особенного не произойдет, население покорно проголосует примерно так же, как и в прошлый раз; максимум, что может появиться, – какая-нибудь небольшая партия, аккумулирующая голоса особо «разочаровавшихся» (последний пример тому – «Блок Литвина»); 2) какая-то сила, имеющая хорошие финансовые и PR-ресурсы, совершит активную интервенцию в электоральное пространство, что приведет к его значительной переконфигурации. Последний вариант, конечно, наименее вероятен, но тем не менее возможен. Например, подобное уже происходило в 2003-2004 годах, когда мощная и хорошо организованная интервенция Запада во внутреннее политическое пространство Украины структурировала «оранжевую» коалицию прозападных сил, а в ответ на это произошло стремительное усиление и консолидация антиоранжевых сил во главе с «Партией регионов», до этого имевшей по сути чисто «технический» характер ситуативного объединения. При этом многие парламентские партии, не «вписавшиеся» в новый расклад сил, фактически канули в небытие.

Нет сомнения, что нынешняя перманентно кризисная электоральная ситуация рано или поздно разрешится именно в соответствии со вторым вариантом. Вопрос лишь в том, какая именно сила рискнет сделать этот шаг. Но уже сейчас имеет смысл проанализоровать, из каких объективных обстоятельств должна исходить та «сила», которая захочет снова переконфигурировать политическое пространство Украины? В первую очередь из того, что предпочтения украинского электората достаточно устойчивы и структурированы. Именно это, кстати, и позволяет неплохо ориентироваться пиарщикам во время избирательных компаний, хорошо зная, какой именно «пипл» что именно «хавает», а какой нет. На наш взгляд, в нынешнем электорате следует выделить четыре качественно различные группы (понятно, что границы между ними бывают весьма «размытыми»), по сути дела, сформировавшиеся еще в эпоху советской «перестройки».

К первой группе относятся «левые» различных оттенков – от ортодоксальных приверженцев КПУ и более экзальтированных сторонников ПСПУ – до более умеренных «социалистов», ныне разделившихся между А.Морозом и О.Волгой. Поскольку сторонники КПУ убывают вследствие естественного вымирания, которое не компенсируется весьма слабым притоком более молодых поколений, то «левые» в ближайшее время могут даже утратить своих представителей в парламенте. Но это, с другой стороны, как раз очень удобный момент для какой-то новой силы, которая имеет возможность отмобилизовать «левый» электорат в рамках нового партийного проекта. Последний будет эффективным в том случае, если уберет на второй и третий план специфически советскую символику и риторику и будет опираться на общемировые «брэнды» левого движения – наилучшим символом ныне является «борьба с мировым американским империализмом» (в настоящее время еще более актуальная, чем в XX веке) и образ-мифологема Че Гевары.

Вторую группу, полярно противоположную первой, составляет националистически ориентированный украинский электорат. Он тоже имеет вполне советское происхождение, ведь его ближайшие предки-русины еще в первой четверти XX в. поголовно были «москвофилами» (как известно, этот факт стыдливо замалчивается официальной украинской идеологией). Если, например, в Российской Федерации антисоветские настроения в эпоху «развитого социализма» и «перестройки», как правило, имели яркую космополитическую и антипатриотическую русофобскую окраску (все «совковое» обычно наивно считалось одновременно и «исконно русским»), то на западе Украины они, наоборот, соединялись с особым местечковым патриотизмом в форме этнического сепаратизма. А в период независимости к нему добавилась еще и изрядная доля неофашизма, что также является следствием «непережеванной» советской ментальности. В силу своей изначальной «местечковости», этот электоральный тип труднее всего поддается переконфигурации, но тем не менее и здесь при определенных условиях возможна реализация какого-то альтернативного «Нашей Украине» партийного проекта. В частности, уже сейчас возможно развитие партии, которая бы реализована более цивилизованный вариант «украинской идеи», в частности, предполагающий федерализацию, официальное двуязычие, неприятие неофашизма и русофобии и т.д. Необходимых для его реализации личностей типа Т. Черновола можно найти достаточно.

В количественном отношении «левый» электорат ныне охватывает до 10 % населения, а вторая группа – до 15-20 %. Значит, даже в сумме эти две группы не являются решающим фактором структурирования политического пространства, хотя очень часто они оказываются держателями «контрольного пакета», обеспечивающего перевес одной из коалиций. Тем не менее, решающий расклад сил определяется соотношением других двух групп.

Третья группа электората ярче всего несет на себе свое «совковое» происхождение. Главные ее признаки: легкая манипулируемость, вождизм, приспособленчество, агрессивность по отношению к оппонентам. Эта группа является идеальным адресатом для популизма всех видов. Она составляла основную часть «оранжевого электората», а ныне в основном составляет электорат БЮТ и «Народной самообороны». Хотя как минимум половину этой группы составляют именно русскоязычные, но и им чаще всего свойственна такая же оголтелая русофобия, внушаемая официальными украинскими СМИ и «системой образования», как и обычным националистам из второй группы. Максимальная доля этой группы – 30-35 % электората.

Наконец, четвертая группа электората отличается уже тем, что можно назвать «позитивной советскостью». К ее признакам относятся: достаточная устойчивость перед манипуляциями, неприятие вождизма и популизма, высокий уровень критического мышления, способность к диалогу и разумным компромиссам, глубокое чувство братства восточнославянских народов, их общей истории и общей судьбы. С первой группой, «левыми», их сближает способность к глобальному мышлению, отсутствие местечковой зашоренности и «хуторянства»; а отличает от нее – неприятие социального утопизма, уважение к религии и частной собственности. Максимальная доля этой группы в настоящее время – 35-40 % электората. Хотя с точки зрения стратегических перспектив развития страны именно эта группа является важнейшей и наиболее адекватной сложившейся ситуации, но как раз она и не имеет устойчивой «привязки» к тем или иным политическим партиям. В частности, в настоящий момент в состоянии значительного разочарования в «Партии Регионов», слишком уклонившейся в соглашательство, большая часть этой группы готова перенести свои симпатии на другую политическую силу, отстаивающую ее ценности. Именно здесь в настоящий момент находится самая плодотворная возможность для любых инноваций.

Таким образом, оптимальная переконфигурация политического пространства в настоящее время должна включать в себя две важнейшие задачи: 1) максимальное усиление четвертой группы; 2) минимизация влияния третьей. Как это достичь? В первую очередь, крайне необходима реализация нового партийного проекта, который бы мог аккумулировать электорат, разочаровавшийся в «Партии Регионов». Поскольку это разочарование наиболее остро шло по двум линиям – как реакция на ее отказ от борьбы за естественные права русского языка и отсутствие в ней харизматического лидера – то новая партия должна сконцентрироваться именно на них. Очень удачным в названии новой политической силы был бы термин «антифашизм», например: «Антифашистский блок» и т.п. В идеологии партии следует акцентировать внимание на борьбе с неофашизмом во всех сферах, не только языковой. Если удастся найти по-настоящему харизматического лидера, то новая политическая сила в сумме с «Партией Регионов» могла бы собирать все 40 % изначально «своего» электората и даже более. Однако где взять еще более 10 % для перевеса над «оранжевыми»?

Во-вторых, помимо нового «левого» проекта, следует активно сыграть и на поле третьей группы. Здесь нужен проект, который бы был одновременно и привлекательным для «совкового» сознания, и достаточно конструктивным для союза с антиоранжевыми силами. Например, в свое время таки проектом была СДПУ(о). В настоящее время может быть очень удачным проект, сознательно опирающийся на электорат «разочаровавшихся» в БЮТ, который после второго премьерства Тимошенко будет очень большим, и этот факт можно очень удачно использовать. Лучше всего, чтобы возглавил такой проект бывший «бютовец», который легко мог бы набрать хороший рейтинг за счет озвучивания всякого рода негативной информации, связанной с деятельностью БЮТ, и позиционируя самого себя в качестве обманутого и разочаровавшегося. Программа такой партии должна быть почти «близнецом» программы БЮТ, и даже специально акцентировать это для привлечения сторонников. Дело не в программе, а в людях. Поэтому этой силой должны всячески декларироваться: 1) преемственность с так называемыми «идеалами Майдана»; 2) открытость к диалогу «со всеми конструктивными политическими силами». Такой проект мог бы нейтрализовать до половины третьей электоральной группы.

Все это касается возможной ситуации чьих-то активных действий по переконфигурации политического пространства. Однако если такие действия предпринимать не будут, то вероятнее всего, примерно те же самые процессы будут происходить медленным, эволюционным путем, лишь растянутым на больший промежуток времени. Но если кто-то рискнет активно «оседлать» этот вызревающий тренд, то результаты могут быть самыми впечатляющими.

Впрочем, вышеприведенные соображения – это лишь анализ самой ближайшей перспективы (примерно на ближайшие 10-12 лет). Рассмотренная ситуация, в свою очередь, требует осмысления в более широком – геополитическом аспекте и аспекте цивилизационной прогностики – без чего невозможно увидеть дальнейшую перспективу сложившейся ситуации.

Цивилизационные трансформации XXІ ст., в чем бы они ни состояли в будущем, неизбежно будут происходить под знаком глобальной борьбы за выживание, которая на самом деле уже началась, идет полным ходом и имеет первые жертвы. Первыми ее жертвами стали большинство стран бывшего СССР, утратившие экономическую самостоятельность и подчиненных диктатуре мирового рынка. В условиях этой диктатуры наше будущее весьма печально, о чем, например, популярно, но неопровержимо поведал в книге «Почему Россия не Америка» А.П. Паршев. Его выводы, лишь с некоторыми поправками полностью касаются и Украины.

В каком-то смысле принцип выживания всегда действовал в мировой истории, которая может рассматриваться как сложная совокупность локальных процессов борьбы за овладение средой обитания между различными общностями людей (родами, этносами, нациями и социальными группами внутри наций). Но при этом никогда, вплоть до середины ХХ века, речь не шла о борьбе за выживание на планетарном уровне, когда сначала ядерное оружие создало вероятность всеобщей гибели, а затем возникла все более острая угроза разрушения биосферы в результате хозяйственной деятельности человечества. Поскольку это разрушение в той или иной степени неизбежно и уже началось, то теперь борьба за выживание из локальной превратилась в глобальную: «мир прошел половину пути от глобального экологического кризиса (ГЭК) к тотальной экокатастрофе (ТЭК) и последняя скорее всего произойдет не позже середины XXІ века» [2, с. 44]. Не избежать (это уже не удастся), но смягчить экокатастрофу можно только путем реализации глобального проекта выживания, для каждой страны имеющего свою специфику. Соответственно, отныне «общим знаменателем» любых реалистичных проектов становится то, что можно назвать эко-принципом. Сам этот проект можно назвать уже существующим термином эко-будущее. От того, насколько реалистичный проект будет избран и как скоро преступят к его осуществлению, зависит количество человеческих потерь (сокращение населения как в локальных, так и в глобальном масштабе) в результате экокатастрофы.

Ныне действующий проект так называемого «устойчивого развития» не только утопичен, но и явно аморален, поскольку основан, по сути, на «расистском» делении регионов мира. В соответствии с этим проектом ради благоденствия стран «золотого миллиарда», бездарно уничтожающего ресурсы планеты, все остальные должны пребывать в состоянии нищеты и планируемого вымирания. Однако даже и такое аморальное «благоденствие» будет весьма недолгим в перспективе сначала все большего вздорожания, а затем и почти полного исчерпания энерго- и биоресурсов. Этот процесс уже начался, и снижение потребительских стандартов внутри самого «золотого миллиарда» вскоре неизбежно приведет к социальным потрясениям, а затем как следствие – к усилению экономического и политического хаоса во многих регионах «третьего мира». Таким образом, принципиальной проблемой эко-будущего является в первую очередь исследование тех естественных «механизмов» саморегуляции социумов, на которые следует опереться в стратегиях выживания.

В «постсоветском» пространстве ближайшего будущего важнейшим фактором является близкое исчерпание собственных энергоносителей. Реальные запасы нефти в России – 8-9 млрд. тонн, что составляет примерно 8% от мировых. При нынешней добыче в 400 млн. тонн запасы нефти в России закончатся примерно через 20 лет. Если учесть, что разведка новых месторождений практически не ведется, то о том, что будет с Россией через 20 лет в случае продолжения бездумной выкачки и распродажи невозобновляемых энергоресурсов, страшно и подумать. Это же касается и Украины, непосредственно зависящей от российской нефти. В частности, бензин уже в ближайшее десятилетие, по прогнозам, станет столь дорогим, что большинство нынешних владельцев автомашин просто не смогут ими пользоваться. Отопление газом и мазутом станет столь дорогим, что придется в буквальном смысле переходить на дрова (только откуда их взять столько?) Из-за стремительного вздорожания бензина товары также резко подорожают. Как следствие – резко увеличится эмиграция, снова упадет рождаемость, начнется отток людей из городов в села.

Иностранные оценки нефтяного потенциала России существенно ниже отечественных и по ним у России всего около 4% от мирового запаса. При нынешних темпах разработки этой нефти хватит, соответственно, всего лишь на 10 лет. Хочется верить, что у России есть ещё 10 лет в запасе, но ведь принципиальной разницы нет. Очевидно, что нынешние экспортеры российских энергоносителей вовсе не собираются вкладывать огромные деньги в разведку месторождений и новые трубопроводы к ним – это тотчас сделало бы весь их бизнес нерентабельным. Их цель – побыстрее выкачать то, что есть и вывезти сверхприбыли за границу, вложив их затем в другой бизнес. Когда «постсоветским» странам придется жить по сократившимся во много раз стандартам энергопотребления, с трудом отыскивая и разрабатывая остатки запасов, а также ввозя кораблями дорогие нефть и газ из других регионов мира, где они еще останутся – в такой ситуации большинство населения сможет существовать только на основе принципиально иной экономической модели, чем утопическая модель постоянного роста потребления, которую сейчас считают единственно приемлемой. Но ведь жить по новой модели непотребительского общества будут способны только люди с иными жизненными ценностями.

«Постсоветская» ситуация интересна тем, что она оказывается «модельной» для человечества в целом – своего рода «испытательным полигоном», наглядным экспериментом его будущего [3, с. 68] (в этом смысле мы, как и раньше, снова «впереди планеты всей»). «Золотой миллиард», контролирующий мировые ресурсы с помощью единой системы финансовой диктатуры и военной силы, будет ими обеспечен примерно лет 25-30 (это по не самым пессимистическим прогнозам). Наивные упования на открытие новых технологий в энергетике, которые обеспечат выживание «потребительского общества» являются пережитком технократического мышления прошлого века. Коллапсу будет предшествовать период кризисов и социальных потрясений, который уже начинается. Всем без исключения странам мира в конечном итоге придется переходить на модель непотребительской экономики – и чем раньше, тем лучше. Но это не что иное, как катастрофа жизненных стандартов и ценностных ориентаций огромных масс населения.

В качестве того «испытательного полигона», которому предстоит раньше всех пережить ситуацию коллапса потребительской экономики, население «постсоветских» пространств призвано также раньше всех выработать и соответствующие способы выживания. Для этого, прежде всего, следует отказаться от стереотипа необратимости экономических, ценностно-мировоззренческих и социально-политических изменений, происходящих в Новое и Новейшее время, по привычке именуемых «Прогрессом». Речь идет, конечно, не о том, что мы просто вернемся к состоянию Средних веков (хотя в некоторых отношениях это действительно так, о чем убедительно писали Н.Бердяев и У.Эко). Речь о том, что мир становится принципиально многоукладным, и созданная Западом модель «либеральной» цивилизации, основанная на потребительской экономике – это лишь локальное во времени и пространстве явление; пик его расширения пройден, и в дальнейшем оно будет лишь сужаться до состояния дискретных закрытых для внешнего мира зон, разбросанных на больших расстояниях друг от друга. Населению, не попавшему в эти зоны, придется выживать как-то иначе или просто исчезнуть.

На Украине, как и на Западе, депопуляция коренного населения происходит вследствие фактического разрушения семьи как базового социального института, который все более маргинализируется. Но если на Западе происходит компенсация населения за счет иммигрантов из «третьего мира», где еще сохраняется традиционная семья и поэтому высокая рождаемость, нисколько не зависящая от материального уровня жизни, – то у нас такой компенсации нет. Проблема лишь в том, что через те же 20-30 лет Европа уже не будет Европой, а Северная Америка этнически будет мало отличаться от Южной. Этнически Запад исчезнет так же, как его уже не существует в культурном смысле – как «христианской цивилизации», каковой он был еще несколько десятилетий назад.

Общее влияние Запада в мире быстро ослабевает в силу приближающегося исчерпания глобальных энергоресурсов и внутреннего демографического кризиса. Одним из новых мировых центров становится возрождающаяся Россия и прилегающие к ней регионы Евразии, относящиеся к цивилизационному пространству Русского мира. В этой ситуации Украина, продолжающая судорожные попытки «интеграции в Европу», загоняет себя в исторический тупик – поскольку в этом случае ее ждет положение лишь самой отсталой окраины стагнирующего и маргинализирующегося Запада. Здесь Украине (под прикрытием известного набора красивых фраз) раз и навсегда отведена роль поставщика дешевой неквалифицированной рабсилы, рынка сбыта низкокачественных и б/у товаров, а также места размещения самых грязных производств (металлургия, химия) и отходов. Еще пару десятков лет бездумного следования по этому «европейскому» пути деградации неизбежно приведут к такому катастрофическому сокращению, постарению и общей варваризации населения, которое приведет к перманентной гуманитарной катастрофе с последующей неизбежной колонизацией территории Украины выходцами из других регионов «третьего мира».

Единственной альтернативой этому гибельному пути, по которому идет Украина с 1991 года, является ее возвращение в цивилизационный проект Русского мира. Здесь Украина может стать органической частью нового мирового центра экономического, технологического и культурного развития – точно так же, как это уже было в период Российской Империи и СССР. Однако для перехода на этот единственно спасительный путь необходимы серьезные изменения на уровне массового сознания населения и, соответственно, изменение его электоральных предпочтений. Последнее, в свою очередь, требует разработки сильных интеллектуальных стратегий, направленных на формирование у населения новой культурно-исторической идентичности. Впрочем, эта идентичность может быть названа «новой» очень условно, лишь в контексте современной ситуации, но с точки зрения «большой истории» это идентичность как раз наоборот, укоренена в тысячелетнюю традицию исторического пути народа. Речь идет об общерусской идентичности всех восточнославянских этносов – основе всех их великих исторических свершений в прошлом. Именно эту идентичность ныне усиленно разрушают с помощью неототалитарной «украинской» идеологии СМИ и «система образования», полностью обезоруживая население перед подчинением Украины интересам жадного и агрессивного, но уже слабеющего и деградирующего Запада.

В свое время П.Сорокин, указывая на неизбежную гибель современной цивилизации, определял цивилизационную парадигму предшествующего этому периода следующим образом: «а) нарастающий упадок чувственной культуры, общества и человека и b) появление и постепенный рост первых компонентов нового (идеационального или идеалистического) социокультурного строя» [4, с. 885]. На самом деле, картина оказывается более сложной и даже весьма парадоксальной. С одной стороны, «чувственная культура» в материальном (экономическом и военном) отношении стала еще более мощной, подчинив весь мир своим интересам. С другой стороны, она максимально мобилизует внутренние «идеациональные» ресурсы в виде усиления идеологической и поведенческой нормативности. Наконец, по всему миру традиционные культуры втягиваются в процесс секуляризации, а значит, обречены на разрушение в качестве некогда господствовавших. Если бы не близкая перспектива экокатастрофы, эти процессы могли бы протекать долго и плавно, но этого не будет. Будет, и уже происходит быстрое структурирование глобального перераспределения ролей в борьбе за ресурсы, при котором все регионы мира будут черпать внутренний социальный капитал в сознательном, вполне авторитарном возрождении локального традиционализма. Только таким путем можно «амортизировать» разрушение идеалов (для многих так и не достигнутых) потребительского общества и сохранить жизнеспособность социума.

Если доныне это возрождение происходило стихийно, на уровне индивидов и групп, то ближайшие десятилетия ознаменуются феноменом своеобразного государственного традиционализма, переход к которому после доминирования либеральных идеологий для многих людей будет весьма болезненным «крушением идеалов» и будет восприниматься как второе пришествие «тоталитарных идеологий». Последнее мнение будет глубоко ошибочно, поскольку «тоталитарные идеологии» всегда были результатом секуляризации сознания (то есть, в конечном счете имели тот же самый источник, что и сам либерализм), а всякий традиционализм, хотя бы и культивируемый государством – наоборот, есть возрождение религиозности и духовных ценностей. В том числе и подлинного смысла понятия «свобода».

Как внутри коренных народов «золотого миллиарда» на основе духовно-нравственного возрождения, так и в старых традиционных обществах, обреченных в той или иной степени пройти все соблазны Модерна и Постмодерна, носителем жизнеспособной модели социальности будет тип человека, который можно условно назвать эко-личностью. Его основные признаки: 1) приотитет духовных ценностей; 2) здоровый образ жизни; 3) способность к относительной социальной автаркии в условиях конкурирующих стилей жизни и систем ценностей. Эко-личность – это человек, способный выжить в условиях краха потребительского общества.

В заключение стоит сказать несколько слов о месте Украины в этой глобальной перспективе. Это тем более важно, что процессы, происходящие в современной Украине, не в меньшей степени, чем ее история, являются предметом идеологических спекуляций, выполняющих политический заказ и весьма далеких от подлинно научного анализа. Официальная украинская идеология, имеющая явно выраженные тоталитарные претензии «единственно верного учения», включает в себя лживый миф о якобы безальтернативности «европейского выбора». Этот миф не выдерживают серьезной критики уже в свете самых элементарных фактов. Прежде всего, так называемое «вхождение в Европу» в смысле формального присоединения к институтам Евросоюза, если таковое когда-нибудь произойдет, что пока что маловероятно, для Украины вовсе не будет означать достижения уровня материального благосостояния «старой Европы»: «золотой миллиард» ради нас расширяться не будет, более того, он уже начинает сужаться вследствие внутреннего кризиса, который становится все острее. Так что о столь чаемом «месте у корыта» украинским евромечтателям следует забыть раз и навсегда. Если присоединение Украины к институтам Евросоюза все-таки произойдет, то исключительно ради выгоды самой Европы, получающей возможность жесткого контроля над ресурсами и экономикой интегрируемой страны, причем уровень жизни в последней при этом серьезно не изменится или даже еще понизится.

По отношению к Украине, как и любой другой стране «третьего мира», вечный и неизменный интерес Запада состоит в том, чтобы она оставалась полностью контролируемой им территорией, всегда готовой служить экономическим и политическим интересам Запада, в первую очередь, в качестве «буфера» против России, сырьевой базы, рынка сбыта худших товаров, источника дешевой рабсилы и свалки опасных отходов. Естественно, что любое неконтролируемое, самостоятельное развитие этой страны, происходящее в ее собственных интересах, автоматически вступает в конфликт с интересами и целями Запада, а значит, должно подавляться на корню (иначе, если дело зайдет слишком далеко, придется применять «иракский вариант», а это обойдется намного дороже и хлопотнее). Создавать себе конкурентов в сверхпотреблении быстро убывающих ресурсов планеты, прочно монополизированном странами «золотого миллиарда», Запад не собирается. История не знает ни одного случая перехода какой-либо страны из «третьего мира» в «золотой миллиард», и в будущем этого тем более не может произойти. Поэтому сказки о «вхождении в Европу», которыми бессовестно морочат наивного обывателя на Украине, пока еще могут иметь успех исключительно по причине массового невежества относительно законов устройства современного глобального мира.

Как отмечал А.С.Панарин, «как только ситуация диалога двух систем сменилась монологом победившего Запада, с последним стали происходить необъяснимые вещи. Обнажился процесс неожиданной архаизации и варваризации Запада: вместо Запада демократического миру явился Запад агрессивный, Запад вероломный, Запад циничных двойных стандартов и расистского пренебрежения к не западным народам» (5, с. 181). Проект глобального однополярного мира предполагает недопустимость воссоздания самостоятельного цивилизационного пространства Евразии, которое чем-либо выделялось бы из общего болота «третьего мира». В соответствии с этим проектом, «народы Евразии теряют единое большое пространство и погружаются в малые и затхлые пространства, где царят вражда, ревность и провинциальная зашоренность. Они теряют навыки эффективной экономической кооперации, социального и политического сотрудничества, превращаясь в разрозненных маргиналов нового глобального мира. Они теряют язык большой культуры и великую письменную (надэтническую) традицию, возвращаясь к этническим диалектам или даже придумывая их в случае реальной ненаходимости в прошлом» (там же, с. 185). Современная Украина является характернейшим примером реализации всего перечисленного. Противодействие описанным процессам, хотя и имеет естественные побудительные мотивы, тем не менее, не может начаться и протекать как-то «автоматически», но может быть лишь результатом хорошо разработанной стратегии и волевого усилия активных социальных групп.

Проект глобальной диктатуры не встречает сопротивления до тех пор, пока у населения деградирующих «затхлых пространств», одурманенных индустрией «промывки мозгов», сохраняется иллюзия возможности вхождения в число стран «золотого миллиарда» (на Украине это называют «вхождением в Европу»), и бесконечного «благоденствия» вместе с ними. Однако когда иллюзорность этих мечтаний станет в конце концов очевидной большинству населения (как говорится, «не доходит через голову – дойдет по голове»), его политические и цивилизационные предпочтения радикально изменятся. Возможно, на это уйдут даже десятки лет, однако итог предопределен и неизбежен, а сам процесс уже начался.

Исходя из того, что в настоящее время ни одна из политических сил, причастных к государственной власти на Украине, в своих действиях не принимает во внимание описанные глобальные цивилизационные процессы, то можно сделать вывод об очень скором (в перспективе максимум 10 лет) уходе всех их с политической арены. Их место займут те, кто изначально будет действовать исходя из ситуации краха глобальной «цивилизации потребления», исчезновения «Европы» как особой культурной и политической реальности, углубляющегося глобального эко-кризиса и демографической катастрофы внутри самой страны. И каковы будут программные принципы этих новых политических сил в указанной ситуации, догадаться совсем не трудно.

 

 

Литература

 

1. Зиновьев А.А. Логическая социология: избранные соч. – М.: Астрель, 2008. – 606 с.
2. Зубаков В.А. Куда идем? К экокатастрофе или экореволюции? // Философия и общество. Научно-теоретический журнал. – М., 2000. – № 2.
3. Покровский Н. В зеркале глобализации // Сумерки глобализации. – М.: АСТ, 2004.
4. Сорокин П. Социальная и культурная динамика. – М.: Астрель, 2006.
5. Панарин А.С. Россия в социокультурном пространстве Евразии // Москва. – 2004. – № 4.

 

 

Даренский Виталий Юрьевич,
кандидат философских наук, доцент
Луганского государственного университета
внутренних дел им. Э. Дидоренко

 

Доклад прочитан в Ялте,
на научно-практической конференции
«Крым в контексте Русского мира»

 

 

Вам понравился этот пост?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 0 / 5. Людей оценило: 0

Никто пока не оценил этот пост! Будьте первым, кто сделает это.

Смотрите также

Все радости жизни

Призванные революцией

Даниель БРОНТЭ

Крым. 7 февраля

.

Оставить комментарий