Жизнь на пенсии называют второй молодостью. Не знаю придумавшего это умника, но, больше чем уверена, многие наши пенсионеры с особым смаком плюнули бы ему в лицо за эти слова. У основной части нынешних пенсионеров государственное пособие по старости такое, будто они тридцать три года на печи лежали. Им приходится либо зубами держаться за работу и терпеливо сносить насмешки молодых, которые подначивают их — что, мол, старичье, ждете, пока вперед ногами вынесут? Или довольствоваться железным минимумом, или днями просиживать на рынке, или вкалывать на дачах. На зарубежных пенсионеров завистливо смотрели и их советские сверстники, но нынешним их родители кажутся ну просто богачами.
На максимальную пенсию в сто тридцать рублей, которую имели не ВИПы, а честные труженики, можно было жить, ни в чем себе не отказывая, откладывая, как это принято у нас, на смерть и помогать детям с внуками. Сегодняшние пенсионеры завидуют им почти, как иностранцам и не могут взять в толк, почему бывшие наши сограждане, ни дня не работавшие на благо США, Германии, Израиля и многих других государств мира, переехав туда в преклонном возрасте, живут, как говорила героиня старого советского фильма, почти как японцы. Путешествуют по миру, приезжают на родину лечиться в лучших санаториях, на шее детей не сидят, ветреными зимами завернутые, как кулемы, с баночками домашнего варенья на рынке не выстаивают. Как верно подметила пенсионерка Юлия Кузьминична Трусова, «на наши пенсии в лучшем случае можно прогуляться только до аптеки и в магазин за хлебом».
Жалость к себе — отличительная черта отечественного пенсионера. Но их не без причины можно упрекнуть в пассивности. Заглядываясь на жизнь иностранных сверстников, они упускают из виду, что те бабушки-дедушки не дают сесть себе на шею не только взрослым детям, но и политикам, а у нас под каждые выборы создается и сразу после них умирает очередная техническая партия пенсионеров, не успевающая даже вякнуть в защиту стариков.
К примеру, в США с 1947 года действует самая крупная неправительственная организация — американская ассоциация пенсионеров, в которой состоят почти сорок миллионов человек в возрасте от пятидесяти и старше. Членство в ней открывает доступ к обширному списку привилегий практического толка — от существенных скидок на лекарства до возможности обучения на бесплатных курсах вождения для престарелых водителей. Прибыль этой официально некоммерческой пенсионной организации исчисляется миллиардами долларов за счет продажи пожилым людям полисов страхования недвижимости и автотранспорта, продуктов питания, туристических путевок и билетов в театры и на концерты. Американцы с детства воспитаны относиться к себе любимым с заботой и вниманием, и рассчитывают не на взаимность государства, а на себя самих. На скромное и незаметное дожитие они не соглашаются и стареют с большим достоинством, не отказываясь ни от путешествий, ни от антивозрастной косметики, ни от занятий специальной физкультурой. Несмотря на неприязненное отношение части американского политикума к этой пенсионной организации, защитников у нее много, практически каждый, кто понимает, что старость никого не минует.
Наши пенсионеры, чья энергия и активность вполне годятся для использования в мирных целях, дальше участия в редких протестных митингах, выкрикивания громких лозунгов на скамейках у подъездов и вражды с жэками ни в чем практически полезном себя не реализуют. Есть, конечно, класс вечных общественников, толкущихся в ветеранских организациях, безвозмездно участвующих в выборных кампаниях коммунистов, привлекаемых властью для фона по праздничным датам. Основная масса вынуждена выживать, некоторые срослись с лавочками и заколебали детвору и соседей своими поучениями.
Состоятельных пенсионеров в провинции немного: разве что выходцы из чиновничьего сословия и родители богатеньких буратинок. Они зимой живут в больших городах, вывозят внуков на теплые зарубежные курорты, шопингуют и чувствуют себя не то что людьми, а каждой жилочкой ощущают собственное превосходство над неимущими сверстниками. Глядя на них, понимаешь, деньги хороши всегда, но если в молодости они дают свободу, то в старости — чувство собственного достоинства, уверенности и стабильной размеренности жизни.
Сытая старость, полученная как награда от детей и государства, улыбается немногим. В основном провинциальные пенсионеры занимают себя прозой жизни: колупаются на дачах, ухаживают за стариками-родителями, пасут внуков. Надо сказать, что ударников дачного труда их земельные наделы кормят сытнее пенсий.
Валентина Сергеевна Кокошко ушла с работы в пятьдесят девять и называет свою четырехлетнюю переработку потерянными годами. «К пенсии мне добавили восемьдесят девять гривен, а благодаря двум дачам — на одной сад, на другой огород — мы с мужем с мая по сентябрь не потратили копейки из своих пенсий. Обеспечили себя, продавали всё — от огурцов и кабачков до малины и инжира. Не экономим ни на продуктах, ни на бензине для «Волги», сделали автономное отопление в квартире, поменяли мебель, полностью содержим внучку. И сравните это с моей пенсией в тысячу сто гривен».
В огородную жизнь втянулась и Ольга Владимировна Жульева. «После смерти отца мне пришлось вернуться в Керчь из Днепропетровска, где я жила с семнадцати лет и после пенсии продолжала работать главным бухгалтером в крупной фирме, помогать матери. Привыкала трудно, плакала ночами, но со временем вошла во вкус, интерес какой-то появился. Вечерами сижу в интернете, ищу адреса селекционеров, на форуме общаюсь с повернутыми на выращивании овощей».
Моложавая и энергичная Светлана Кирилловна Михайлык нарасхват у своих соседей, которым некуда пристроить детвору после школы. В прошлом году она забирала из школы и возила в музыкалку первоклассника, прошедшим летом ее «арендовала» семья с двумя детьми, которых после уроков она возит в спортивный клуб. «Работаю полдня, дети не грудные, готовкой я не занимаюсь, сижу пару часов с книжкой или кроссвордами в холле, ожидая ребят. Потом везу их домой и еще час жду возвращения родителей, — рассказывает она. — Платят мне пятьсот гривен в месяц».
Четыреста гривен к пенсии имеет Людмила Николаевна Арбузова: она приходит покормить обедом соседа, отходящего после инсульта, и проследить за правильностью приема лекарств. У ее тезки, Людмилы Александровны Толстоуховой, работа на два часа в день: она убирает небольшое, из нескольких комнат, помещение банковского филиала. В зависимости от количества рабочих дней получает в месяц четыреста-пятьсот гривен.
Елена Андреевна Дерека нашла себя в одной из компаний, занимающихся сетевым маркетингом. Дополнительного денежного дохода это ей не дает, потому что она дежурит в офисе, но ей полагаются скидки на продукцию, что, как считает шестидесятилетняя пенсионерка, помогает ей держать себя в тонусе и сохранять здоровье. «Ради кокетства я, конечно, могу назвать себя старой, но по натуре я оптимистка и ощущаю счастье быть свободной и не зависеть от дневного тюремного стационара, за воротами которого я провела сорок два года», — уверенно заявляет она.
Жизненная философия Надежды Петровны Калякиной совпадает с той, что исповедовала создатель первого российского хосписа Вера Миллионщикова, говорившая, что «самое прекрасное в жизни женщины начинается к пятидесяти. Когда дети выросли, силы еще позволяют, гормоны перестают бушевать и мозги наконец-то начинают функционировать!» Несмотря на возраст, два года назад она отметила восьмидесятилетие, Надежда Петровна, инженер-связист с сорокалетним стажем, освоила компьютер, интернет, букридер, общается в «Однокласнниках» и среди молодых соседей завоевала звание «крутая бабка».
«Появилось время для себя любимой! — радуется Нина Георгиевна Доценко. — В детстве моя мама, великая рукодельница, не могла засадить меня за шитье или вязание, зато сейчас бы она порадовалась за меня. Увлеклась вышиванием картин, задарила ими всех родных и приятельниц. Утолила страсть — пошла на лечебную физкультуру, где собралась компания таких же нестарых еще теток, с которыми сошлись на любви к чтению. С каждой пенсии сбрасываемся по двадцать гривен, покупаем книги, читаем и затем разыгрываем между собой. Такой себе книжный клуб организовался, мужей перезнакомили, и теперь у нас параллельно создался и семейный клуб».
Материальная свобода дает немало поводов и возможностей радоваться жизни и после выхода на пенсию. Но, как ни крути, именно достаток — хорошая пенсия или регулярная помощь детей — позволяют пенсионерам не чувствовать свою второсортность. Но, повторюсь, успешных в материальном плане людей старшего поколения с каждым годом становится меньше. Уходят из жизни ветераны и инвалиды войны, высокие пенсии и льготы которых обеспечивали безбедную жизнь им самим и их близким. На пенсию выходят люди, чья трудовая деятельность искусственно была прервана в девяностые годы — и от того их месячные доходы невысоки. «Много значит, что основная масса стариков вышла на пенсию еще в советское время или в жуткие девяностые — у нас они самые минимальные, — закругляет разговор бывший культработник Евгения Васильевна Гуляева. — Зарплаты у нас были мизерные, пенсии такие же, как говорится, хорошо не жили — нечего и начинать».
с сайта zdorov-bud24.ru
