С подачи спикера СовФеда Валентины Матвиенко вновь разгорелась дискуссия о замещении проникших в русский язык иностранных слов – всех этих «хайпов», «апгрейдов», «лайков», «селфи», «бебиситтеров» и прочих англицизмов. Матвиенко на заседании Совета Федерации показала сделанный в Крыму словарь «Говори по-русски», где предлагаются аналоги всем этим словам: не «байопик», а «фильм-биография», не «блокбастер», а «успешный фильм», не «вау!», а «ура!» и так далее.
Не хочется комментировать эту инициативу и отмечать очевидный факт: одни иностранные слова заменяются другими — но пришедшими в язык десятилетия назад. Любой филолог подтвердит, что язык – это живая сущность, развивающаяся под влиянием других языков, появления новых вещей и явлений, понятий и терминов. И как бы ни раздражало (а раздражает, признаемся, очень сильно) засилье «хайпов» в речи, заменой их «ажиотажем» едва ли что-то получится поменять.
Важнее подняться над ситуацией чуть выше и попытаться выстроить целостную культурную политику России в текущих условиях.
Сейчас, понятно почему, усилились дискуссии о русской автаркии – импортозамещение в экономике, автономизация искусства, защита языка и всего своего остального.
В современной дискуссии о чистоте языка точно нет ничего нового: мы проходили это в имперский период в противостоянии славянофилов и западников, и в советский период, подаривший нам новояз. Сейчас, в общем-то, все пошло по очередному кругу.
Но факт в том, что ни одна цивилизация, если она претендует на какой-либо статус, ни одна культура, которая значима хоть сколько-нибудь, не может быть построена на отрицании чего-либо, потому что иначе получается симулякр и уродство, хорошо знакомое крымчанам на примере жизни в украинском государстве.
Если какая-то нация формулирует себя через отрицание – ну, типа «Украина не Россия», то будущего у этой нации нет.
Нам точно нужны эти противопоставления: «Россия – не Запад», «русский язык – не иностранный», «русское кино – не вот это вот ваше голливудское»? Обилие французского языка в произведениях Толстого делает эти произведения менее русскими или менее великими?
Весь мир находится в стадии переустройства миропорядка; в новом этапе развития истории будут новые центры силы и новые центры влияния, на создание которых претендует и Россия. Как можно привлекать на свою сторону людей, просто утверждая, что наше все – это не чужое что-то?
Любопытная на эту тему была дискуссия на пленарке Питерского экономического форума во время сессии с Владимиром Путиным. Президента спрашивали об импортозамещении в экономике, речь шла о красках и упаковках для соков. Путин дал прекрасный рецепт: надо замещать не отдельные товары, а создавать инженерные решения, которые дали бы задел на развитие новых направлений.
В пример привел Королева и освоение космоса: великий советский конструктор мог бы заняться модернизацией немецких ракет, но вместо этого пошел своим путем и обеспечил принципиально новое и гораздо более удачное решение. То же и с отечественными атомщиками.
Этот рецепт актуален и для культурной сферы.
даже если законодательно обязать менять «хайп» на «ажиотаж», это ничего принципиально не изменит.
Важно отметить, что в вопросе популяризации русского языка наибольших успехов наша страна достигла именно в советский период, на что были объективные факторы: сильная экономика и армия, широкое международное сотрудничество — и совершенно потрясающие фильмы, книги, театральные постановки. Русский язык хотели знать, изучать и пользоваться им, потому что это его знание открывало доступ не только к широчайшему культурному пласту, но и давало прямое конкурентное преимущество.
Наше развитие не должно строиться на отрицании, запретах, противопоставлении и «наших ответах» — это путь слабой и неуверенной в себе страны, а не сильного государства.
России совершенно точно есть что предложить и мировой культуре, и мировому искусству, и мировой науке, и мировой экономике. Но предлагать надо на наших условиях.
1 коммент.
Совершенно согласен со всем вышесказанным, тоже всегда так считал.
Во-первых, люди не настолько тупы, и актуальный язык их общения — сложносочинённый организм, новые слова всегда обозначают новые сущности, иначе бы они попросту не прижились. Хайп — это просто «ажиотаж», а относительно новая социальная технология (ажиотаж может быть и на премьере классического балета, и по поводу авиабилетов); блокбастер — это не просто «успешное кино», ибо успешным может быть любой фильм любого жанра, а блокбастер — это не искусствоведческий, а скорее маркетинговый термин, фильм с продуманным охватом на целевую аудиторию; бебиситтер — это не профессия, а социальный феномен, не просто любая нянечка (ибо они бывают и профессиональные, в детсадах, например), а именно подрабатывающий молодой человек (как правило, студент), и так далее, и тому подобное. Сначала возникает явление, потом к нему прикрепляется свой жаргонизм, который быстро становится языковой нормой.
И к сожалению, большинство новых понятий и нововведений, особенно связанных с интернетом, идут именно с Запада, отсюда и засилье англоязычных терминов. В самом по себе, собственно, ничего плохого в этом нет, мы привычно используем, к примеру, термин «дежа вю», чтобы одним словом описать довольно сложный психологический феномен, известный каждому. Молчу уже про «дизель», «метро», «кондиционер» — с этим почему-то никто не борется. Да и смысла нет бороться, всё это — суть технологические понятия, рождённые, как правило, на западе, и поэтому попросту не имеющие соответственных русских терминов.
Единственный вариант — создавать свои, русские изобретения, феномены и смыслы, как это было с русским словом «sputnik» или чешским словом «robot». А бороться с этим явлением запретами — прямой путь к украинству в русском исполнении. В своё время это совершенно блестяще высмеял великий русский писатель Николай Лесков — вспомните «мелкоскоп», «клеветон» и «гуверняньку».
Язык — это коллективная душа народа, красноречивый срез менталитета нации, он живой, и всегда отражает общественные процессы, чаяния, суть социального устройства. Были девяностые — были «братки» и «стрелки» (сомневаюсь, что эти слова сейчас что-то скажут двадцатилетним). Будет великая Россия — неизбежно появятся и новые русизмы, в том числе в мировых языках.