В СИМФЕРОПОЛЕ ЭКСПЕРТЫ ИСКАЛИ ОТВЕТЫ НА САМЫЕ ВАЖНЫЕ ВОПРОСЫ СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ
В силу профессии автору этих строк приходится довольно часто бывать на разных собраниях политологов, экспертов, ученых — людей, которые пытаются понять, описать, а также спрогнозировать процессы, происходящие в обществе. На самом деле это сложно: тут нужно учесть и исторические события, и недавнюю подоплеку современных событий, и психологический портрет действующих лиц, а реакцию населения… Одному человеку, даже самому гениальному, со всем этим не справиться.
Поэтому время от времени они собираются и рассказывают, к чему они пришли, к каким выводам привел их экспертный анализ. Скажу я вам, это очень интересно слушать. Правда, выступления экспертов трудно разобрать на цитаты, как речь, скажем, чиновников: там министр сказал, что детсад построят через год — вот, новость готова. С экспертами сложнее — например, вот как вы думаете, можно относиться к утверждению, что «Украину нужно забыть»? Даю разъяснение: исключительно в виртуальном, не в буквальном смысле. Здесь должно прилагаться длинный текст, почему это так, а не иначе. Может, поэтому на таких конференциях мало журналистов. Хотя, может, это и к лучшему.
17 декабря 2015. Пленарное заседание в зале в Таврической академии
На международной научной конференции «От Крыма до Сирии: геополитические итоги 2015 г.», что прошла в Симферополе, в Таврической академии, выступили с докладами и москвичи, и крымчане. Подготовили ее Крымский федеральный университет им. В. И. Вернадского, Таврический информационно-аналитический центр – РИСИ, Фонд «Народная Дипломатия» и Центр политических и этно-конфессиональных исследований в Причерноморье при филиале МГУ в г. Севастополе.
Почему в Симферополе? Потому что Крым оказался в центре многих геополитических процессов. Потому что здесь активно работает Таврический информационно-аналитический центр – РИСИ. Потому что «к тому, что говорят в Крыму, очень внимательно прислушиваются за пределами полуострова», — это слова главы Представительства МИДа РФ в Крыму Вячеслава Светличного (сравните, кстати, с девизом «Крымского Эха»: «В Крыму говорят — весь мир слышит!», его актуальность, кажется, только возрастает!).
Неблагодарное это дело — пересказывать то, что говорили ученые. Мы сделаем лучше? Опубликуем самые значимые доклады, прозвучавшие за эти два дня, что длилась конференция, поверьте, они стоят того. Так что следите за нашей лентой. А пока мы предоставляем вам запись нашего разговора с Александром Бедрицким, директором ТИАЦ-РИСИ, который был главным мотором этой конференции. Этим интервью мы подвели итог работы этого интереснейшего, на мой субъективный взгляд, собрания экспертов.
Но прежде всего мы уточнили, что подобные конференции проходят уже не первый раз, они собираются фактически дважды в год: весной (чтобы наметить перспективы и сформулировать задачи) и осенью (чтобы подвести какие-то итоги).
— Александр, стояла ли на конференции в данный момент какая-то сверхзадача?
— Разумеется! Мир пришел в турбулентное состояние, сегодня происходят такие вещи, которые еще два года назад казались совершенно немыслимыми. Например, кто бы мог предположить, что на Украине произойдет настоящий государственный переворот — не опереточная «оранжевая революция», а с кровью, с настоящей «горячей» войной? Война казалась на Украине немыслимой… Немыслимым казалось и то, что Россия вот так, в открытую, ввяжется в вооруженный конфликт, как это произошло в Сирии. Сегодня Россия возвращается в большую политику, в Большую игру, и соответственно позиция всех субъектов международных отношений сильно меняется. Мир в определенной степени входит в некую стадию непредсказуемости.
Именно этим обусловлено то, что наше обсуждение в рамках конференции показало широкий разнонаправленный вектор тем, мнений, высказанных экспертами. Это говорит о том, что мы входим в некий непредсказуемый период развития международных отношений.
— Что вас больше радует: единство мнений экспертов или такой вот их разброс?
— Понимаете, любому эксперту, конечно, гораздо комфортнее работать в стационарной системе, когда все предсказуемо, когда мы можем говорить: мол, вот, например, в США есть президентский цикл, он нормально развивается, есть пул кандидатов в президенты подобран нормально, идет нормальная их сменяемость (два срока демократ, два срока — республиканец). Тогда, в спокойной обстановке мы можем рассуждать о каких-то длинных трендах, преемственности внешней политики, о том, как происходит переход от одной партии к другой, какие нюансы влияют на внешнюю политику. Но сейчас мы видим, что привычного уклада все меньше и меньше. Допустим, сейчас один из основных кандидатов США от республиканцев — Трамп, и это весьма одиозная личность…
— Который нравится Владимиру Путину… Или это очередной троллизм от нашего президента?
— В том числе, не исключено. Потому что отношения с США ухудшаются. И тут мы говорим о постоянстве. Это тенденция, она была видна в 2010 году. И даже в 2008, после Южной Осетии, после выборов президента, когда победил несистемный человек — Барак Обама, и это было сделано в интересах демократической партии. Но нужно учесть, что «несистемность» означает невозможность сформировать команду вокруг себя. И это было, кстати, тоже отмечено на нашей конференции.
Эта несистемность привела к тому, что на Обаму стали влиять самые разные силы в США. Подверженность этому влиянию привела к тому, что политика США стала более ситуативной и менее предсказуемой. Для любого аналитика это скорее минус — ему становится труднее предвидеть те или иные действия руководства США. Честно говоря, за последние два года если кто-то из таких экспертов, политологов говорит, что он знает, что будет через один-два-три года, то скорее всего это просто, скажем так, недобросовестный специалист. Потому что до конца понять происходящие процессы сейчас никто не может.
И вот в этом сейчас отличительная особенность сегодняшнего момента.
— Это очень плохо или терпимо?
— Скажем так, это интересно!
Основная цель нашей конференции состояла в том, чтобы собрать интересных людей, дать им возможность высказать, что они считают нужным, чтобы быть услышанным на публике и соответственно, чтобы эти люди познакомились друг с другом, чтобы выстроилась некая система взаимоотношений. Это сверхзадача. Ну и разумеется — обсудить проблемы, наметить перспективы на будущее… В конце концов, когда звучит какая-то идея, концепция или еще что-то , с которой кто-то не согласен, то это скорее плюс, потому что ее можно с чем-то сопоставить, найти подтверждение своей правоты или ошибки и пр. Такие встречи бывают очень полезны.
— Прозвучали ли на конференции некие «новеллы» — было ли нечто такое, о чем вы еще не слышали?
— Я услышал целый ряд интересных оценок, не знаю, звучали ли они раньше, но, по крайней мере…
— Например?
— Скажем, мне было интересно слышать выступление Дмитрия Евстафьева по поводу Карибского кризиса — хотя там есть, с чем поспорить, но это нормально. Его мысль заключается в том, что перед тем, как между странами появляются какие-то договоренности, обязательно должен случиться какой-то кризис. Для того, чтобы стороны поняли необходимость сесть за стол переговоров, нужно, чтобы в мозгах прочистилось. Вот кризис как раз и служит таким инструментом. Кризис, это контролируемый процесс, за эскалацией обязательно следует его деэскалация.
— На конференции говорилось, что Карибский кризис был создан искусственно…
— Отчасти искусственно. Почему именно Карибский, а не Берлинский, скажем — помимо того, что «жалко Берлин»? Тут надо помнить, что вся военная инфраструктура США, а конфликт развивался нештатно, был вынесен к границам СССР. Чтобы показать такую же уязвимость США, Советскому Союзу потребовалось вынести его непосредственно к их границам, чтобы угроза была столь же явственной для них, чтобы продемонстрировать свои возможности, чтобы показать, что игра не в одни ворота. Поэтому Куба, а не Германия. Не потому, что «жалко», а потому, что Германия слишком близка к границам СССР, а не США.
Суэцкий канал — да, там тоже была возможна подобная ситуация, но канал действительно жалко, и это бы означало войну, поскольку была бы серьезно задета трансокеанская торговля.
Сейчас, если проводить такую параллель, то, конечно, Карибского кризиса 2.0 еще не произошло.
18 декабря. Разговор продолжили в зале ТИАЦ-РИСИ
— А сбитый СУ-24 — это не его начало?
— Смотрите, любой кризис требует немедленного вмешательства, немедленной реакции. Реакция на сбитый самолет уже последовала, но она не привела к большому конфликту, потому что стороны сели за стол переговоров. Карибский кризис 2.0 как некий катализатор, который способствует тому, чтобы стороны начали учитывать мнение друг друга, еще не произошел.
— А может произойти?
— Может! Но здесь существует опасность, о которой вчера говорилось: у современных политиков, прежде всего по ту сторону океана, утрачена культура эскалации конфликтов и последующая его деэскалация. Здесь самое опасное — удержаться на той грани, переступить которую невозможно. А опыт показывает, что мир в последние годы стал гораздо более конфликтен, и очень сложно предвидеть, удастся ли удержаться сторонам от того, чтобы такая провокация, которую готовят и которую не перешагнуть, не преобразовалась в свое новое качество, не переросла в войну. Из-за этого конечная концепция получается такая, спорная.
— Что еще было такого, из-за чего можно сказать, что не зря собирались?
— Прозвучал, например, очень интересный тезис о том, что «Украину лучше не знать». Понятно, что это вопрос о терминах, но в той расшифровке, которую дал Андрей Сидоров, выдвинувший эту идею, думаю, что она правильная и здравая. Смотрите: мы говорим о необходимости защиты своих соотечественников на Украине, о том, что нам так или иначе необходимо вмешиваться в эти процессы — но получается, что мы подменяем действительное желаемым. Мы хотим помочь этим людям — а в результате помогаем враждебному государству.
А если начать воспринимать Украину не как добрососедское государство, а как то, которое вышло из СНГ и с которым разорвано соглашение о свободной торговли — с 1 января перевести их на мировые цены на газ, по предоплате, поскольку это государство-банкрот и не может гарантировать последующую оплату… ну и так далее? Ведь тогда на самом деле это послужит интересам того самого Русского мира, который становится объектом критики даже в самой России.
Давайте вспомним период распада СССР, 1990 год: первыми тогда о выходе заявили Прибалтийские республики. Многие русские, живущие там, говорили: нужно срочно прекратить транзит грузов через ту же Латвию, Клайпедский порт, приостановить поставки газа и электроэнергии, поставить на прикол паромы — мол, пострадаем полгода, зато потом окажемся в своем государстве. В результате — «ну как же мы своих людей бросим»? Хотя тогда были и другие приоритеты. В результате русский город Рига, в котором проживало 90 процентов русских, превратился в совершенно не русский город, в котором русских практически не осталось, а те, кто остался, имеют очень серьезные поражения в правах. То есть казалось бы, благие намерения, но ими мы знаем, куда выстлана дорога.
— Точно так же и Киев потеряли.
— И всю Украину. Если вспомним середину 90-х, граница восприятия — русские-не русские — проходила даже не по Днепру, а гораздо западнее. Кировоград…
— Тогда и Житомирская область не воспринималась бандеровской…
— Черниговская, Сумская… В середине 2000-х граница восприятия сдвинулась на Восток и к 2013 году «русскими» остались только Крым, Донецкая и Луганская области, что последующие события и подтвердили. А ведь в ноябре 2013 года я как раз об этом говорил на нашей конференции.
— Эх, если бы политики повнимательнее к экспертам прислушивались, многое было бы иначе… Будут ли самые умные мысли с конференции оформлены в какие-то рекомендации, куда они потом могут попасть?
— Прежде всего, мы планируем это оформить в сборник материалов конференции. Это будет печатное издание, с которым могут ознакомиться все желающие, все эксперты, которые не смогли попасть на живое обсуждение. К тому же были розданы опросные листы, которые мы обработаем и которые послужат тоже неким материалом для анализа. А рекомендации с учетом замечаний, которые были сделаны в ходе конференции, будут представлены руководству и республики, и страны.