Кровавый апрель

Давно уже было сказано, что гибель многих людей — это статистика, а смерть одного человека — это трагедия. Однако любое множество стоит из единиц, и если погибает каждая отдельно взятая «единица», то статистика во взаимном порядке также отражает масштаб и продолжительность трагедии.

Об отдельных трагедиях, случается, говорят — но их череда не всегда от того прекращается.

Постоянный представитель Российской Федерации при Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) Александр Лукашевич выступил на онлайн-заседании Постоянного совета ОБСЕ. Мероприятие стоялось 23 апреля в Вене. И в ответ на отчеты специального представителя действующего главы ОБСЕ по Украине и в Контактной группе Х. Грау и главы Совместной Мониторинговой Миссии (СММ) ОБСЕ на Украине Я. Чедвика представитель России вновь вынужден был напомнить, что кровь льется и приводит к смертям:

— В отчете за 20 апреля Совместная Мониторинговая миссия подтвердила гибель от обстрела 25-летней девушки, что произошла 9 апреля в населенном пункте Широкая Балка. Этой трагедии не случилось бы, если бы Киев внял мартовскому призыву генерального секретаря ООН Антониу Гуттереша о прекращении огня во всех конфликтах на фоне пандемии коронарвируса. Примечательно, что Донецк и Луганск сразу же заявили о готовности последовать призыву генерального секретаря ООН — в то время как Киев его просто проигнорировал, продолжив обстрелы.

Девушку, о чьей трагической гибели зашла речь на международном уровне, звали Мирослава Воронцова. Собиралась выходить замуж.

Но на погибшей невесте апрельский список безвозвратных потерь на Донбассе не закончился.

Уже не мирная жительница, а ополченка Ольга Ливинец, родившаяся в 1976 году, погибла 20 апреля. Еще 15 апреля погиб ополченец 1989 года рождения.

Потери принесла и последняя декада месяца. Два ополченца были убиты на Донецком фронте 24 апреля. На следующий день погиб еще один ополченец — ему было 39 лет.

***

Кровопролитие, выливающееся в одну большую трагедию, не останавливается потому, что на киевскую власть по-прежнему пробуют воздействовать переговорами, уговорами и увещеваниями — само собой, с привлечением к этому, западных «партнеров».

То, что от этого толку нет, хоть и в дипломатическом стиле, признал министр иностранных дел России Сергей Лавров, когда отвечал 25 апреля на вопросы программы «Большая игра», выходящей на Первом канале российского телевидения. В том числе и на тот, как обстоят сейчас дела с отношениями с бывшей Украиной — изменилась ли в чем-нибудь политика и дипломатия киевской власти и чего можно ожидать от назначенной на 30 апреля конференции по средствам видеосвязи министров иностранных дел стран-участников «Нормандского формата»:

— Я предвижу, наверное, достаточно важный разговор на уровне министров, потому что обо все этом мы говорили многократно Германии и Франции. Просили их взять на себя обязанность все-таки побуждать украинские власти к честной и конструктивной работе. Но какого-то результата, откровенно говоря, не ожидаю от этой видеоконференции, кроме того, что украинские коллеги наверняка опять будут говорить: «Давайте скорее собираться в Берлине».

Им важно продемонстрировать то, что они встречаются в «Нормандском формате», и одновременно как можно меньше уделять внимания Контактной группе, где у них есть возможность решать вопросы с Донецком и Луганском. Они хотят всячески от этого уходить. И сделать так, чтобы «Нормандский формат» стал единственным каналом разговора по Минским договоренностям. Они считают, что в рамках этого «нормандского формата» есть Россия в качестве «страны-агрессора», а Франция и Германия помогают Украине заставить Россию выполнить все то, что должна выполнять сама украинская сторона — подчеркну, в прямом диалоге с Донецком и Луганском. Тяжелая ситуация.

Завершу одной фразой. Мы никогда не будем договариваться о новом саммите, пока не будут честно, полноценно и добросовестно выполнены все те решения, которые принимались в Париже. А для их выполнения нет другого пути, кроме как вести себя правильно в Контактной группе и достигать договоренностей с Донецком и Луганском. Мы вместе с ОБСЕ будем помогать.

(Конец цитаты Сергея Лаврова).

Проблема в том, что современной политике неизвестно, в какой же перспективе будет исполнено это «пока», обозначенное министром иностранных дел России, и возможен ли выход из затянувшегося тупика через такие «двери» вообще. Может, «двери» нет и не будет в принципе?

А пока, как оно есть — путь без просматривающейся перспективы измеряется человеческой кровью и жизнями.

***

Если не прямым, то косвенным признанием бесперспективности переговоров с киевской властью стало и подписание президентом Российской Федерации 24 апреля закона, принятого Федеральным Собранием, об отмене уплаты пошлин в размере 3,5 тысячи рублей жителями Донецкой и Луганской Народных Республик за получение российских паспортов.

Не политический режим, существующий с февраля 2014 года, а все государство, возникшее еще в августе 1991 года, смыслом и целью своего нахождения на свете ставят противодействие России и противостояние с ней. Это для Украины под желто-голубым флагом — непреложная и незаменимая национальная идея.

С весны 2014 года положение изменилось только в том, что эту идею дополнила цель возвращения «оккупированных территорий» — Крыма и Донбасса. А всю ситуацию, которую Сергей Лавров обозначил как тяжелую, Киев менять не собирается, потому что она для него и есть уже не просто политический и дипломатический конфликт, а та самая война с Россией, чья неизбежность и необходимость обоснована всей теорией и идеологией украинского национализма.

В силу этого «Нормандский формат» киевской власти нужен только для того, чтобы было, где мутить воду дипломатическим путем. И по этой же причине в это же самое время с Донбассом Киев разговаривает исключительно на огнестрельном языке.

От такого «общения» в городке Докучаевске только за один день — 26 апреля — огнем из минометов и крупнокалиберных пулеметов были повреждены три жилых дома на улице Полевой. А уже утром 27 апреля снаряд, выпущенный украинскими вояками из орудия боевой машины пехоты, угодил в крышу частного домостроения, находящегося на западе Донецка, в поселке Трудовские, на улице Мамина-Сибиряка. Пострадала и стоящая рядом с домом летняя кухня.

И так повторяется изо дня в день. Из суточных сводок, рассказывающих об убитых, раненых, о разрушениях, складываются недели, за ними следуют месяцы, дальше — проходят годы.

***

Сложность существующего положения Сергей Лавров отметил и, коснувшись отношения с другой страной, как и полагается, проявил профессиональный оптимизм. Это произошло уже 27 апреля, когда министр иностранных дел России прочел лекцию в Московском Государственном институте международных отношений (МГИМО), а потом стал отвечать на вопросы студентов и преподавателей. Министра спросили и о том, как сейчас обстоят дела в отношениях с Черногорией. Глава российской дипломатии сначала напомнил строки Владимира Высоцкого об этой стране:

Мне одного рожденья мало,
Расти бы мне из двух корней…
Жаль, Черногория не стала
Второю родиной моей!

А вслед за стихами перешел к прозе:

— Конечно, когда наступает предательство, причем предательство не кого-то конкретно, а народа, который всегда был рядом с тобой, это печально. Но я убежден, что чувства, воплощенные в стихотворении Высоцкого, которые разделяет огромное, подавляющее число черногорцев, в конечном счете возобладают, а временщики уйдут.

Под временщиками Сергей Лавров, как видно, подразумевал теперешнего президента Черногории Мило Джукановича, проводящего откровенно прозападную и антироссийскую политику, и остальных таких, как он. Осталось только дождаться, когда же оно так будет.

Так ведь и Украине поэты, думавшие и писавшие по-русски, посвятили немало очень проникновенных строк. Например, Александр Твардовский, стихотворение «Украина», написанное грозовым летом 1941 года:

Как будто я сам в Украине родился,
И белую пыль эту с детства топтал,
И речи родимой, и песням учился,
И ласку любимой впервые узнал.

Как известно, власть уже самостийной Украины в 1992 году постановила, что во всех официальных документах, издаваемых любыми уровнями государственного управления, с верха до низа, следует писать не «на Украине», а «в Украине». Следом за государством так стали писать и говорить средства массовой информации, литература, наука, образование и все остальные публичные сферы.

Сочетание предлога «в» с названием «Украина» встречалось и до 1992 года. Но так было редко, большей частью в художественных произведениях. Но это воспринималось совершенно спокойно, поскольку не означало никакой разделительной черты в идеологии, в понимании прошлого и настоящего, в видении будущего, и не выступало четким маркером диаметрального политического расхождения. Россия и Украина были тогда не разлей вода.

Или еще:

Ты с детства мне в сердце вошла, Украина,
Пленительной ночью под Рождество,
Душевною думой певца Катерины
Певучестью говора своего.

А это уже Ольга Берггольц, из ее послевоенных стихотворений.

Список признаний Украине в любви и в дружбе, хоть в русских стихах, хоть в русской прозе можно продолжать долго.

Казалось, что по одной лишь причине существования такой литературы установление в Киеве власти, которая своей задачей и опорой считает войну против России, могло представиться только в бреде сумасшедшего.

Так оно и было, но до поры, до времени. А время как историческую категорию надо уметь слушать и понимать.

Убежденность дипломатов в своей правоте и оптимистичный взгляд в будущее сами по себе, наверное, хороши. Но они также сами собой не отменяют той сути времени и исторической динамки, заключающихся в том, что внешнюю политику и дипломатию современной России нагоняют и перехлестывают мутные волны процессов 1990-1991 годов, которые взбаламучивали и направляли в заданном направлении в первую очередь как раз демократы московского типа.

Сказали бы они тогда своим киевским «одноклубникам»: бюрократы и замшелые идеологи Москвы и Киева — братья-близнецы. Что вы, что мы одинаково хотим убрать их власть и установить демократию. А если так, зачем же нам городить границы между Москвой и Киевом, разделять Россию и Украину? — Авось, история на одной части земной суши пошла бы совсем по-другому. Но получилось то, что и должно было получиться. И почему так, теперь понятно каждому, кто умеет мыслить и видит вещи прямо, а не в кривом зеркале.

Россия еще летом 2017 года предприняла, было, дипломатический демарш против присоединения Черногории к НАТО, но он закончился ничем. Точно так же ситуация с киевской властью в самом деле тяжела и легче не становится.

Также не со вчерашнего дня известно, что внешняя политика любого государства — производная от внутренней, а если шире, то от сути всего, что происходит в той или иной стране, как та или другая страна обосновывает свои место и роль на этом свете.

***

Сейчас также считается общим местом, что Владимир Путин с приходом к власти спас Российскую Федерацию от развала, хотя власть-то ему предал Ельцин, который, как получается, и подвел страну вплотную к грани, за которой ей грозила самоликвидация.

Но если так, то чем тогда в истории было предшествующее возникновению этой катастрофической угрозы десятилетие, приснопамятные 90-е годы прошлого века? Необходимой и неизбежной и единственно возможной альтернативой прежнему порядку? Или это — тот случай, когда примененное лекарство оказалось хуже болезни?

Это тем более надо понимать, потому что пресловутые «девяностые» не закончилось механически с приходом нового столетия и со сменой власти. Они нашли и находят свое продолжение и сегодня, пусть и в различных видоизменениях, и в невстречавшихся прежде преломлениях. Или развязанная игра, несмотря даже на то, что по ходу и в результате ее Россия как объединенная территория, государство со своим устройством и в определенных границах, как субъект мировой политики могла исчезнуть, стоила все же свеч? За свечи, принесшие «свет свободы и демократии», политическое и интеллектуальное свободомыслие, действительно стоило отдавать все, в том числе и страну?

Так до сих пор считают, по крайней мере, в известных кругах. А если это так, то что из него следует? Существует ли в этом опасность, и если да, то насколько она велика?

На все эти вопросы российская, как внутренняя, так и внешняя политика, вразумительных ответов пока не дает. Литературные образы, поэтические обороты или взятые из жанра прозы тут, если и годятся, то не более, чем в качестве подспорья, иллюстраций к явлениям политики и историческому процессу в целом.

Пользуясь, кроме всего прочего, и таким пробелом, украинские военные утром последних суток апреля, в 7 часов 40 минут, выпустили пять снарядов калибром 120 миллиметров по селу Васильевка, находящемуся в Ясиноватском районе, недалеко от северных окраин Донецка.

 А еще через 20 минут, около 08.00 утра, под очередной обстрел попал и сам Донецк. С позиций украинской армии, расположенных у поселка Пески, было выпущено два десятка 82-миллиметровых мин. Все боеприпасы «легли» также на севере города, неподалеку от разбитого аэропорта.

Немногим позже выяснилось, что в селе Васильевка, которое можно отыскать, только на самой подробной карте, мина крупного калибра угодила в частный дом по адресу улица Красная, №86. К счастью, людей на месте «приземления» 120-миллиметровой мины, приравненной к тяжелым артиллерийским боеприпасам, не было.

И так продолжается еще и потому, что в Черногории, на бывшей Украине, в Германии, во Франции, некоторых других интересных местах есть и остается то, что и раньше было.

По этим же причинам, уходящий военный апрель 2020 года, по счету уже седьмой, снова пролил землю Донбасса кровь его защитников и гражданских людей, а значит, принес с собой и очередные трагедии, конца которым не видно.

Фото с сайта Буквы