Андрей КОНОВАЛОВ
Ялтинские строители и приводили в порядок места отдыха первых лиц СССР, и создавали для них уникальные произведения искусства. Мы продолжаем цикл интервью с ялтинцами о Ялте и ее жителях в рамках подготовки проекта Устава территориальной громады.
Инженер-строитель Владимир Каренгин, как и тысячи других ялтинцев, каждый год участвовал в подготовке к курортному сезону. Только готовился он не к встрече миллионной армии советских отдыхающих. Оценить работу начальника и всего первого участка СУ-31 треста «Ялтакурорстрой» могли единицы – генеральные секретари ЦК КПСС, члены Политбюро, их семьи и сотрудники 9-го отдела 9-го управления КГБ СССР. Владимир Каренгин наводил марафет на государственных дачах. Специализация – отделка. В его случае она становилась не менее тонким делом, чем Восток.
В числе тех, кто обслуживает госдачи, Владимир Каренгин оказался совершенно случайно. «В 1986 году я закончил Полтавский инженерный институт по специальности инженер-строитель, должен был работать по направлению, — рассказывает он. — Но в стране прошла реорганизация министерств, начались сокращения, и я получил отказ в связи с отсутствием свободным мест. Вернулся домой, в Ялту. Хотел строить что-то большое. Но в СУ-31 треста «Ялтакурортстрой» комбината «Крымспецстрой» меня взяли мастером по отделке. В то время в Ялте и выбирать было не из чего. А СУ-31 как раз и специализировалось на здравницах и госдачах. Через год меня назначили начальником первого участка».
Пушкинского бульвара (из личного архива)
— Критерии отбора для работы на спецобъектах были?
— Отдел кадров подавал списки в 9-й отдел КГБ, и они уже решали, кому дать допуск, а кому нет. Даже репрессированные родители могли стать поводом для отказа. У нас, к примеру, были девчонки-маляры. Так их не пускали дальше забора по причине того, что у них нехорошие друзья. Проверки проводились тщательные, а сам допуск обновлялся ежегодно. В СУ-31 работало около 200 человек, а разрешение для работы на спецобъектах имели не более ста.
— Была ли для строителей разница: работать в санатории или на госдаче?
— Хотя были повышенные требования к качеству, люди стремились попасть к нам. Потому что работа оценивалась по коэффициенту 1,25. Если на обычном объекте за метр штукатурки платили рубль, то на госдачах — 1 рубль 25 копеек.
— Что имеется в виду под словосочетанием «повышенные требования»?
— Обычно облицовщик выложит плитку и уйдет. Ему все равно, что плитка одного цвета может иметь разные оттенки. У нас же плитка проходила предварительный осмотр. Потом ее отсортировывали, калибровали и лишь после этого начинали облицовку.
— Работа шла как по нотам?
— Не всегда. Объекты находятся достаточно далеко от Ялты и, к примеру, автобазе, которая обслуживала наш трест, не всегда хотелось тратить время на один объект, когда за это время можно было обслужить пять и заработать больше. Тогда мы обращались в 9-й отдел и доставка ускорялась.
— Чем вы непосредственно занимались на госдачах?
— Чтобы была понятна структура, скажу, что в 9-м отделе КГБ была своя группа маляров, столяров. Они выполняли самые сложные работы. Столяры-краснодеревщики, например, занимались заменой лакового покрытия на антикварной мебели, что, кстати, и мы могли делать. Но нам поручали большие по объему работы. На сталинской госдаче в Массандре меняли облицовку санузла. На первой и второй госдачах в Нижней Ореанде (хрущевской – прим. авт.) раз в два-три года обновляли мраморное покрытие бассейна. Зачем? Со временем в бассейне по линии уровня воды оставался след в виде черной линии, и охраняемым лицам казалось, что до них здесь кто-то не чистый мылся. Тогда нас и вызывали. Мы чистили или меняли облицовку. Покрывали ее специальным гидросоставом.
— И часто похожие ситуации происходили? Объектов же много было.
— В основном такие ситуации предвосхищали. К курортному сезону, а на госдачах он начинался с 1 июля, обновляли фасады, меняли декоративные украшения, баллюстрады, благоустраивали пешеходные дорожки. В общем, шла такая же подготовка к приезду отдыхающих, как и в обычных санаториях, пансионатах.
[B] — Судя по всему, дефицита в стройматериалах вы не испытывали?
— Снабжал 9-й отдел. Он выдавал нам и редкие по тем временам краски, лаки, страшно дефицитный клей ПВА.
[B] — Только отечественные материалы?
— Почему, с 1990 года у меня сохранились образцы перуанской плитки, которую использовали при ремонтах госдач. По тем временам иметь чешскую считалось за счастье.
— Новые объекты не строили? К примеру, печально известную дачу «Заря» в Форосе?
— Ее возводили военные строители. Нашим каменотесам поручили собрать панно на стену бассейна. Художник Степан Джус написал картину морского дна размером в 70 квадратных метров, а наши облицовщики один в один делали ее из камня в стиле флорентийской мозаики. Ее художественный эффект основан на тщательном подборе оттенков камней с использованием их естественного рисунка. При этом отшлифованным каменным пластинам придают контуры изображаемого предмета или соответствующей детали. Сами пластины идеально подгоняют друг к другу. Так, стена бассейна по окончанию работ действительно была похожа на написанную художником картину. Причем впервые поделочные камни, самоцветы из Сибири и Урала, из которых вырезали пластины для панно, мы получали не в квадратных метрах, как обычно, а в ящиках на килограммы.
— О форосской даче говорят, что там не все хорошо не только с политическими событиями, которые с ней связаны, но и в строительном плане…
— На месте «Зари» находится активный оползень. Само здание дачи закрепили надежно сваями. А на остальной территории так не сделаешь. Поэтому дорожки, опорные стены, крыльцо главного здания каждый год ползли до 10 миллиметров в год.
— Когда работали на самих госдачах, контролеры над душой не стояли?
— На спецобъекте работало всего несколько человек, они всегда находились в поле зрения охранника. Была строго определенная зона передвижения. На территории стояли отражатели, которые при пересечении передавали сигнал, и охрана моментально начинала искать нарушителя.
— ЧП не было?
— Не было. Но я побывал на всех дачах и везде купался. Такой чистой морской воды я еще не видел. Но это уже из области взаимоотношений с охраной.
— С самими высокими гостями не приходилось сталкиваться?
— Это было исключено. За несколько дней до заезда работы прекращались. Если могли не успеть, то задействовали большее количество специалистов, и они работали сутками. Единственный раз я разошелся с высокопоставленными лицами всего за несколько часов до их прибытия в 1990 году. На третьей сталинской госдаче в Массандре есть конференц-зал, где должна была состояться встреча с министром обороны США Фрэнком Карлуччи. Точно я не помню, но там были какие-то неполадки с алюминиевым потолком, которые в срочном порядке пришлось устранять.
— С нынешними особняками здания госдач можно сравнить?
— Мне нравятся госдачи. Кроме форосской, все они построены в сталинском стиле еще при Хрущеве. Это большие просторные здания с высокими потолками и очень простой отделкой. Построены они из диорита, снаружи отделаны инкерманским камнем, в столярке использован дуб. По тем временам это было роскошью, а сейчас, при нынешнем выборе стройматериалов, госдачи выглядят куда как скромно. Но по-прежнему стильно. Из чего-то необычного можно выделить разве что эскалатор к пляжу на форосской госдаче, который строился в 90-х. 19 лет назад это было в новинку.
— А какой из спецобъектов оставил у вас самое сильное впечатление?
— Актовый зал 9-го отдела КГБ. По тем временам стоимость отделки была эквивалентна строительству трех девятиэтажек. Стены облицевали мрамором, потолок – алюминием, установили дубовые двери…
— В Советском Союзе было немало богатых ведомств. Они строили в Большой Ялте санатории. Не было таких, которые могли перещеголять госдачи?
— Их нельзя сравнивать. Просторные здания для единиц и клетушки для массовых отдыхающих. Тем более что на госдачах уникальной была только начинка: мебель, внутренне убранство, такие сервисные здания, как совмещенный открытый и закрытый бассейн с раздвигающимися стенками на первой и второй госдачах в Нижней Ореанде. И большие парки. По дизайну современной можно было назвать только форосскую госдачу. Кстати, меня поразила дача в Массандре. Говорят, когда Сталин посетил Массандровский дворец, он ему в качестве дачи не понравился, попросил построить что-то более простое. И там собрали настоящий одноэтажный деревянный сруб. На фоне сосен и зеленого газона, а территорию вокруг здания расчистили и засеяли травой, он смотрится замечательно. Дача была настолько спокойным местом, что каждый раз по приезду я видел гуляющих по территории косуль.
— На госдачи сегодня зовут?
— После 1992 года не приглашали. Но у нас были не менее интересные объекты. Воронцовский дворец в Алупке, например — там мы благоустраиваем парковую зону. Участвовали в реконструкции Ливадийского дворца в канун саммитов. Чистили фасад здания, отделывали некоторые комнаты, меняли плитку в итальянском дворике, реставрировали паркет в кабинете Рузвельта…
(Каренгин первый справа, его личное фото)
— До последнего времени в Ялте активно шла реконструкция центра города…
— А еще работали на Пушкинском бульваре. Я выступал ответственным прорабом и делал вертикальную планировку, моя бригада реставрировала Пушкинскую беседку.
— Качество бульвара гарантируете?
— Скажу так: если полить водой, то она потечет туда, куда нужно. Луж не будет.
— А как гранитная плитка? На набережной она местами крошится.
— Пушкинский бульвар выложен из отечественной плитки с хорошим водостоком. Что касается набережной, то, насколько я знаю, тендер на его реконструкцию выиграла фирма, которая взяла тем, что у них есть собственные карьеры в стране. Однако в некоторых местах набережной облицовка сделана из дешевого китайского гранита. Он-то и крошится. Потому что молодой по возрасту, порода еще хрупкая, и он не приспособлен даже для наших морозов. После них он и начал крошиться. Украинский гранит отличается возрастом, он намного плотнее и поэтому надежнее. Но отличить на вид один гранит от другого можно только в лабораторных условиях. Все показывает время. Теперь видно, что поставщик сэкономил на материалах.
— Как профессиональный строитель, что бы вы изменили в архитектуре города?
— Меня смущают высотные дома, но, прежде всего, наш жилфонд, который в большинстве своем состоит из хрущевок. Есть такое понятие, как степень капитальности жилых домов. У хрущевок – это 50-60 лет. Сроки на подходе, вид городу они делают.
— И что вы предлагаете делать в Ялте, где свободной земли немного?
— А нужны ли хрущевки? Может, их надо снести, а на их месте построить, к примеру, двенадцатиэтажные дома с новым дизайном? Квартир хватит и для нынешних жильцов дома и для того, чтобы, продав оставшуюся жилплощадь, покрыть расходы на строительство.
— И это могли бы делать и местные строители?
— Могли. Я не против приезжих, но они, строя дом, делая ремонты, больше ничего не оставляют в Ялте. А мне кажется, что они должны платить какие-то налоги. Иначе получается, что они просто вывозят деньги из города.
Кстати
Много шума наделала история с падением навесного устройства на голову дочери первого и последнего Президента СССР Ирины Горбачевой на только что сданной государственной даче «Заря» в Форосе в 1988 году. Причина – наш родной русский аврал.
Во время строительства спецобъектов создавали эталонную комнату. В ней – будущую обстановку помещений, после чего вносили последние изменения. Понятно, что ничего накрепко не закрепляли. А так как госдачу «Заря» строили в спешке, то о комнате после сдачи объекта забыли, так все и оставив. Как говорят, когда дочь Горбачева дернула за штору, упал не закрепленный дубовый резной ламбрекен. К счастью, для Ирины все обошлось – она отделалась ссадиной. Но не для ответственных работников КГБ. За это ЧП со своих должностей слетело более 10 человек.
Когда в 1977 году 25-летний каменотес-гранитчик СУ-31 треста «Ялтакурортстрой» Владимир Жолкиевский создал из камня портрет Ленина на доску почета, он не знал, что увлечение флорентийской мозаикой аукнется ему на самом высшем уровне. В СССР такие работы делали только в одной мастерской профессора Замкова в Москве, а первым лицам страны они нравились. А как не на госдачах во время отдыха любоваться каменными творениями. Поэтому с легкой руки молодого каменотеса-гранитчика наравне с отделочными работами на спецобъектах СУ-31 пришлось осваивать и новое для него дело – изготовлением флорентийской мозаики. Родина труды Владимира Жолкиевского оценила. Он стал лауреатом премии Совета Министров СССР за работы по камню. Сегодня за его плечами – 25 лет работы каменотесом и 10 лет директором СУ-31, куда в 70-х он пришел учеником.
из каких камней сделал пиджак Леониду Даниловичу
(фото Сергея Титова)
— Флорентийскую мозаику мы делали по эскизам художника Степана Джуса. Первое объемное панно я создал в 1986 году для бассейна пятой госдачи, — вспоминает Владимир Васильевич. — Ко мне приехал начальник 9-го отдела 9-го управления КГБ Александр Орлов, показал эскиз водопада и спросил, возьмусь ли. Ответил, вполне. До этого уже были санатории 4-го управления Минздрава (для партийной номенклатуры – прим. Авт.). Позже — другие госдачи. В Украине таких работ тогда никто не делал. К сожалению, нет мастеров и сейчас.
— Вас учили местные старожилы?
— Ялтинские мастера могли сделать из камня иголочку и просверлить в ней дырочку. Но творчества не было. Пришлось до всего доходить самому.
— И какая работа была самой объемной и сложной?
— Самое крупное панно делали для здравницы МГГА на 110 квадратных метров. А самое сложное — на стену бассейна госдачи Горбачева в Форосе. Там впервые сделали криволинейную картину размером 70 квадратных метров. Для того, чтобы получить изображение морского дна с рыбами, медузами, дельфинами, крабами, водорослями, вырезали из поделочных камней плитки с углами, изгибами, в точности повторяя рисунок.
— И много времени ушло на заказ?
— Нас было семь человек, работали полтора месяца. Это был жесткий график, нарушить который было невозможно. Поэтому работали по 18 часов в сутки, ночевали на картинах в мастерской художника. Еще неделю монтировали части панно на госдаче, ночуя на территории погранотряда на мысе Сарыч.
— Такая работа вам нравилась?
— В отличие от обычных строек там было творчество. На госдачах не экономили. Это же было не только место отдыха. Здесь принимали иностранных гостей, и оформление было частью имиджа страны.
— Наверняка тогда все делали вручную.
— И сейчас делают. Флорентийская мозаика требует филигранной точности вырезки и подгонки каменных плиток. Такие работы стоят очень дорого. С 1992 года делали флорентийскую мозаику для Италии. Но не потому, что мы – самые лучшие. Мы брали 30 процентов от мировой цены.
— И сколько стоят такие работы?
— От 20 до 100 долларов за квадратный дециметр.
— Сколько же вам заплатили за форосскую госдачу?
— По тем временам хорошие деньги — 500-700 рублей каждому, а сейчас эта работа стоила бы более двухсот тысяч долларов.
— А материалы?
— Тогда проблем с поделочными камнями не было. Для «Зари» использовали 40-50 разновидностей. Это и сальети из Грузии, негро-кабани, роза-аврора с Кубы. Были армянские, сибирские камни.
— Достаточно редкие…
— Они были дорогими, но только такие камни могли дать нужные цвета. Ведь от палитры цветов картины зависело, какие и какое количество камней необходимо. К примеру, если нужен был насыщенный красный цвет, использовали яшму. Если зеленый – то змеевик, нефрит, вердо-гватемалу…
— Что сложнее всего делать?
— Лицо человека. Здесь важен не только цвет камня, его оттенок, но и угол размещения по структуре. С изображениями людей я делал картину «Праздник бога Бахуса» для Италии. Кстати, у меня сохранился портрет Леонида Кучмы в камне.
— ???
— Решил делать для себя портреты всех президентов. А когда пришел следующий, то перехотел.
— Сейчас немало людей, которые могут позволить себе такую красоту.
— Большинство из них купит картину известного художника, чтобы потом показывать ее гостям. А я не известен, но работа дорогая. За сутки можно сделать один глаз размером в два квадратных сантиметра, потому что приходится использовать 30-40 составных частей. Это та же самая картина, только подделать ее невозможно. Как отпечатков пальцев, так и камней одинаковых не существует.
— То есть спроса нет?
— Есть, но не всегда хочется делать – единицы понимают в искусстве. Как-то в Севастополе у меня заказали картину, а после попросили написать количество кусочков и разновидностей использованных камней. Понятно, для хвастовства. Культурная ценность заказчика не интересовала.
— Ялту интересует.
— У местных властей не так уж много денег. Хотя я считаю, что город и так преображается. Знаете, в 2002 году на выборах я голосовал за Марченко, а не Брайко. Но если Владимир Иванович посылал меня только измерять набережную, то второй оказался настоящим организатором и провел таки реконструкцию. Поэтому второй раз я голосовал уже за нынешнего мэра.
— Вы довольны современной архитектурой города?
— Если вы о новых высотках, то это возмущает. Но строить их или нет, решают в Киеве, а не в Ялте. Поэтому городу нужен какой-то документ, который бы защищал его от внешнего влияния.
— Приезд богатых людей в Ялту – это хорошо или плохо?
— Благодаря им строители имеют работу. В Ай-Даниле уже лет восемь работаем на объекте «Тенистое» Вагита Алекперова (президент российской нефтяной компании «Лукойл» — прим. авт.). Спасибо ему! Он восстановил винзавод, построил дачный комплекс. И у нас есть возможность для творчества. Потому что большинство новых зданий в Большой Ялте одинаковые…
— Есть то, что сделано вами уже в постсоветское время и чем можно гордиться?
— Храмы! Во Владимирском соборе в Севастополе, где похоронены знаменитые русские адмиралы, мы восстановили один к одному стены, колонны, полы, которые создали еще в середине XIX века. В Храме Иоанна Златоуста в Ялте – иконостас, киоты. Работали в Свято-Успенском монастыре в Бахчисарае.
— За границу не приглашали?
— В 1997 году приглашали в Венецию, в Верону восстанавливать исторические и архитектурные памятники. Но зарплаты… Такие деньги в Ялте я на облицовке зарабатывал.
— В Ялте много было хороших каменотесов?
— Немного, но были. Виктор Котиков, Николай Шестерин, Николай Кондратьев… Это каменотесы от бога. В Ялте таких уже нет. Есть плиточники.
— А вы?
— Я пенсионер…
— Молодежь не интересуется?
— Приезжали иногородние, но им передавать мастерство не хочется. Местным же это не нужно.
Кстати
Наружная поверхность стен Ливадийского дворца после окончания строительства была покрыта специальным химическим составом «Кеслерский флюат», предохранявшим камень от выветривания и загрязнения. Поэтому мы до сих пор наслаждаемся удивительной белизной бывшей резиденции последней императорской семьи. Рассказывает Владимир Каренгин: «Не знаю, каким состав был, когда дворец только построили. Во время реконструкции мы зачистили всю поверхность фасада, которая облицована инкерманским камнем. После чего чистую поверхность покрыли специальной гидроизоляцией. Ее передали нам из одного из киевских научных институтов. Действительно, поверхность получилась не смачиваемая. Вода сворачивалась в шарики, а плитка оставалась сухой, как перо птицы». Как иногда пишут, этот уникальный рецепт исчез. Ничего подобного! Он сохранился! Только вот восстановить его вряд ли получится. Слишком хлопотное дело.
— Большинство старинных рецептов просты, — говорит Владимир Жолкиевский. – Это воск, парафин, олифа, канифоль, скипидар, которые растворяются в определенных пропорциях. Но… К примеру, настоящую олифу, сделанную из натуральных материалов, вы не найдете. Сейчас изготовляют синтетическую. Отсюда и эффект. Хотя уникальные рецепты действительно есть.
Он вспомнил, что на реконструкции Владимирского собора работала одна 80-летняя москвичка. Делала мастику, ганойс, которой покрывали столярку. Так после этого она выглядела как новая, а строители умоляли женщину поделиться рецептом. Ее мастика была в десять раз лучше той, которой сейчас пользуются реставраторы! Женщина наотрез отказалась. Мастику, рецепт которой ей перешел по наследству от отца, она варила сама, никого не подпуская во время подготовки. А Жолкиевскому подарила смесь для металла: «У меня была старая «Таврия». Я покрыл корпус этим раствором — и через 8 лет, а машина пробежала к тому времени 300 тысяч километров, на ней не было и следа ржавчины!»
То, что камни заряжают человека энергией, известно издревле. «Почти все – положительной, — уточняет Владимир Жолкиевский. – Лишь некоторые виды гранита несут в себе отрицательную энергию».
При этом, как считается, сами камни подзаряжаются из космоса. Но могут энергию и растратить. Тогда они сами требуют подзарядки. Случилось так и с каменными колоннами во Владимирском соборе в Севастополе. – Здесь работала пожилая москвичка – специалист по защитным покрытиям. Она позвала нас и поднесла к колонне медную стрелку. Та повернула влево, что означало отсутствие энергии. «В Советское время в храме разное было, вот и ушла энергия», — сказала она и поднесла к колонне гальку в ее фирменной мастике. Вскоре медная стрелка поворачивала вправо – колонна подзарядилась. А женщина показала нам место в храме, куда скапливается энергия, – то самое место у алтаря, где находится священнослужитель. Действительно, после рабочего дня постоишь пять минут с поднятыми руками и – усталость как рукой снимало.
