Крымский вопрос — русский вопрос

Александр НИКОЛАЕВ

Большинство населения Крыма по-прежнему составляют русские. Это обстоятельство, а также сохраняющееся духовное и культурное влияние России на полуострове позволяют говорить о Крыме как о регионе, по-прежнему находящемся, несмотря на все политические и международные перипетии, в русском гравитационном поле.

Говоря о крымском вопросе, ни в коем случае нельзя исключать из общего контекста тот факт, что Автономная республика Крым — это такое автономное образование за пределами России, которое не только населено преимущественно этническими русскими, но которое при этом, в отличие от других постсоветских регионов, обладает еще и определенным собственным суверенитетом. АРК является вполне признанным и, с точки зрения международного права, легитимным автономным образованием.

С учётом постепенно происходящей на Украине концентрации русской идентичности вокруг Крыма и с учетом легитимности Крымской автономии, наличие русской политической элиты делает АРК и город Севастополь своего рода ключевым пространством, на котором русские не-граждане Российской Федерации могут отстаивать свое право на то, чтобы не просто считаться национальным меньшинством в государстве своего нынешнего пребывания, а быть полноправным народом Европы, имеющим голос в европейском «концерте наций».

Несмотря на подавляющее численное превосходство русского населения Крыма, киевское руководство продолжает ужесточать курс на украинизацию полуострова. Так, ставится вопрос об отмене закона АРК об образовании. Понятно, что это лишило бы русских и русскоязычных крымчан легитимной возможности защищать свои права в этой сфере. Ограничивается российское и собственное свое русскоязычное информационное пространство.

Украинские СМИ, в частности, газета «Голос Крыма», развернули кампанию по разжиганию межнациональной розни, ненависти к России и русским в целом. Аналогичную позицию занимают газеты «Флот Украины», «Дзвiн Севастополя» и другие. Таким образом, несмотря на все заверения украинского руководства в дружбе и братстве с Россией, на самом деле Киев не заинтересован в проведении на полуострове справедливой национальной политики. Более того: используются все возможности для подавления так называемых «русского и российского факторов».

Сказанное относилось и к периоду президентства Л. Кучмы, а уж к периоду президентства В. Ющенко — особенно. Л.Кучма и В.Ющенко отличаются лишь уровнем русофобии: у первого она была выражена слабее, тогда как последний фактически и не думает скрывать свою ненависть к России и русским.

После воцарения на Украине В. Ющенко положение русского населения еще более осложнилось. Политические и экономические права и полномочия Автономной республики Крым постоянно сужаются. Отчетливо проявилась тенденция уравнять АРК с обычными областями Украины, полностью лишить ее даже видимости автономии. Являясь рупором галицийско-бандеровских националистических последышей, руководители Украины склонны рассматривать Крым всего лишь как рядовую «провинцию» Киева.

Подобный гибрид бандеровско-ковбойской политики вызывает на полуострове, естественно, соответствующее противодействие в виде своего рода ренессанса пророссийских настроений населения. Тем не менее, киевские политики по-прежнему связывают этот процесс с какими-то мифическими происками «коварных москалей» вместо того, чтобы трезво проанализировать, какие результаты в Крыму и Севастополе объективно дает их прозападный, в частности, проНАТОвский топорный курс.

Важнейшей составной частью «русского вопроса» в Крыму является вопрос о положении Православной Церкви на полуострове. Автономная Республика Крым является по преимуществу русским и православным регионом. Как и на остальной Украине, в Крыму особенно сильны позиции Украинской Православной церкви Московского патриархата (УПЦ МП). Однако и здесь, благодаря поддержке властей, не прекращаются попытки внедрения раскольничьих церквей. Имеется в виду «эмигрантская» Украинская автокефальная православная церковь и «самосвятская» Украинская православная церковь так называемого Киевского патриархата, возглавляемая расстригой М. Денисенко. Параллельно ведется подрывная работа по ослаблению и самой Симферопольской и Крымской Епархии УПЦ МП.

В Крыму деятельность раскольников малоуспешна вследствие противодействия православного населения и подавляющего большинства клира. Тем не менее, положение Симферопольской и Крымской Епархии остается сложным, что связано с непрекращающимися попытками вышеуказанных сил подорвать или, по крайней мере, ослабить на полуострове каноническое единство Украинской православной Церкви с Московским Патриархатом.

Сопоставление украинских и прибалтийских реалий позволяет обратить внимание на некоторые детали, порой неочевидные из Симферополя или Севастополя. В частности, продолжается своего рода «балтизация» киевских властей. Они всё чаще действуют по кальке, снятой с прибалтийских националистов, а зачастую, и при их прямом консультировании. Сопоставление украинских и прибалтийских внутри- и внешнеполитических линий позволяет не только рассмотреть эти детали, но и спрогнозировать некоторые векторы их дальнейшего развития.

Наиболее видимая из них – это мифологизация основ нынешнего украинского суверенитета. Украинская власть производит масштабную реконструкцию истории и ищет иные, не связанные с распадом СССР, источники обоснования своей государственности. Основанное на исторических мифах решение вопроса об источниках нынешнего суверенитета Украины приносит националистической элите сверхбарыши.

Мифологизация украинского суверенитета неизбежно ведет к образованию системы схожей с прибалтийскими или грузинской. Я бы их обозначил как [u]шизоидно-тоталитарные демократии[/u]. Слово «шизоидная» применимо в связи с тем, что националистические элиты копируют поведение шизофреников— действуют целенаправленно, методично, в полном соответствии с внутренней логикой, порождённой больным воображением. Тоталитаризм же заключается в том, что в основе системы лежит идеология американского маккартизма, закрывающая доступ к общественной и политической сферам всякому инакомыслию. Подобная эрзац-демократия позволяет безнаказанно и в зародыше искоренять политическое инакомыслие, в первую очередь инакомыслие русских местных граждан, а в обозримой перспективе — и крымско-татарских, и граждан иных проживающих в Крыму национальностей.

По ряду объективных причин мифологизация суверенитета Украины началась не мгновенно после распада СССР, а с некоторым временным интервалом. И это понятно. Во-первых, экономика Украины была взаимосвязана с российской подобно сиамским близнецам, а во-вторых, значительная часть населения, в том числе и Крым, достаточно подозрительно отнеслись бы к провозглашению Украины мононациональным государством, черпающим свою суверенность в борьбе галицийских эсесовцев с «российскими захватчиками». Началом процесса мифологизации украинского суверенитета следует считать тот момент, когда «творцы» беловежских соглашений перестали нуждаться в морально-политической поддержке друг друга в содеянном.

Движущей силой фактического краха беловежских соглашений стало усиление националистических составляющих власти во всех постсоветских государствах. Происходило оно в разных формах. В Туркмении, например, в виде азиатской деспотии, в Прибалтике и в Грузии — в виде шизоидно-тоталитарных демократий. Но повсеместно участники и апологеты беловежского сговора были оттеснены в политическую тень, на смену им устремились более националистически ориентированные политические группы. Легитимность этих режимов требовала уже другой, более прочной основы, нежели взаимное признание.

Если в Казахстане, России, Армении и, нужно отдать должное, в Белоруссии власти смогли опереться на поддержку большинства народа, то национальные элиты Украины и Грузии не нашли общий язык со всем своим народом и были вынуждены, так же как и Прибалтика, прибегнуть к внешнему ресурсу обеспечения суверенной власти – к НАТО.

Думается, что похерив свои беловежские обязательства, нынешняя правящая элита Украины свершила акт политического самоубийства, т.к. тем самым отказалась одновременно как от легитимных гарантий своей целостности, так и от источников своей значимости для мирового сообщества. Вне беловежской системы спорным становится нахождение подаренных Украине в разные годы исторических земель Новороссии. Кроме того, русскоязычные регионы «материковой» части Украины тоже получают достаточно оснований для федерализации страны и даже выхода из её состава на основе права народа на самоопределение.

Таким образом, украинский режим, приложив максимум усилий для выхода из пространства беловежских соглашений, создал проблему, которую при помощи НАТО уже не решить. Как бы ни пыжилось его внешнеполитическое ведомство, которое, сохраняя хорошую мину, будет, естественно, по-своему интерпретировать решение предстоящего в декабре совета министров иностранных дел стран-членов НАТО, шила в мешке все равно не утаишь: пропал у НАТО интерес к Украине в нынешнем ее виде.

Сейчас украинская элита пытается решить национальный вопрос апробированными в Эстонии методами «мягкого геноцида». Они дают возможность при видимости сохранения правовых норм исключить «неукраинцев» из притязаний на политическую субъектность и объявить врагами Украины всех её граждан, которые не согласны принять мифологическую шизоидно-тоталитарную парадигму нового украинского суверенитета: русских, крымских татар, поляков, евреев, коммунистов, антифашистов и т.д.

Как и в Прибалтике, наиболее действенным становится «языковое оружие». Сужение сферы применения нетитульных языков неминуемо выталкивает из активной общественной жизни и их носителей. Невозможность получения образования на нетитульном языке ведёт к затруднению воспроизводства русскоязычной элиты, а те, кто ещё сохранили собственную идентификацию, либо подвергаются административному (а порой и уголовному) прессингу, либо, надо признать, банально покупаются. Примеры последнего явления хорошо известны электорату автономии и особенно Севастополя.

В Прибалтике эти методы дали результаты — русские общины там находятся в глубоком кризисе и не могут оказывать серьёзного сопротивления. Опыт защиты русских школ в Латвии и обороны Бронзового солдата в Эстонии показывает, что изнурительная борьба ведёт к усталости, дезорганизации и потере политической субъектности. В итоге маргинализированные русские общины способны только на стихийный и обречённый на поражение протест. Потеря политической субъектности — одна из главных причин поражения русских в Прибалтике.

Прибалтийская трагедия Русского мира вполне может повториться на Украине. Но русские и русскоговорящие жители Украины сегодня не одни. Согласно данным всероссийского опроса ВЦИОМ, 68% граждан Российской Федерации заявили, что «по справедливости Севастополь должен принадлежать России». Более того, 31% респондентов считают, что России важнее вернуть Севастополь, чем пытаться сохранять хорошие отношения с украинским руководством нынешнего типа.

Российские власти, в отличие от киевских, чутко прислушиваются к мнению собственного народа. Последний и как думается, весьма актуальный тому пример – письменный ответ российского Президента в адрес В.Ющенко по поводу приглашения последнего принять участие в 75-летии памяти жертв «голодомора как геноцида украинского народа». Кстати сказать, до широкой украинской общественности полный текст письма Д.Медведева украинскими СМИ, кажется, так и не был доведен. Естественно. С удовольствием могу его вам представить. В российских СМИ он был опубликован.

В свете сказанного представляется, что одной из важнейших задач крымских русских граждан Украины, на мой взгляд, является укрепление основ и международного признания Русской Общины Крыма и Российской общины Севастополя в качестве суверенных субъектов политической жизни, имеющих свой собственный политический вектор и волю. Если крымчане смогут выстроить своё партнерство с Россией на этой основе, то задача маргинализации русских Украины станет для «оранжевого» режима недостижимой целью.

Отстаивать интересы русских на Украине и, говоря шире, интересы украинско-российского союза – как с помощью России, так и с использованием местных возможностей — реально. Этому, в частности, служило бы принятие законов по приданию в различных областях страны регионального статуса русскому языку, юридическая работа по введению этих законов в жизнь, принятие областными и городскими советами программ поддержки русского языка и культуры. Данные проекты имеют целый ряд различий в разных регионах, как, собственно, отличаются интересы и возможности российских соотечественников в этих, столь неодинаковых регионах. Так или иначе, несмотря на очевидно антироссийскую и русофобскую идеологию нынешних украинских властей, реалии украинской государственности представляют ряд возможностей для отстаивания русских интересов. И этими возможностями надо пользоваться.

Особое практическое значение в данный момент приобретает работа по отстаиванию российских взглядов на ключевые моменты российско-украинской истории. Эта проблема тем более актуальна в связи с приходящимися на следующий год 200-летием Н.В. Гоголя, 300-летием Полтавской битвы, 225-летием г.Симферополя. Сизифов труд нынешней киевской элиты по возвеличиванию памяти анафемы и предателя И.Мазепы (как и предателей из числа галицийских эсесовцев), внедрению в сознание детей и молодежи антироссийского подхода к Полтавской битве требуют адекватного ответа как со стороны России (что уже, как вы знаете, делается), так и российских соотечественников. Безучастность или некая «академическая отстраненность» были бы прямым пособничеством воинствующему национализму. Тем более, что сегодня нынешние украинские власти уже без всяких экивоков взяли курс на превращение Украины в некий «антирусский мир».

Итак, русскому и русскоговорящему населению автономии и Православной Церкве в Крыму и в целом на Украине предстоит тяжелая работа. Важную роль в этой работе могут сыграть организации соотечественников Крыма и Севастополя, общины Крымского Казачьего Союза во взаимодействии со здоровыми силами всех других регионов Украины. Пользуясь случаем, хотел бы сердечно приветствовать их многочисленных представителей, которые принимают участие в сегодняшнем, столь актуальном обсуждении.

Уверен, что многие тенденции, которые проявятся в ходе крымских перипетий и вокруг них, будут влиять на весь процесс интеграции зарубежных русских общин в Русский мир в целом, на их дальнейшее взаимодействие с Россией. Результаты политических решений по крымскому вопросу скажутся на положении русских в странах постсоветского пространства гораздо сильнее, нежели Косовский прецедент или Охридские соглашения, ставшие образчиком регулирования прав нетитульных наций в европейских странах.

В заключение разрешите выразить искреннюю признательность тем участникам Конференции, которые подняли свой голос относительно грузинской агрессии против Северной Осетии, которые не поддались потокам лжи, вылитой тбилисскими шизоидными тоталитаристами и их союзниками на Российскую Федерацию и ее благородную и жертвенную роль в кавказских событиях.

[hr]

Уважаемый Виктор Андреевич,
В связи с Вашими посланиями, посвященными проблематике так называемого «голодомора», а также шагами, предпринимаемыми украинским руководством в этом вопросе, посчитал необходимым подробно изложить наши принципиальные оценки и подходы.

[img=left alt=title]uploads/2/1228901015-2-4hTB.jpg[/img]
Сразу отмечу следующее. Мы отчётливо видим, что в последние годы эта тема, наряду с настойчивыми попытками получить приглашение в «подготовительный класс» НАТО, сделана чуть ли не центральным элементом украинской внешней политики. Мы также констатируем намерение части политической элиты и руководства Украины использовать отношение к этой проблеме в качестве своего рода «теста на патриотизм и лояльность».

В своих посланиях Вы призываете «очистить историю от идеологических наслоений». Естественно, я разделяю такой подход. Но при этом предлагаю быть до конца последовательными и руководствоваться принципом беспристрастного, честного и неполитизированного отношения к историческому наследию.

Пока же вынужден отметить, что на Украине трагические события начала 1930-х годов используются, по нашему мнению, для достижения сиюминутных конъюнктурных политических целей. В этой связи упорно муссируется тезис о «целенаправленном голодоморе-геноциде украинцев». В результате в том числе и Ваших личных усилий эта линия даже получает законодательное оформление. Имею в виду, в частности, принятый 28 ноября 2006г. Верховной Радой и подписанный Вами закон, в котором утверждается, что «голодомор 1932-1933 годов на Украине является геноцидом украинского народа». Упомяну и Вашу инициативу установить уголовную ответственность за отрицание изложенной в законе версии событий этого периода.

Таким образом, не дожидаясь результатов всестороннего изучения проблемы компетентными экспертами, навязывается однозначная квалификация происшедшего. А над несогласными – как в былые времена тоталитаризма – нависает угроза преследования. По этой, мягко говоря, «однобокой логике» любой гражданин Украины, утверждающий, что помимо украинцев в этот период от голода погибли русские, казахи, белорусы является, по Вашему мнению, уголовным преступником.

Вряд ли такие шаги можно объяснить стремлением восстановить историческую справедливость или почтить память жертв. Эти усилия скорее направлены на то, чтобы максимально разобщить наши народы, объединённые многовековыми историческими, культурными и духовными связями, особыми чувствами дружбы и взаимного доверия.

Тяжёлые страницы нашей общей истории, несомненно, нуждаются во всестороннем осмыслении. Но это возможно лишь на основе объективных профессиональных исследований. Однако мы видим, что тех, кто протаскивает тезис о «голодоморе-геноциде», меньше всего интересует научная точность. В ход идут подтасовки и передергивания, фальсификация данных о численности погибших. Созданию искажённой картины способствуют и публичные заявления представителей руководства страны. Так, в интервью в ноябре 2007г. Вы, ссылаясь на данные переписей 1929 и 1979 годов, утверждаете, что украинцы — единственная нация, численность которой за этот период сократилась вдвое, с 81 млн. до 42 млн. человек. В то же время, по данным всесоюзной переписи, которая, кстати, проводилась не в 1929, а в 1926 году, в СССР численность украинцев, включая жителей западных областей, составляла около 30 млн. человек.

Мы открыты для дискуссий и не даём политические «установки» учёным. В нашей стране тему голода 1932-1933 годов — как и другие непростые вопросы истории — можно обсуждать свободно, не опасаясь прослыть «врагом нации». «Железный занавес молчания», о котором Вы пишете, в России давно разрушен.

Голод 1932-1933 годов в Советском Союзе не был направлен на уничтожение какой-либо отдельной нации. Он стал следствием засухи и проводившихся в отношении всей страны, а не одной только Украины, насильственной коллективизации и раскулачивания. Погибли миллионы жителей Среднего и Нижнего Поволжья, Северного Кавказа, Центрального Черноземья, Южного Урала, Западной Сибири, Казахстана, Белоруссии. Мы не оправдываем репрессии сталинского режима в отношении всего советского народа. Но говорить о том, что существовала цель уничтожения украинцев, — это значит противоречить фактам и пытаться придать националистический подтекст общей трагедии. Рассуждения же о каких-либо «качественных отличиях» голода на Украине от голода в России и других регионах СССР, на наш взгляд, просто циничны и аморальны.

Отмечу и то, что решения о коллективизации принимались многонациональным руководством СССР и союзных республик, а политика насильственных продзаготовок осуществлялась в Украинской ССР преимущественно украинскими кадрами, не только рьяно выполнявшими указания из центра, но и нередко выдвигавшими «встречные планы», в том числе по репрессиям против своих братьев, самих же украинцев.

Историческая правда требует от нас ответственного подхода. А попытки прибегать здесь к «национальному критерию» несправедливы по отношению к памяти погибших, не говоря о сомнительных юридических основаниях для подобных определений.

Что касается предпринимаемых украинской стороной шагов в международных организациях для «выяснения природы и осуждения подобных преступлений», то отмечу, что ООН и ЮНЕСКО уже высказывались на эту тему. Генеральная конференция ЮНЕСКО в 2007 году, почтив память миллионов погибших от голода 1930-х годов, независимо от их национальности, отказалась признать эту трагедию «геноцидом украинского народа». А на 58-й сессии Генассамблеи ООН большинство стран — участниц СНГ, в том числе Россия и Украина, а также многие другие государства приняли Совместное заявление, в котором выразили глубокое сочувствие миллионам русских, украинцев, казахов и представителей других народов, ставших жертвами голода в СССР. События 1930-х годов названы в нём «трагедией». Считаю, что дальнейшее обсуждение этой темы в международных организациях не принесёт никакой пользы и не даст никакого результата.

Поэтому, как я уже отметил, нам следует сосредоточиться на исправлении опасного перекоса, который наметился в освещении этого вопроса, когда за лозунгом «осуждения геноцида украинцев» умаляется трагедия других пострадавших народов бывшего СССР. Предлагаю начать работу по формированию совместных подходов в отношении этих событий. При этом было бы целесообразно привлечь и экспертов из Казахстана, Белоруссии, других заинтересованных государств СНГ.

Пока же, с учётом изложенного, не считаю возможным своё участие в мероприятиях по случаю отмечаемой на Украине 75-й годовщины «голодомора».

Со своей стороны хочу подтвердить искренний настрой на формирование позитивной атмосферы сотрудничества в гуманитарной сфере, на его наполнение понятными для граждан конкретными делами на благо традиционно дружественных связей между нашими странами и народами.