КРУГЛЫЙ СТОЛ «КРЫМСКОГО ЭХА»
Крымская весна закончилась, уже и зима на пороге — пришло время понять, что же тогда произошло. Ушла эйфория, первая радость от того, что мы вернулись домой; пришло время внимательно и неторопливо осмотреться. Когда крымчане в своем абсолютном большинстве (97 процентов) говорили «да» на референдуме 16 марта, было ясно, чего они ждут. Родительский дом, родина — понятие, данное человеку навсегда.
Но Россия жила без нас 23 года — и после марта 2014 года она уже стала другой. Какой? Что Крым принес и еще принесет в Россию? Ответы на эти и другие вопросы ищем с известными крымскими экспертами и примкнувшим к ним гостем из Москвы.
.
Сергей Киселев, политолог, доцент Крымского федерального университета:
— Вопрос распадается на две части. Одно дело, ЧТО Россия принесла в Крым, другое — что в Россию принесли МЫ. Проблема эта носит и глобальный характер. Воссоединение Крыма с Россией буквально взорвало существующий миропорядок, потому что как бы ничего не предвещало, что это произойдет.
— Правда, ничего не предвещало?
— На мой взгляд, ничего. Россия решилась на такой шаг, поскольку у нее были на это все основания. И конечно, об этих основаниях можно говорить, начиная от таких отвлеченных, скажем, историософских и геософских идей, как духовно-историческое единство или геополитическая целостность российского пространства и заканчивая актуальными военно-стратегическими потребностями государства.
С другой стороны, то, что касается Крыма и России, имеет тоже два аспекта. Одно дело — внутрироссийская ситуация, по всему широкому спектру жизни государства и его проблем, а с другой — человеческое измерение этого процесса. Лично я никогда не сомневался, что рано или поздно Крым войдет в состав России, правда, не надеялся, что это случится так быстро. Но предполагал, что до 2020-го года это точно случится, чему есть документальные подтверждения.
Миру из Крыма был послан удивительный сигнал: вопреки двуличной, двумерной картине мира мы представили свой сценарий развития ситуации в таком проблемном регионе. Посмотрите — какой ни возьми проблемный регион, там все заканчивалось конфликтом, большим количеством жертв или полным разрушением государственности. У нас общество выступило на редкость консолидировано, в едином ключе, и никто сегодня не докажет, как бы ему этого ни хотелось, что кто-то здесь голосовал под дулами автоматов.
Не раз уже говорил и хочу в очередной раз подчеркнуть, почему в Крыму всё так гладко произошло, а на Юго-Востоке Украины этого не получилось: у нас борьба за воссоединение началась в 1989–1990 годах, когда появилась группа людей, выступавших за идею автономии, регионализма. После принятия на Украине в 1989 году закона о языке стало понятно, какая судьба нас ожидает в перспективе. Я говорю о тех людях, которые все эти годы отстаивали региональное своеобразие Крыма: и о тех, кто, находясь в составе депутатского корпуса и партийных органов, добились крымской автономии и отстаивали её права, и об основной массе крымчан — учителях, библиотекарях, экскурсоводах, работниках СМИ, интеллигенции в широком и лучшем понимании этого слова и обычных гражданах, которые все эти 23 года выступали консолидировано, имели схожую точку зрения на политические перспективы нашего полуострова.
Воссоединение с Россией явилось общим итогом их многолетних усилий.
Андрей Мальгин, историк, политолог, гендиректор Центрального музея Тавриды:
— Я бы хотел отойти от идеологии и местной мифологии. Что стало ясно на протяжении этих последних 20 лет для России для взаимоотношений мир—Россия? А то, что Россия, оставшаяся после распада СССР, не может быть безболезненно вписана в тот мировой порядок, который стал строиться Западом после 1991 года. Хотя попытки были, причем с обеих сторон — и Запада, и российского руководства. По крайней мере, политикум полагал, что появится некий новый миропорядок 90-х на основе неких «общечеловеческих (то есть западных) ценностей». Вот пройдет еще несколько лет — и Россия впишется в эту систему, и всё станет на свои места.
Где-то в середине 2000-х стало понятно, что этого не получается, потому что «вписаться» для России — это означает на самом деле быть подчинённой, управляемой и желательно гораздо более компактной. В 2008 году уже все окончательно поняли, что на тех условиях, на которых предлагали создавать новый миропорядок на Западе, ничего не получится. И нужно ожидать возникновения новой точки противоречий между коллективным Западом и Россией, и это просто неизбежно. И хотя никто не верил, что все это может произойти именно так, и что мы окажемся в этой точке, центре событий, но произошло то, что и должно было произойти.
И сегодня Крым для России — это не только элемент её геополитического возрождения, но прежде всего это ситуация серьезнейшего испытания.
Александр Форманчук, председатель Крымского экспертного клуба, заместитель председателя Общественной палаты Республики Крым:
— Хотел бы продолжить мысль, которую начал Андрей. Я хочу посмотреть на это тоже с точки зрения исторических закономерностей и случайностей. То, что произошло в марте 2014 года, это закономерность. Потому что российская государственность может существовать в виде тех традиционных ценностей, на которых она расширялась в свое время как российская империя, которая потом трансформировалась, как на Западе ее называют, в советскую империю. У Горбачева же был свой подход, свое понимание сущности России; появились российские либералы, которые его поддерживали, но всё это означало дальнейший распад российской государственности.
Подчеркну: Россия как государство может существовать лишь в системе своих традиционных ценностей, русского консерватизма, который был обоснован еще до 1917 года многими российскими философами. Кстати, ИСЭПИ (Институт социальных, экономических и политических исследований) — фонд, который я представляю в Крыму, в августе в Массандровском дворце провел Бердяевские чтения по этой теме, а завершили этот разговор потом в Москве.
Мы еще раз убедились в ходе этих чтений, насколько важно понимание традиционных ценностей русского консерватизма. Говорили о том, куда нас завели либеральные реформы Гайдара и Ко, о том, что, когда пришел Путин, ему пришлось все это критически переосмыслить и — вернуться к этим истокам. Это же, кстати, его были посылы по поводу консерватизма.
У Путина ключевым звеном стала проблема отношений России и Украины. Мы помним, как часто он приезжал в Крым в период президентства Кучмы — Путин тогда еще надеялся, что в целом Украина останется в орбите российских государственных интересов. Не получилось. И, когда на майдане стало совершенно ясно, что Украина скатывается в антирусский проект, тогда Путин задумал этот гениальный ход, потому что Крым является ключевым, смысловым знаком в системе этих отношений. И произошло то, что произошло.
Вхождение Крыма в Россию, возвращение в Россию как раз и способствует возрождению традиционной имперскости России, консолидации российского общества. Абсолютное большинство россиян благодарны Владимиру Путину за возвращение Крыма, потому что они поняли, что у России есть исторический шанс вернуть то, на чем она всегда была сильна.
— Представим, что история бы так сложилась, что это был бы не Крым, а, скажем, Донбасс — российское общество точно так же бы консолидировалось?
— Наверное… Но Крым, понимаете, имеет особое значение.
— Вы так говорите об особости Крыма потому, что мы здесь живем?
— Нет, не потому! Дело в том, что в Крыму сосредоточено много символов русской государственности, начиная от Крещения Руси, которое произошло здесь. Можно вспомнить и другие исторические моменты, которые связаны с борьбой России за выход в Средиземное море, за овладение Крымом. Мы знаем досконально, что потеря Крыма вызвала глубокое разочарование в российском обществе, какие-то глубинные …
— …И общество это понимает…
— Да, конечно. Даже те, кто не осознавал это, ощутил это внезапно и остро, потому что это всегда присутствовало на подспудном уровне. Сергей Киселев правильно говорит: это тот самый русский консерватизм, который в Крыму всегда жил. Мы его сохранили, вот что важно!
Сергей Ермаков, начальник сектора Центра евроатлантических и оборонных исследований РИСИ (Российского института стратегических исследований), г.Москва:
— Сама постановка вопроса интересная — Крым как проблема… Я бы сказал, что Крым — это не проблема, а, соглашусь с Андреем Мальгиным, это больше испытание, это такой на самом деле вызов для России. Проиллюстрирую на следующем примере. Сразу после известных событий я разговаривал с одним натовским функционером, и он был крайне недоволен, раздражен, что понятно. Он сказал примерно так: Крым действительно очень легко ушел. Мы проглядели эту ситуацию. Это такое яблочко, которое упало прямо в руки.
С другой стороны, он говорит, когда яблоню бережно опекают и яблочки бережно срывают и складывают в корзину, получается действительно урожай отличного качества. А когда яблоки сами падают, еще посмотрим, что будет с урожаем. Отталкиваясь от этой метафоры, скажу: конечно, надо точно знать, насколько Крым консолидирован и действительно ли есть поддержка и радость от того, что Крым стал частью России.
— Это вопрос? Разве Крым не дал ответ результатами референдума?
— Понимаете, тут нужна долгосрочная традиция. Интересная метафора: если мы кладем это упавшее яблоко в общую корзину, мы не видим, что там внутри. С виду оно такое же наливное и вроде как замечательное. Это главный вызов, потому что здесь от России очень много зависит, чтобы это общество, эйфория, Крымская весна не ушла в небытие. Это важно. С другой стороны…
— Простите, вы не ответили на мой вопрос: вы считаете, что Крым не консолидирован?
— Я бы сказал, что необходимо некоторое время, чтобы разобраться, насколько эта тенденция устойчива, скажем так.
Андрей Мальгин:
— Мысль Сергея Ермакова была в том, что нужно понять, насколько это длительный тренд на консолидацию.
Сергей Ермаков:
— С другой стороны, это испытание таким продолжительным трендом, насколько здесь и в России ситуация будет развиваться, потому что ведь наши, скажем так, партнеры на Западе всегда находятся в поиске слабого звена. И почему бы сейчас Крым с его новыми проблемами, с несколько завышенными ожиданиями не превратить в это слабое звено? В том числе и для материковой России.
Сергей Киселев:
— 20 лет назад в одной из публикаций я высказал мысль, которая многим не понравилась и считалась такой… провинциально-заносчивой: российская империя состоялась как империя именно в борьбе за Причерноморье и Крым.
Первым актом становления империи была попытка решения Петром Первым «балтийского вопроса». Второй акт начался, когда Россия, собственно, и снискала все её атрибуты здесь — вышла в тот регион, где находится душа Европы, душа европейской культуры, где Россия приобрела себе памятники античной цивилизации, которые как бы оправдывали идею России как Третьего Рима через Второй — Византию. То есть Россия территориально вошла в византийский мир, когда бывшая часть Византии оказалась частью России. И здесь появилась эта преемственность. Это одна сторона медали.
Другая сторона, очень важная: Крым в трехсотлетней истории, по крайней мере, четвертый раз становится регионом, во многом определяющим судьбу всей России. Первый переломный момент — Крымская война (1854/56гг.). Мы все помним ленинскую характеристику, что это война показала «гнилость царского режима», но этого крайне мало для понимания истинной подоплёки событий того времени.
Я когда-то задумался о том, почему Крымская война хронологически занимает место примерно посередине имперского периода — на относительно равном временном расстоянии между его началом и его окончанием? Абсолютно незаслуженное поражение России, которая в то время воспринималась многими как страна, находящаяся на пике своего могущества. И вдруг она оказалась отброшена на задворки мировой политики. Дело в том, что факт Крымской войны позволил Западу успешно выступить единым фронтом против миродержавия России. Это война наглядно показала, что Запад всегда найдет причину, чтобы консолидироваться против любой России — против той, которая с ним, и той, которая Западу враждебна.
Николай Данилевский (великий русский философ, похороненный в Крыму — ред.) называл Крым «ахиллесовой пятой России», поэтому сюда и был нанесен мощный удар. Но по большому счету Россия потерпела не военную катастрофу — она сдалась духовно. Именно в этот момент в российском обществе произошел слом «стихийного народного царистского сознания». То есть закрались сомнения в фундаментальной основе российской государственности, которые в годы либеральных реформ 60-70-х годов XIX века породили будущую социал-демократию, будущие террористические и радикальные организации (во многом восходящие идейно и организационно к европейским образцам), которые и привели к гибели империи.
Следующим важным моментом стало то, что по воле судьбы Крым был последним уголком «исторической» России, откуда она и ушла в эмиграцию. Об этом факте никогда в Крыму не забывали. Его особо не выпячивали, но образ «иной России» был закреплён в сознании многих крымчан.
Ключевым событием для Крыма в XX веке стала Великая Отечественная война. На карте России нет другого места, где на такой же небольшой территории были бы сразу два города-героя. Оборона и штурм Перекопа, героическая оборона Севастополя, Керченско-Феодосийская и Керченско-Эльтигентская десантные операции, трагедия Крымского фронта, жесточайший режим террора, установленный оккупантами, и сопротивление ему со стороны подпольщиков и уникального партизанского движения Крыма обусловили трудно с чем-либо сравнимый «взрыв» военного и человеческого духа на этом маленьком клочке российской земли. В мире мало где можно найти такую плотность воинских памятников, как на нашем полуострове. Всё это оказывало и оказывает влияние на формирование особой крымской идентичности.
Плюс ко всему вышеперечисленному — национальные особенности. Говорят, в 20-30 годы мы жили в раю — в межнациональном мире и согласии. А я всегда говорю: если бы это было так и если бы перед этим не было политики коренизации и других ошибок в национальной политике советского руководства, то не было бы и депортаций по национальному признаку.
Но вернёмся в настоящее время. Суть империи — экспансия. Россия, вернув Крым в свой состав, заявила о себе как об империи. Ныне существующая американская империя этого вытерпеть не может, потому что Россия своей независимой политикой вышла за пределы установленных, вернее, разрешенных «мировым гегемоном» границ. Она присоединила к себе свою коренную территорию, которая принадлежит ей по праву. И присоединила так, как ни одна последняя империя не присоединяла — с минимумом жертв и максимумом энтузиазма присоединяемого народа. И именно поэтому России уготовано пережить «страшнейшие наказания» от самопровозглашённых «лидеров» мирового сообщества…
Александр Форманчук:
— Всего этого не случилось бы, если бы тот мировой порядок — послевоенная, постдамско-хельсинская система договоренностей, о котором говорил Андрей, не исчерпал бы свои возможности. Крым мог бы войти в состав России еще в 1994 году, когда президентом стал Юрий Мешков, во что первый и последний крымский президент свято верил. Почему тогда этого не произошло? Потому что Ельцин не мог это взять на себя. Тогда действовали Будапештские соглашения, тогда были совсем другие внешние условия. Россия в то время не могла так поступить. Это была авантюра Ельцина, который стимулировал авантюриста Мешкова, а потом он не защитил того же Мешкова, когда на него обрушились репрессии.
— А Россия могла не потерять Крым изначально? Говорят, что Ельцин в Беловежье о Крыме сказал: «А, забирайте»! Нет?
— Да нет… Тогда мир распадался по алгоритму, который проповедовал Горбачев, по границам существующих советских республик, так договорились. И тогда это не могло случиться, и в 1994 году. А вот в этом году — произошло, потому что Путин гениально чувствует ситуацию. Он понимает, что Россия встает с колен, что Россия сегодня нуждается в этом взрыве энтузиазма, который принесло возвращение, он понимает, что Крым играет роль спускового крючка во всей этой большой мировой геополитической комбинации.
И поэтому у Крыма на самом деле особая миссия — никакой Донбасс, никакой другой регион не смог бы сыграть эту роль. Я лично восторгаюсь политическим чутьем Путина, его гениальным пониманием тонкости момента. Как у Ленина в свое время было чутье на исторический момент октябрьского переворота, так и у Путина было ощущение своевременности этого шага, потому что решалось все буквально в считанные дни, когда Янукович сбежал и нужно было принимать решение.
— Что-то вы не говорите о заслугах местных кадров…
— Местные… Если бы не было этих 97 процентов (сказавших «да» присоединению к России на референдуме — Н.Г.), не было бы этого взрыва энтузиазма, ничего бы не было. Это две стороны одного процесса.
Сергей Киселев:
— Те события надо разделить до утра 27 февраля (день решающего заседания ВС Крыма — Н.Г.) и с 27-го февраля по 16 марта (день референдума — Н.Г.). Скажу чисто эмоциональную вещь: помню ощущение такой, скажем, «возвышенной» обреченности и готовности на все, которая была 26-го у баррикад возле Верховного Совета АРК. В тот момент я как бы подвел итог своей жизни: я знал, за что боролся, если можно так высокопарно высказаться, всю свою жизнь, и готов был это все защитить.
И когда утром 27-го мы увидели российские флаги над главными зданиями республики, то это было просто наше спасение, наше реальное, буквально физическое, спасение. Мы все это ясно осознавали. Но я не испытывал никакой эйфории — было чувство радости от сделанного. Вот сделал — и страшно рад тому, что сделал все хорошо.
— Сделал то, к чему готовился 23 года.
— Да. Это было общее дело, и оно было сделано. Это я чувствовал весь день 16 марта. Апогеем этой радости стал огромный митинг и концерт вечером на центральной площади Симферополя. Ничего подобного раньше не приходилось переживать.
Сергей Ермаков:
— Здесь говорили, могла ли Россия объединиться с Крымом при Ельцине — может быть, да, Россия не очень активно действовала в Крыму. Но зато за это время, когда Путин стал у власти, Россия сделала очень много для того, чтобы в целом укрепиться как государству. Это позволило народу Крыма поверить в Россию, в то, что у нас есть определенные силы. Россия в последние годы показала на международной арене, что она достаточно серьезное государство, с которым надо считаться.
Очень важно, что Крым — это такой хранитель традиций, и очень важно, чтобы в России не забывали, что Россия не просто прирезала себе кусок земли, который имеет геостратегическое и экономическое значение; Крым — это прежде всего люди, уникальное крымское общество.
Андрей Мальгин:
— Я бы не стал преувеличивать или полагать, что если в истории происходили какие-то события, то они будут происходить и дальше. Я займу позицию сдержанного реалиста, а не оптимиста. Если оценивать геополитическую ситуацию в целом, то она все-таки тревожная. У нас есть общий приятель — профессор Сергей Юрченко. Так вот, на вопрос: как оценивать присоединение Крыма к России, что это было для России, для Путина, если мыслить в категориях геополитического действия, он ответил так: «Это сильный ход в проигранной партии».
Смотрите, что происходит: международное положение России весьма серьезно. Она по сути дела окружена кольцом скрытых и явных недоброжелателей, Россия на настоящем этапе потеряла Украину — кстати, потеря Украины была неизбежна, но это было следствие долговременной политики российских элит, это уже совершенно точно. И Крым — это то, что еще можно было спасти в очень плохой ситуации.
И поэтому я, в отличие от Сергея Николаевича (Киселева), предложил бы рассматривать то, что происходит в России на протяжении последних 23 лет, ни в коем случае не как расширение империи. Это — отдельные удачные арьергардные бои, которые Россия ведет на своих границах, чтобы сдержать натиск, который на нее оказывается.
Россия всё еще отступает. И пока еще общая тенденция к сжиманию кольца присутствует.
Что хорошо? Хорошо то, что наступила ясность. Хотя ситуация очень тревожная — но она ясная. Враги стали врагами, и они воспринимаются как противники, а не как партнеры (есть такое путинское любимое слово, оно уже звучит иронично, и это правильно). Рассеялся туман «мягкой силы». И нас уже не душат в объятиях, и враги наконец-то определились: ага, есть вы с вашими интересами — есть мы с нашими интересами; наши интересы с вашими не совпадают, мы должны договариваться, но, ребята, не надо маленьких дурить.
Открытый недоброжелатель лучше, чем скрытый враг, прикидывающийся другом.
Другое дело… Ведь в чем проблема: Запад атакует Россию, Россия — это система, которая может быть подвергнута разрушению. А у России нет способов воздействовать аналогичным образом на Запад и в особенности на США. И Россия не осуществляет прямой идеологической и политической экспансии. Россия — более жесткая структура, в этом смысле она более уязвима. Штаты труднее разрушить – более того, у Штатов своя задача разрушить Россию. Ау России же нет такой задачи кого-либо разрушить! И поэтому ситуация в этом смысле тревожная.
Сегодня Крым может рассматриваться и как новый вдох России, и как её ахиллесова пята. В свое время, когда вводились войска в Афганистан, это подавалось как препятствие расширению США. Но в итоге это стало ловушкой для позднего СССР. Ситуация на сегодня в Крыму такая: если правильно дальше играть эту партию, будет один результат, если не правильно — другой. Вот этого надо всеми силами стараться избежать. Как это сделать? Это вопрос…
Сергей Киселев:
— Не буду оспаривать точку зрения Андрея о том, что это арьергардные бои, но уточню: я в понятие «империи» вкладываю немного другой смысл, но не в этом дело. Позволю себе два серьезных замечания. Первое касается катастрофического для нашей гуманитарной науки в целом, что до сих пор восприятие мирового глобального процесса идет через призму европейской истории и европейской культуры, оценок европейских СМИ и политической науки.
Александр Форманчук:
— Западной…
Сергей Киселев:
— Европейской. Возьмем шире — и российской в том числе, потому что современная российская политология на 90 процентов — это перепев западной политологии.
Лично я относительно спокойно и без особого пессимизма, который продемонстрировал Андрей, смотрю на ситуацию. У китайцев была такая казнь: обреченному человеку делалось множество неглубоких порезов, и он медленно истекал кровью. Сегодня нечто подобное мы наблюдаем на примере США. Они сами выбрали для себя роль подобной жертвы и наносят своему государственному организму массу этих мелких (и крупных) «порезов». Та энергия государства, которая затрачивается на ведение массы конфликтов, расходуется часто без пользы для него, утрачивается способность контролировать все стадии конфликта — то есть, определяются и задаются его рамки и некая цель, а вот регулировать этот процесс государственной мощи США начинает уже не хватать.
За последние годы мы видели, как многие организованные США конфликты поворачиваются против них же самих. И это очень серьезная проблема. Могу совершенно уверенно сказать, что Стратегия анаконды (медленного удушения с помощью санкций и военных мероприятий), которую традиционно англосаксы применяли к своим противникам, по отношению к России в данном случае не пройдёт.
Почему Путин смотрится уверенно и спокойно, в то время как Запад уже кричит: мы их давим, а они не давятся? Потому, что Россия на тысячи километров открыта Востоку и Северу (сейчас прилагаются огромные усилия по освоению Арктики). Россия разворачивается на Восток. Это революционный процесс, в результате которого Европа имеет шанс превратиться в «полуостров Азии», каковой она собственно и является, о чём еще в XIX веке писал великий географ Карл Риттер. И тогда — всё!
Если Европа не будет консолидирована с Россией, то она потеряет место на политической карте мира как центр принятия глобальных решений и влияния на мировую политику. И уже через пару десятилетий превратится в некое арабо-европейское периферийное пространство, где население будет ходить молиться в мечеть Парижской богоматери. Исторической Европе наступит конец…
В Европе достаточно много людей осознаёт подобную перспективу. Но на нас транслируется, в том числе и нашими коллегами, нашими соотечественниками, отечественными СМИ — американизированная точка зрения на будущее мироустройство. А ведущую мировую тенденцию, в которую сегодня пока ещё трудно поверить большинству, можно описать такой краткой формулой – «Кранты Америке!»
И Путин это почувствовал. Я не уверен, что Россия выиграет в первом акте разворачивающейся мировой драмы, но у России появился шанс, и она ввязалась в бой. Тут Андрей говорил насчет тумана — у Данилевского есть великолепная фраза по поводу поведения российской дипломатии перед лицом объединённого Запада. Она о том, что когда «туман рассеялся, и противники стали лицом к лицу в ожидании грозных событий, страх перед которыми заставляет отступать обе стороны доколе возможно», то мы тогда отвернулись. А Путин сегодня не отвернулся!
И, кстати, Путин по поводу врагов и противников говорил в одном из недавних интервью, что у России на мировой арене нет врагов — есть противники. Обратите внимание: нас убеждают, что Россия и США стали врагами — а Путин называет их только противниками на геополитическом поле. По идее, они же должны друг другу морду бить! А президент России встречается, разговаривает со своими противниками, да еще и по плечу некоторых похлопывает. Это и есть большая геополитическая игра. И кто кого переиграет в этом информационном и геополитическом противоборстве, за тем и будет победа.
Я почему-то думаю, что победа будет все-таки за восточным блоком. Наверное, в конце концов, пришло время чисто исторически победить и Востоку.
Александр Форманчук:
— Путин понимает, что мы живем во взаимозависимом мире, где вообще нельзя делить на врагов и не-врагов. Вот так, в жестком смысле. Он понимает, что есть степень ответственности, чтобы окончательно не свихнуться. Путин очень правильно делает — он оставляет дверь открытой, это окно возможностей для всех.
А вот у России в этом смысле особая историческая миссия. Поэтому разворот, о котором сказал Сергей (Киселев) — не только для того, чтобы укрепить Россию и чтобы Россия опять доминировала. Путин говорит: мы не стремимся к доминированию. Американцы это постоянно подчеркивают: Обама и на АТЭС, и на Двадцатке опять подчеркивал роль американского лидерства — он долдонит одно и то же! Путин в этом плане давно сменил риторику, он не делит мир, он просто говорит о роли и миссии России в плане этого разворота. Еще раз: не с целью кого-то подчинить — а с целью самим жить достойно, найти новые ресурсы своего развития и взаимодействовать с такими мировыми игроками, как Китай и многие другие.
Сергей Киселев:
— Раньше в Америке были ястребы, а теперь дятлы появились…
13 комментариев
РОССИЯ СТАЛА ДРУГОЙ?
Прежде всего ответим на вопрос.
Крым в России — радость иль беда?
Однозначно-ДА!
Это печка,от нее и будем плясать.
-"Вопрос распадается на две части. Одно дело, ЧТО Россия принесла в Крым, другое — что в Россию принесли МЫ."
Мне кажется,что правильнее говорить не об этом,а о главном…КАКОЙ СТАЛА РОССИЯ и ЧЕГО НАМ ЖДАТЬ ОТ НЕЕ?
Вот вопрос, честный ответ на который хотелось бы услышать.
А что мы дали друг другу ,мы и без помощи политологов знаем.
Пора нам всем четко осознать,ЧЕГО НАМ НАДО ЖДАТЬ ОТ РОССИИ,а ЧЕГО НЕ НАДО!
Вот только скажут ли про это наши говоруны…
Прочел.
Понял,что ответа на главный вопрос НЕТ,НЕ ДАЛИ.
Заболтали,заговорили,заныкали.
Зря.
Жаль.
Это было самое главное.
СЛАБЫЕ ПОЛИТОЛОГИ,блин!
Самое смелое,на что они смоли…это ИМПЕРИЯ.
ну,это мы и без них давно поняли.
Я же и сам знаю…что того, чего бы мне хотелось ждать и получить от России НЕ В МАТЕРИАЛЬНОМ ПЛАНЕ,не будет.
Почему?
Да,потому,что это не та Россия,о которой я мечтаю.
Это Россия ПОЛУМЕР и ЗАИГРЫВАНИЙ с ОЛИГАРХАМИ.
Это Россия ,которую вписывают-втискивают-встраивают в Запад,иначе ПОДСТРАИВАЮТ под него.
Русскому народу с того…до копейки.
И как мы видим,задача эта оказалась нерешаемой…запад против.
Я многого не жду.
Не жду,потому что отлично понимаю,что с нынешним окружением Президента,со всеми его помощниками, советниками,политологами…ничего из моих мечт не будет.
Они строят Россию ПОД СЕБЯ.
Мне подходит только сталинский вариант развития России,но без коммунистических догм,просто РУССКИЙ ПРАГМАТИЧНЫЙ и СИЛЬНЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПРАГМАТИЗМ.
Вот этого я жду от России.
…Плохие политологи,однако!
Сам факт подобного СОБРАНИЯ…есть положительный момент.
И то что Гаврилева? делает его темjй для нашего разговора,тоже факт отрадный.
Потому что ПЛАНКА заданного разговора довольна высока и интеллигентам она должна быть впору.
/Ниже…оставим украинским братьям…гы-гы!/
Но,хотелось бы выше.
Вопросы все не главные.
Много воды.
/хотя я согласен,что это вода полезная/
Не вся правда,это настораживает.
То ли они боятся ее сказать,то ли…сами не доросли до ее понимания.
Еще раз формулирую…
Нам мнтересно,что представляет из себя нынешняя Россия,что такое есть ее руководители, какую страну и для кого строят и что нам ожидать от их планов?
В другой раз,когда они снова соберутся,задайти им сами эти вопросы и следите,чтобы они не съезжали на всякую второстепенщину!
На наши вопросы ,частично отвечает книга А.Проханова…
"ГОСПОДИН ГЕКСАГЕН".
http://royallib.com/author/prohanov_aleksandr.html
Она неплохо,хотя и в иносказательном ключе,обсказывает предпосылки развития и курс -направление движения страны, нынешний вектор движения руководства России.
Все довольно откровенно и ясно.
Прочитайте сами и предложите прочитать ее нашим ученым птиродактилям!
Это им пойдет на пользу,расширят свой кругозор и станут говорить более образно.
…А то многие не понимаю,отчего мы уже в России,а выплаты Приватбанку все равно надо отдавать…
Почему все чиновники воруют не понимают. Продолжают воровать и творить беспредел.
Их сажают,а они …не боятся.
Много уже вопросов насобиралось…
Хорошая статья! Спасибо Гаврилёвой! Жду продолжения. Форманчуку не верю — он как был штатным политологом "регионалов", так и остался, только теперь пытается подстроиться под сменившиеся обстоятельства (он мне напоминает киевского Вадима Карасёва). Мальгин держит нейтралитет — рассудителен, как мудрый филин. Но Сергей Киселёв — красавчик! Вот сразу видно, человек всей душой! Он рассказал о своих чувствах и они практически полностью совпали с моими. Я только дополню. Когда Путин, Аксёнов, Константинов и Чалый подписывали знаменитый документ лично у меня были слёзы на глазах, потому что случилось то, к чему каждый из нас в отдельности и все мы вместе шли долгие 23 года. Начиная с референдума об Автономии, встречи УНСОвцев, выборов президента Крыма, глубокого разочарования и отчаяния из-за несбывшихся надежд в 1995 г. Злости за 10 и 20 статью укропроституции в 1996 г. и дальше прострация вплоть до 2004 года. А затем по нарастающей 10 лет перманентной борьбы и в итоге ПОБЕДА.
Но теперь нам не страшны евроинтеграторы. Мы уже столько пережили за годы оккупации. Киселёв не даст соврать, как в общагах на Рылеева всю зиму не топили, как электричество давали по нескольку часов в сутки, как воды в 1995 вообще не было, зато холера была, как степуху студентам по полгода не плотили… Ничего, не сдохли. И сейчас выживем! Ради великой цели мы на многое способны.
Нет Филатова и Никифорова…
Может быть поэтому все пошло не так?
А?
Давно отмечаю,пробрасывает их Гаврилева.
Зря.
Правильно заметил кто-то из коментаторов ПОЧЕМУ нет Никифорова, Филатова и Харабуги? Из стоящих только Киселев. Мальгин жуткий зануда и тугодум, Форман просто приспособленец хамелеон паркетный. Даешь вторую часть с другими политологами — Никифоровом, Филатом и Харбугой?! Ну и дуриков местных — Джаралу можно позвать, шоб веселей було. Можно и Габриляна, он умничать умеет только ниче не понятно.
В принципе , сказанное политологами , уже не раз было услышано и прочитано .Сегодня , главный вопрос — это , как будет развиваться в дальнейшем стратегия Крыма в национальной политике, в отношении экономической стратегии развития. Очень важный фактор – это, конечно, восстановление крымского экономического потенциала , курортно-рекреационного и промышленного, сельскохозяйственного, восстановление агропромышленного комплекса, транспортных коммуникаций, что немаловажно, энергетики, решение проблем, связанных с водоснабжением, жилищно-коммунальным хозяйством – это все те сферы, которыми придется глубоко и серьезно заниматься. И для этого есть хорошая основа, созданная совместно крымскими и федеральными властями – это Федеральная целевая Программа развития Крыма на 2015-2020 годы. В этой же Программе намечены и цели культурного развития, межэтнических, межнациональных отношений. Это тоже немаловажные факторы спокойствия и стабильности на Крымском полуострове. Они могут быть образцом для решения такого рода задач и в других субъектах Российской Федерации. Ведь , Крым сейчас , это полигон для испытания всего нового , что разработано в этих отраслях . И , нам , как правильно замечено , отошедшим от эйфории возвращения в Россию , пора , уже , серьёзно заняться решением этих и других проблем .
Выше я уже высказался : "Масштабность и обьективность экспертных оценок Киселева С.Н. восхищает !!!"
Добавлю к фразе Сергея Ермакова: "Крым — это прежде всего люди, уникальное крымское общество". В уникальности крымского общества есть элементы, которые делают его схожими с русскими общинами за рубежом: старообрядцы, эмигранты после революции и т. д. Это — обострённое чувство причастности к русскому миру, стремлению сохранить русские традиции. Эти общины обостряют чувство национального самосознания, единства у русских, живущих в России. Мощный всплеск национального самосознания в России принесло не только и даже не столько возращение Крыма в Россию, сколько сами крымчане.
Добавлю к фразе Сергея Ермакова: "Крым — это прежде всего люди, уникальное крымское общество". В уникальности крымского общества есть элементы, которые делают его схожими с русскими общинами за рубежом: старообрядцы, эмигранты после революции и т. д. Это — обострённое чувство причастности к русскому миру, стремлению сохранить русские традиции. Эти общины обостряют чувство национального самосознания, единства у русских, живущих в России. Мощный всплеск национального самосознания в России принесло не только и даже не столько возращение Крыма в Россию, сколько сами крымчане.
Добавлю к фразе Сергея Ермакова: "Крым — это прежде всего люди, уникальное крымское общество". В уникальности крымского общества есть элементы, которые делают его схожими с русскими общинами за рубежом: старообрядцы, эмигранты после революции и т. д. Это — обострённое чувство причастности к русскому миру, стремлению сохранить русские традиции. Эти общины обостряют чувство национального самосознания, единства у русских, живущих в России. Мощный всплеск национального самосознания в России принесло не только и даже не столько возращение Крыма в Россию, сколько сами крымчане.
Справедливая жесткость России в Осетии 08.08.2008 и успех мягкой дипломатия в Сирии в 2013, а так же бигборды "выход есть — народовластие" и песня по всем каналам "Вставай страна огромная..", 23.02.2014 нам день защитника отечества, после окончания Олимпиады , дали крымчанам надежду на успех активного сопротивления укро-нацистам и поддержку со стороны России
Справедливая жесткость России в Св. Осетии 08.08.2008 и успех мягкой дипломатия в Сирии в 2013, а так же бигборды по в сему Крыму с 2010 "выход есть — народовластие", и "помни.. гордись… и т.п. , а так же песня по всем каналам "Вставай страна огромная..", 23.02.2014 на день защитника отечества, после окончания Олимпиады, осознанно или нет дали крымчанам надежду на успех активного сопротивления укро-нацистам и что поддержка со стороны России будет, в т.ч. военная, если потребуется.