Коса раздора

Да не о злополучной Тузле речь! Хотя легкую волну выстроенная россиянами дамба к своей прибрежной соседке, Аршинцевской косе, прибила, неожиданно намыв песок на давно уходящий в море берег. Нет в затяжном конфликте и никакого политического подтекста — одна голая прагматика, в которой, как два бойцовских петуха, сошлись жители Аршинцевской косы и керченская городская администрация. Уж больно лакомым участком оказалась коса, всегда считавшаяся убогой окраиной Керчи.
Надо было повернуть историю в капиталистическую вспять, чтобы узнать истинную цену прибрежной земли. Пока на нее не положили глаз предприимчивые люди, а местная власть не почувствовала легкий, как летний бриз, аромат валютной зелени, проблемы косинцев никого не волновали. 

Бьет вам в стены домов штормовая волна, разрушает их, плесневеет мебель, набираются сыростью вещи, болеют дети – ну, что поделать, а кому сейчас легко. Жители Аршинцевской косы, на чьи дома море посягало при всяком шторме, просили и требовали отселения, но чаще это пропускалось властью мимо ушей, потому что отговорка об отсутствии жилья никогда не утрачивала своей актуальной свежести. Особо настырные добились переезда в судебном порядке. В 1999 году в благоустроенные городские квартиры въехали первые несколько семей с Аршинцевской косы, чьи дома оказались полностью непригодными для жилья.

Все остальные устраивались как могли, тем более что о равенстве жилищных условий речь не шла. Дома на ближней, береговой линии с трудом выдерживали волновой натиск осенних и зимних штормов, на второй — под напором ветра скрипели ветхие строения, но тут же по соседству благополучно переживали стихию добротные, капитально сложенные дома. Жить по-человечески хотели все, но понимали под этими словами разное. Одни рвались в благоустроенные городские квартиры, а другие желали обустроиться на косе с максимально возможным для этого района комфортом: централизованным водоснабжением, бесперебойным транспортным сообщением, регулярной подачей электричества. При высокой плотности поселения каждый на косе выживал на свой лад: одни годами судились с горисполкомом за отселение, другие выжидали, пока местная власть, как ленивая собака, отбрехивалась от их проблем.

[img=right alt=title]uploads/1/1226304743-1-SLD4.jpg[/img]
Керченская администрация проявила невиданную заботу о жителях косы, лишь только на горизонте замаячила отличная бизнесовая идея о превращении этого райского в умелых руках местечка в летний Клондайк. Моментально развилась чиновничья бурная деятельность и, как пена от штормовой волны, на поверхность выплеснулось решение о признании Аршинцевской косы зоной чрезвычайного бедствия, с которой срочно потребовалось выселить жителей. В ход пошли налаженные связи городского головы с тогдашним правительством Виктора Януковича, в камуфляжной форме на косе нарисовался «чрезвычайный» министр Нестор Шуфрич. Откуда ни возьмись появились бюджетные деньги в сумме девяти с половиной миллионов гривен на строительство жилья для переселенцев, на голову косинцев обрушился девятый вал министерских обещаний, среди которых жителям особенно запомнились заверения в выделении жилья, равного по площади тому, что они имели в своих не вполне благоустроенных хатынках, и проживании всех в одном многоэтажном доме. Все, казалось, должно было срастись удачно, так как на выходе был четырнадцатиэтажный монолитный дом. Туда под бравурные благодарственные речи городскому голову «и спасибо, дорогому Олегу Владимировичу Осадчему за отеческую заботу о нас» въехали тридцать две семьи переселенцев. Их соседями стали военнослужащие и служащие МЧС.

Для всех остальных жизнь на косе потекла без перемен, но с горьким привкусом утраченной надежды. Но в апреле 2008-го, накануне Дня освобождения Керчи, вновь заговорили о триумфе городской власти в деле отселения жителей косы. Но барабанной дроби не раздалось. Многие жители Аршинцевской косы наотрез отказались переезжать в новый, наскоро достроенный для них «Консолью» дом, в котором всех достоинств – его расположение в центре Керчи. Долгострой, на начальном этапе строительства предназначавшийся для временного жилья сотрудников правоохранительных органов, «перекроили» гипсокартонными перегородками, навесили на стены балконы, и то далеко не во всех квартирах, начиная с третьего этажа, стянули долго стоявшие стены швеллерами. Надо ради справедливости сказать, что дом сдавался с приборами учета, бойлерами, сантехникой, подводкой для телефонизации. Но гипсокартонные стены и скудный общежитейский метраж комнат придали ему легковесность карточного домика. В отличие от дома, отданного первым переселенцам, здесь в однокомнатной квартире 14,7 квадратных метра и балкончик, на котором едва умещается стул.

Людмила Сергеевна Гавриленко, безропотно переселившаяся в такую каморку, согласилась на нее только по той причине, что «нет уже сил таскать воду и уголь». А ее соседка, с опаской и бесфамильно беседовавшая с журналистом, сетовала на то, что некуда ведра картошки поставить и коробку от пылесоса. В первом подъезде дома по улице Кирова,11 из четырнадцати квартир бывшими косинцами заняты четыре. Здесь живет семья Данченко, которая на родителей и троих сыновей, двое из которых находятся в законном браке, а младшенькому двадцать один год, получила трехкомнатную квартиру. Один из сыновей отсудил у Керченского горисполкома однокомнатную квартиру, но в виду отсутствия таковой решение местного суда теперь оспаривается властной структурой в Апелляционном. Противится выселению с косы семья Черненко, состоящая из двух стариков. Им выделили однокомнатную на первом этаже с выгороженной кухонькой и узюшенькой комнаткой, где никак не поставить две кровати: иначе нельзя, потому что дедушка инвалид. Их дом на Аршинцевской косе признан для жилья непригодным, хотя, по отзывам бывших соседей, «дом усмотрен».

[img=left alt=title]uploads/1/1226304728-1-T83M.jpg[/img]
Аварийными «аттестованы» и все остальные жилые дома на Аршинцевской косе. Тамара Евсеевна Бутенко, у которой дом, участок, огород и бассейн просто на зависть, рассказывает: «Исполком признал все дома косы аварийными. Сели чиновники в кабинете и написали акты, в которых должны по закону стоять наши подписи. Сколько комиссий было, никто даже во двор не пожелал зайти, хоть и приглашала. Тем не менее, у них хватило совести написать, что наш дом находится в зоне подтопления, в результате чего пострадало тридцать три процента его общей площади и эксплуатации он не подлежит: фундамент дома напитан влагой, стены сырые, деревянные конструкции поражены гнилью из-за постоянной сырости. Дом мой не приватизирован, но приватизирована в 1989 году моя квартира жилой площадью девятнадцать квадратных метров. Соседний дом, из которого жильцы выехали, довоенной постройки, но такой крепкий и добротный, что оконная рама шестьдесят с лишним лет, как выяснилось при разборке, хранила осколок снаряда и не рассыпалась от ветхости. Дома все добротные, стены толстенные, камни споро разбирают на новые постройки».

На двоих с гражданским супругом Тамаре Евсеевне выделили однокомнатную в 14,7 квадратных метров квартирку. Он, не стесняя себя в выражениях, говорит: «Городские власти ведут себя по отношению к нам враждебно. Предлагают нам, не состоящим в браке, селиться в однокомнатную квартиру на пятый этаж. Ну, это смех. Мы привыкли жить вольготно и на природе, всю жизнь на земле прожили. Нужна городским властям эта земля – вон по берегу у нас Героевское, переселите нас туда, перевезите дома и помогите восстановить на новом месте. Мы согласимся. Я тут живу с видом на море, а там в центре города у меня под носом будут мельтешить представители администрации, чиновники – я не хочу их видеть».

Акты о признании домов на Аршинцевской косе аварийным жильем не единственное «творчество» городских чиновников. Начальник отдела по учету и распределению жилья Елена Вячеславовна Селюкова, рассказывающая средствам массовой информации о личном контроле отселения городским головой, бодро отрапортовала, что проблем с этим не возникнет, потому как «на косе живут одни пьяницы и бомжи – пойдут, куда дадим». Подобные характеристики пусть останутся на совести чиновницы, однако Ольга Даниловна Попова, чья семья проживает на косе с 1932 года, рассказывала прямо противоположное: престижную монолитку на улице Горького «заселяли с барского плеча. Пьяницам и бомжам дали отличное жилье, глухонемому инвалиду отдельную квартиру с лоджией, пропойцам – по две квартиры. Тут жила семья Дзень, у них было двадцать пять квадратных метров на пятерых – они получили три квартиры. В первом доме получил жилье человек, который тридцать лет не жил на косе и даже не появлялся. Каждый третий из получивших там квартиры на косе был только прописан».

«Вот бы ко всем с одной меркой подходили, — с напором говорит неугомонная Попова. – Нам с взрослым сыном, за которым вообще не желают признавать права на получение жилья, потому что он, как полстраны, в России на заработках, выселяют в четырнадцатиметровку. Матери моей, вдове инвалида войны на пару с братом тоже дают однокомнатную». Бывший начальник отдела труда и заработной платы Аршинцевского рыбзавода Ольга Даниловна Попова выучила жилищный кодекс почти наизусть и шпарит его статьями. «Закон гласит, — цитирует она как по писаному. — При выселении предоставляется жилая площадь на основании санитарных норм и состава семьи. Если человек занимал отдельную квартиру – ему предоставляется отдельная. Если наниматель занимал более чем одну комнату – ему предоставляется столько, сколько он занимал. Предоставляемая площадь должна быть не менее той, которую он занимал. Если наниматель занимал площадь меньшую, чем установлено санитарной нормой и составом семьи, ему предоставляется жилье на основании санитарных норм и состава семьи». По закону их с матерью семьям, соседям Черненко и подруге Тамаре Евсеевне Бутенко полагаются квартиры куда большей площади, но городская администрация упорно распихивает их по конуркам и подала в суд на принудительное отселение упирающихся.

Видя настойчивое стремление восьми оставшихся на Аршинцевской косе семей отстаивать свои права вплоть до обращения в Европейский суд, керченские чиновники применили новую тактику и стали доказывать, что люди живут в стометровой природоохранной зоне. «Да, — подтверждает Тамара Евсеевна Бутенко, — согласно водному кодексу в стометровой зоне от уреза моря нельзя строить жилье, но здесь все было построено до его принятия. Закон обратной силы не имеет, а чиновники на него ссылаются. Да вся Феодосия так построена в районе Золотого пляжа, а против нас любая строчка закона годится». Причем статьи водного кодекса применимы только к коренным косинцам, которые жили там несколько десятков лет. На новостройку, вознесенную на первой береговой линии одним из помощников прокурора города, закон не распространяется. Как и на особняк заезжего богатея, выстроенный впритык к морю и отгороженный от него волнорезом. А вот приватизированный и на европейский лад отремонтированный дом состоятельных коренных косинцев подлежит сносу как на семьдесят пять процентов не пригодный для жилья взамен на однокомнатную хибарку.

В судебных исках, утверждают в один голос Попова с Бутенко, написана откровенная ложь. В частности, о шторме, случившемся 19-20 января прошлого года, которого на косе не было, о залитом доме Поповой, который никак не может попасть под волну даже теоретически, потому что стоит вдали от моря. Жители домов №№ 33, 35 и 39, вписанные в акт обследования как пострадавшие и претендующие на получение жилья в городе, давно имеют квартиры. Странным делом образовалась нехватка квартир, на которые государственный бюджет выделил деньги из расчета один миллион гривен на семью. У жителей косы есть все основания предполагать, что под их «марку» благоустроенным жильем обзавелись нужные люди, потому что первым делом после признания Аршинцевской косы зоной чрезвычайного бедствия у них поторопились изъять домовые книги.

Вся эта канитель с отселением, которого керченская власть добивается не мытьем, так катаньем, затеяно исключительно ради дерибана приморской земли. Пока первые жители Аршинцевской косы с помпой заселялись в городские квартиры, сессия местного совета одобрила выделение трех с половиной гектаров земли под их полуразрушенными домами господину Кутузову, за которым однозначно стоит его родственник и по совместительству киевский бизнесмен Валерий Пальчук. Проект строительства аквапарка, стадиона и коттеджей гуляет не только по кабинетам архитектурного управления Керчи, но и в интернете, однако и заместитель городского головы Владимир Николаевич Ступников, и начальник отдела по учету и распределению жилья Елена Вячеславовна Селюкова в один голос отбояриваются от очевидного. На одной из летних сессий горсовета, что собралась экстренно, как «скорая помощь», выделили еще два участка косинской земли, владельцев которых не страшит «чрезвычайка» зоны бедствия. Владимир Николаевич Ступников уверяет, что его совсем не волнует разворачивающее строительство на Аршинцевской косе, поскольку его ведут «не наши люди». Он сердобольный, видите ли, болеет исключительно о «своих», что косвенно подтверждает факт ухода косинской земли в чужие руки. Прослышав про обещание превратить Аршинцевскую косу в землю обетованную для денежных мешков, один из керченских предпринимателей, купивший здание бывшего клуба Аршинцевского рыбзавода в девяностые годы за «шапку сухарей», выставил его на продажу, понимая, что при строительном буме появится ни один желающий наполнить эту шапку валютой.

А что же коренные жители Аршинцевской косы? С ними местная власть ведет незримый бой. «На нас давят, — говорит Тамара Евсеевна Бутенко. — Но мы выселяться не хотим. Тогда Селюкова предупредила нас, что воду возить не будут, автобусы ходить перестанут, электрические провода свернут и будут ждать, что мы побежим, как крысы с тонущего корабля». Исполнение угроз началось. 31 октября свет отключили…