Константин Затулин хочет лишить Россию премьер-министра

ОН СТАВИТ ВСЕМ ОЦЕНКИ И НИКОГО НЕ БОИТСЯ

Кто такой Путин для России сегодня? Нужно ли отдавать пост премьера Медведеву? Почему люди вышли на Болотную площадь? Что делать со сложившейся порочной системой тандема в политической системе России? Россия — Украина: вместе или врозь? Роль Запада в определении дальнейшего пути развития наших стран — реальность или страшилки конспирологов? На эти и другие вопросы отвечает уже не депутат Госдумы, а «просто» директор Института стран СНГ Константин Затулин. В Крым он приехал на курсы для журналистов из Молдавии и Приднестровья, которые его институт проводит в Ялте.

Не отказался российский политики поучаствовать и в «Русских вторниках» — его доклад (хотя «это громко сказано, просто некоторые соображения») мы приводим почти стенограммой: считаем, что сказанное для наших читателей представляет живой интерес. Если хотите, официально затулинские «соображения» назывались «Оценка современной политической ситуации в Российской Федерации, перспектив развития российской государственности и евразийского сотрудничества». Надеемся, объем текста вас не испугает — здесь есть масса тех деталей, в которых, как говорят, и кроется сам дьявол. Именно их нам жалко отсекать…

Это неправильно — предлагать пост премьер-министра Дмитрию Медведеву— Вы, как всегда, заинтересованно следите за тем, что происходит у нас в России. В данный момент, как известно, после выборов 4 марта <наступил> такой переходный период, который должен завершиться 7 мая инаугурацией возвращающегося на пост президента РФ Владимира Путина. За пару дней до выборов Владимир Путин в беседе с корреспондентами подтвердил, что он намерен предложить Дмитрию Медведеву пост председателя правительства, как это и было анонсировано в сентябре прошлого года на съезде «Единой России». Думаю, что так оно и будет. В обществе разные мнения — я лично считаю, что это неправильно и в какой-то мере даже рискованно.

Для меня совершенно очевидно, что примерно за два года до окончания срока своих полномочий Дмитрий Медведев нацелился на второй срок своего президентства и начал борьбу за свое выдвижение. Она долго проходила в скрытых формах, но с какого-то периода — в открытой. Пожалуй, точкой отсчета здесь следует считать его статью «Россия, вперед!». Гораздо откровеннее, чем сам президент, вели себя люди, которые представляли его близкое окружение.

Очень быстро стали формироваться группы давления, и эта быстрота, на мой взгляд, связана с несколькими причинами. Прежде всего — в поддержку выдвижения Медведева выступали все, кто не хотел возвращения Путина. Вне зависимости от того, высоко или низко они оценивают потенциал Дмитрия Медведева, они решили, что это самый лучший из возможных вариантов, если на этом этапе они поддержат Медведева. Важно, чтобы Путин не вернулся к власти.

Слушатели»

Кто объективно заинтересован в этом? Прежде всего те, кто боится усиления государства в РФ, на внешней арене, кто боится ее возвращения в ряд претендентов на великодержавность. Все эти страхи, в основном на Западе, были связаны с Путиным, и он давал этому подтверждение: вспомним хотя бы ту же мюнхенскую речь. А самое главное — его политика, которая была направлена на очень жесткое отстаивание интересов Российской Федерации. Она не всегда была под его руководством последовательной, и мы выступали иной раз с критикой отдельных направлений во внешней политике. И внутренняя политика тоже не была застрахована от ошибок.

Путин не лишен недостатков— Ясно, что в стране, где Путин достаточно жестко выстроил иерархическую систему, вертикаль, были недовольные, и это прежде всего наши олигархи. Внешне, может быть, это далеко не всегда проявляется, но по существу им бы больше подходила та система власти, которой они могли бы свободно распоряжаться. Путин же предложил олигархам вариант, при котором они не вмешиваются в дела государства, а государство не вмешивается в их дела. <…>

Конечно, система, которая возникла при Путине, не лишена очень серьезных недостатков. К ним я отношу перестраховочные элементы в самой политической системе, которые стесняют людей, демократические процедуры. Но я трижды был депутатом Государственной Думы, и в том числе два срока — во времена Путина. Могу сказать, что при Путине ГД превратилась в манипулируемый орган, который не выражает свое мнение, имеет ограниченные для этого возможности, где фракция «Единой России» используется исключительно для одобрения спущенных сверху законопроектов.

У нас даже изменилась структура принятия решений — если прежде большинство законов были инициированы самими депутатами, то к 2011 году депутаты рассматривали фактически только те, законопроекты, которые внесли правительство и президент. Дума в какой-то мере превратилась в декорацию.

Этому способствовало изъятие прежней системы выборов, при которой были мажоритарные округа. <…> Я не голосовал за это, как и за отмену прямых выборов губернаторов. Считал, что это и есть те самые перестраховочные элементы, которые не столько укрепляют политическую систему, сколько ее ослабляют. И на мой взгляд, события, которые сейчас произошли, яркое тому подтверждение, ибо невыбранные магистраты, кем-то сверху спущенные-назначенные, пользуются совершенно иными в глазах населения и авторитетом, и возможностями. Они не могут в случае необходимости от чего-то отговорить или что-то предотвратить. Нельзя опираться на то, что не сопротивляется.

При Путине выстраивалась такая система, которая внешне казалась очень предопределенной — и ценой этому было качество решений.

Так же и со своим экономическим блоком: Путин позволил продолжить праволиберальный экономический курс, за исключением, правда, социальных мер, которые он считал необходимыми для безопасности России, устойчивости страны. Эти меры по повышению пенсий, зарплат, перевод на фактически профессиональные рельсы армии и высокие ставки окладов для офицеров он отслеживал, а во всем остальном курс был праволиберальным в экономике.

Можно сказать, что наш экономический курс с 91 года в основных своих чертах не менялся. Но было важное дополнение — все большее стремление Путина управлять экономикой, это стало более заметно в годы его премьерства. Он все больше стремился расшивать узкие места в экономике путем вмешательства государства, создания крупных корпораций. Борьба в настоящее время развернулась между теми, кто считает это порочной практикой, и теми, кто считает, что это правильно и нужно, потому что все эти приватизированные производства, как правило, не создали ничего нового, мы лишились целых сфер, которые остались без прикрытия, и это в некоторых случаях влияет на безопасность и обороноспособность государства. <…>

Сюда нужно добавить забитые социальные лифты, которые перестали двигаться, как прежде, плюс к этому объективный и субъективный интерес олигархата, которому нужен более зависимый от них президент — желательно такой, как Борис Ельцин.

Он податливый и амбициозный…— После того, как стало ясно, что Запад готов на что угодно, лишь бы Путин не вернулся к власти, стало понятно, что в стране шла борьба. Она не была официально объявленной, но, мне кажется, ее участники не сомневались в том, что она идет. Вы знаете выступления наиболее откровенных сторонников Медведева — Юргенс, Павловский, Иноземцев, группа Института современного развития, помощник президента Александр Дворкович… Они говорили, что Медведев идет на второй срок, а еще говорили, что всякая мысль о том, что Путин может вернуться — это застой, это брежневизм, а надо дать шанс модернизации и всему остальному.

Почему я, например, так отрицательно к этому отношусь? Потому что, на мой взгляд, Дмитрий Медведев показал себя, особенно в вопросах внешней политики, податливым и манипулируемым, история с Ливией достаточное этому подтверждение. Очевидно, что он пустился во все тяжкие для того, чтобы снискать особенную популярность у определенных влиятельных, непропорционально своему месту в жизни России и доверию, которое им оказывают в России, праволиберальным силам. Стало ясно, что это очень рискованная ситуация.

Особенно рискованная, если во главе России в этот момент окажется президент с нетвердыми убеждениями, который больше предпочитает форму и вдобавок обладает, на мой взгляд, определенным комплексом по этому поводу (все эти слова, отлитые в бронзе и прочее). Он ну очень амбициозный человек, обидчивый, я на своем примере могу сказать — мстительный. В нем нет широты, которая должна быть у политического деятеля. Это мне показалось очень опасным. И в этом объяснение моей личной позиции.

Грандиозный ущерб облику власти— Безусловно, сентябрьский анонс о том, что Путин идет в президенты, Медведев — в премьер-министры, нанес грандиозный ущерб облику власти и самой правящей партии. В этот день, когда это было сказано, под аплодисменты зала, рейтинг «Единой России» обвалился на 10 процентов. И дальше продолжил свое падение, может, с менее впечатляющими цифрами, но результат вы знаете на парламентских выборах-2011. Знаете и их интерпретацию — «нечестные выборы», «фальсификации» и т.д. Я оставляю в стороне вопрос о том, честные ли это были выборы — я вообще не видел на все сто процентов честных выборов нигде, где бы они ни проходили. Есть только разные «размеры»…

Совершенно ясно, что Путину пришлось немало потрудиться, чтобы Медведев уступил. Он провел эту «спецоперацию», по моим наблюдениям, с апреля по сентябрь 2011 года -Медведева принудили отречься от этой перспективы, но взамен было предложено отступное, причем публично. И это людей возмутило. Плюс к этому Медведев не удержался в порыве чувств сказать: мол, мы так решили много лет назад. А до этого в течение полутора лет интриговал — сначала журналистов, потом политический класс, потом через них и основную массу населения о том, что-де мы сядем и договоримся. Есть время определиться, вот подойдет время, мы вам скажем…

Это, конечно, было неправдой. Когда в марте у меня вышла эта размолвка в связи с Ливией, я откровенно заявил о своей позиции — я говорил, что для развития политической системы в России не столько важна была эта оголтелая внесистемная оппозиция, ее митинги по 31-м числам, сколько публичная конкуренция между Медведевым и Путиным, если бы когда они оба заявились как претенденты в президенты и была бы реальная борьба.

Но Путину, конечно, виднее, как распорядиться собственной судьбой. Он избрал метод закулисной договоренности с Медведевым — потому что, я думаю, он представлял себе, какие могут быть последствия публичного раскола. В стране, где более-менее объективно поводятся итоги выборов, ясно, что в электоральном плане Путину это только пошло бы на пользу. Но ведь первое действие, на которое подбивали Медведева — это увольнение Путина с поста премьер-министра!

Путин, который столько лет провел во власти, это совсем не тот, скажем, Яшин из «Солидарности», который готов днями у фонтана, прикованный цепью, провозглашать свои лозунги. Он привык к вертушкам, к машинам, определенному уровню, и если это все начинать с начала, с улицы… технологически, я думаю, он к этому был не готов. Плюс ко всему, я думаю, он оценивал всякие штуки, которые могут в этом смысле подбросить его недоброжелатели на Западе.

Часто, особенно в молодежной аудитории, принято сомневаться в том, что заграница влияет на что-либо — говорят, это, мол, всё ваши домыслы, теория заговора, конспирологические версии… Конечно, она (заграница — ред.) не играет решающую роль в таких событиях. И на Украине в 2004 не играла решающую роль, но она играла очень важную роль! И в тот момент, когда силы примерно равны, это мешает, она действительно может стать решающей. Что, как правило, делается: на одни недостатки закрываются глаза, другие — выпячиваются. «Соринка в глазу» приобретает характер принципиального обвинения. То же самое могло быть и в России.

Собственно, это и происходит сейчас, как вы видите, в связи с подведением итогов президентских уже выборов. Многократно все раздувается, утрируется… <Вспомним> выборы 96-го года в России, когда Ельцин протащил свою кандидатуру! Кстати, Медведев на встрече с оппозицией брякнул, непонятно зачем, что Ельцин-то не был избран во втором туре! Это секрет Полишинеля, но из уст президента РФ это впервые было произнесено, да еще в такой момент. И непонятно, с какими целями: облегчить задачу Владимиру Путину или, наоборот, ее усложнить.

Короче говоря, я убежден, что опыт всяких революций, в том числе и российских, как говорил классик, показывает, что без кризиса верхов они не могут состояться. Этот элемент двоевластия, призрак двоевластия или реального двоевластия, которое стало складываться в результате этой порочной, на мой взгляд, системы тандема, которая раскрывалась придворными политологами, и привел к тому, что оппозиция осмелела, были какие-то позывы со стороны круга лиц, близких к Медведеву <…>, да и сам Медведев после выборов 2011 года на встрече со студентами факультета журналистики МГУ допустил фразу о том, что, мол, те, кто стоит на Болотной площади — это люди, «кто хотел моего движения на второй срок». То есть элемент двойной игры здесь есть.

Зачем России премьер-министр?В этих условиях, пробегая все эти вам известные обстоятельства, мы опубликовали в «Московском комсомольце» (см. текст ниже), обращение от группы обеспокоенных граждан (как мы себя назвали, «Клуба избирателей России и Владимира Путина»). Мы говорили о стоящей перед Россией проблеме: в ответ на митинги на Болотной другая часть России продемонстрировала свою массовость на Поклонной горе, в Лужниках, на Манежной площади, в результате Путин получил 63 процента, доказал, что он представляет большинство. Конечно, есть куча желающих в этом усомниться, но большинство понимает, что он сегодня реально наиболее авторитетный лидер в России.

И вот сейчас ту победу, которой Путин достиг, пытаются похитить, навязывая своих людей и свои рецепты. Ну хорошо, вы победили — но теперь вы забудьте, что обещали. Вернитесь к праволиберальному экономическому курсу, к «стратегии 2020», которую выстроили по заказу правительства апологеты этого курса — ректор Высшей школы экономики Кузьминов и Академии народного хозяйства Владимир Мау. Смысл этой стратегии — все как можно скорее разгосударствить, приватизировать, это даст большой эффект.

Люди, которые не хотели возвращения Путина, разделились на две части: одни продолжают обличать Путина на площадях — но жизнь все больше уходит; как сказал сам Лимонов, это «жизнь после смерти». А другие, используя приглашение Медведева во власть, пытаются вокруг него консолидироваться и протащить как можно больше своих и идей, и людей, и сделать неприемлемым в правительстве как минимум, людей, которые придерживаются другой точки зрения. <…>

В общем, все это, вместе взятое, заставило нас написать это письмо, где мы поставили вопрос о необходимости в принципе упразднить пост председателя правительства Российской Федерации, ибо этот пост сам по себе создает двоецентрие, двоевластие и уж во всяком случае, дублирование. Даже если бы Медведев был во всех отношениях лояльным и не было бы оснований его подозревать в какой-то своей игре, даже в этих обстоятельствах аппарат правительства и аппарат администрации все время находятся между собой в постоянном таком конкурентном взаимоотношении. Поэтому нам кажется логичным предложить, чтобы президент напрямую координировал деятельность министров. Это будет логично с точки зрения структуры власти. Министры были бы членами его администрации, как это происходит в США, где нет никакого премьер-министра и нет никакого повода говорить о двоевластии.

Я уже читал какие-то отклики. Кстати, история публикации состоит в том, что мы писали это письмо втроем, с еще двумя известными нашими политологами. И первоначально текст не должен был быть подписан ничьей фамилией. Но это было условие «МК» — «без подписи мы письмо в печать не дадим!» Я был готов подписаться, они — нет. В результате вышел материал за моей подписью.

Ясно, что с этого момента в отношении этого текста со стороны несогласных с ним будет применяться тактика двойного рода — во-первых, не заметить его. И она пока действует: не вижу, чтобы дискуссия набирала обороты. И прежде всего потому, что сам Путин придерживается более осторожной тактики: он ждет 7 мая, а дальше будет решать спокойно. А второй вариант — объяснить всем и каждому, что дело во мне, а не в том, что там написано. И такие попытки тоже предпринимаются.

Аргумент против, например, такой: вы неправильно ссылаетесь на американскую модель (кстати, в самом письме такой ссылки нет!) — в США есть вице-президент, а у нас его нет. И более того, опыт введения поста вице-президента у нас отрицательный — оба они, Янаев и Руцкой, в свое время оказались в тюрьме. Если же говорить о том, кто бы мог его заменить в случае чего, то у нас официально табель о рангах примерно такая: президент, затем премьер-министр, председатель Совета федерации и потом — председатель Госдумы. Премьер-министр здесь — единственный, кто не прошел процедуру избрания, он завязан на первом лице. Почему бы не обратить внимание, что в США нет председателя Сената, там председательствует вице-президент! Вот вам, пожалуйста, полная аналогия. Пусть председатель Совета федерации исполняет обязанности президента в случае какого-то катаклизма.

Но ведь мы решаем гораздо более важную задачу — мы ликвидируем условия, при которых стихийно порождаются как минимум параллелизм, дублирование, удвоение расходов и проблем, а как максимум — порождается двоевластие. И мы видим в истории тому подтверждение, потому что лидер, как бы он ни назывался — генеральный секретарь, самодержец всероссийский или президент Российской Федерации, когда он по каким-то причинам слаб и не хочет или не может вмешиваться в текущие дела, то возникает премьер-министр, который начинает перетягивать себе полномочия, и рано или поздно возникает проблема кто — кого.

Даже если сам премьер-министр не хочет поставить этот вопрос, то окружение первого лица — царя или президента — естественно проигрывая в схватке с сотрудниками премьер-министра, начинает интриговать против него. Разве не в этом судьба Витте, Столыпина — при слабом царе Николае II… <…>

Путин всё равно его уволит— Конечно, мы не наивные люли, не верим в то, что, вот, написали письмо — и сразу тут разразится работа, Путин примет поправки к Конституции. Он назначит Медведева, как и обещал. Но дальше возникнет ситуация, которая мне кажется совершенно очевидной: или Путин просто-напросто сдастся и Медведев и те силы, которые сгруппировались вокруг него, будут реально управлять, и тогда мы <останемся> недовольны, потому что мы голосовали не за этот курс и не за это действующее лицо. Или Медведев, в свою очередь, отрешится от всех своих амбиций — но пока он этого не демонстрирует. Более того, всем очевидна инерция восприятия Медведева как президента.

И на следующий день после инаугурации он как премьер-министр будет претендовать на то, что он по-прежнему принимает важные решения, то есть тандем сохраняется, что <перед нами> не президент и его подчиненный, а два равновеликие, равноправные стоящие во главе России персонажи. Мы категорически против этого! Но ведь он явно на это претендует!

И, наконец, третье обстоятельство: Путин рано или поздно должен будет его уволить. Уволить «просто так» премьер-министра — так это не делается: для этого должен быть весомый повод. Представьте себе, что перед Путиным стоит сложная задача — вернувшись во власть, он должен вести сложную игру, и они будут друг друга подстерегать на разных крутых поворотах нашей будущей истории, чтобы дать или не дать сформировать этот повод. Но это в любом случае время президентства Путина. Мы выбирали Путина для того, чтобы он решал задачи, стоящие перед страной, а не для того, чтобы продолжал борьбу с расходящейся командой, а команды бы подсиживали друг друга.

Медведев дал поручение своей администрации подготовить к 1 апреля процедуру создания Конституционного собрания. С какими целями? Не знаю. Но если эта наша цель <о ликвидации поста премьер-министра> заявлена — давайте внесем ее в перечень вопросов! И тогда естественным путем, без всякого кризиса, просто потому, что меняется система власти, что есть персональное обстоятельство, то есть Дмитрий Медведев перестает играть такую роль, перестраивается система. Ему находят место — или он начнет самостоятельную политическую жизнь (в чем лично я очень сомневаюсь). И у Путина будут развязаны руки для того, чтобы он мог самостоятельно принимать решения и полностью за них отвечать. Иначе у нас возникает нехорошая такая византийская история, при которой власть выбрана, но при этом внутри нее продолжается борьба за влияние, за ресурсы, за курс, по которому страна будет идти. <…>

Излишний оптимизм— Отношения с Украиной — вам будет интересно. Сейчас они оставляют желать много лучшего. Последний приезд Виктора Януковича не разрешил там никаких проблем, и начались гадания на кофейной гуще: что там было, за закрытыми дверями на встречах тет-а-тет. Именно из-за того, что мы об этом ничего не знаем, можно сделать вывод, что ничего хорошего там и не было, позиции расходятся в базовом вопросе. Россия сделала свои предложения, Украина их не принимает по Таможенному и Евразийскому союзу.

В этой ситуации Украина продолжает настаивать, что цены на газ должны быть снижены, а Россия в свою очередь не принимает это решение и очевидно не будет принимать. Инаугурация Путина, наверное, будет поводом для того, чтобы вопрос зазвучал с новой силой. У России, как мне кажется, теперь больше времени, она выходит из своих внутренних обстоятельств; при всех тех ужасах, о которых я рассказывал, все-таки вопрос о власти в стране решен. А Украина, наоборот, входит в полосу выборов — речь идет о выборах в октябре этого года.

Мы не очень понимаем, в чем основы для оптимизма со стороны действующей Партии регионов, который они везде и всюду демонстрируют. Оптимизм, думаю, связан с возвращением мажоритарной системы, <они надеются> через округа привлечь на свою сторону избирателей. Но дело в том, что в мажоритарные округа нацелилось такое количество деятелей прошлого, со звучными именами и возможностями, что я бы не гарантировал, что все так гладко пройдет и все они придут к власти.

Сегодня мы видим рейтинги, по которым Партия регионов уже вторая. Самая же главная проблема для нее, и она этого трагически не понимает, — устойчивость ее собственного электората, которому она не идет навстречу в выполнении обещаний. Поэтому какие-то срочные меры накануне выборов будут приняты, отсюда это заявление Януковича невпопад о государственном статусе русского языка: конечно, речь шла не об этом, а о принятии закона по проекту Колесниченко-Кивалова, а там государственного статуса русского языка не предполагается.

Как к этому отнестись? Можно — с паршивой овцы хоть шерсти клок. А можно — более принципиально, и сказать, что этого недостаточно. В любом случае, надо бы поддержать принятие любого такого закона, но видеть за ним необходимость дальнейшей борьбы и дальнейшего требования. Несовершенство этого закона, если он будет принят, будет дальше проявляться все больше. Быть против этого закона на том основании, что он паллиативен — мне кажется, это неправильно, потому что принятие этого закона позволит как-то поляризовать общественные и политические силы на Украине, лишний раз подчеркнет, кто за что и за кого.

Что касается соотечественников, то притом, что Путин эту проблему понимает, знает, меры, осуществляемые в поддержку наших соотечественников, на мой взгляд, крайне поверхностные. <…>

 

 

[hr]

Клуб избирателей России и Владимира Путина:
как не дать украсть плоды победы

 

Как мы и надеялись, Владимир Путин победил и победил в первом туре. С каждым днем, приближающим его инаугурацию, все более призрачным становится сценарий делегитимации его победы. И все больше — опасность того, что победа Путина и всех, кто его поддержал, будет выхолощена или даже украдена.

Мы говорим об этом ответственно, убежденно и с готовностью не допустить этого.

Угроза исходит не только и не столько от лидеров так называемой «непримиримой», «внесистемной» оппозиции: они себя на этом этапе исчерпали. Пора признать, что опасность исходит от стоящей за спинами митингующих антипутинской партии внутри правящего класса и властно-собственнической элиты. Представители этой группировки, последовательно выступающей за ослабление государства, уменьшение его влияния на все сферы жизни в России, пять лет назад сыграли важную роль в избрании порочной модели тандема, то есть, говоря прямо, — двоевластия. Они проявили себя в прошлом и позапрошлом году, настаивая на отказе Владимира Путина от возвращения на пост Президента России, на его самоустранении или даже требовали отправить его в отставку. Сейчас, проиграв на выборах, они, не стесняясь, вновь навязывают свои советы, свои идеи, и вмести с ними — самих себя.

Ради этого явные и, особенно, скрытые сторонники Болотной-Сахарова разделились на две части. Одна заходится в истерике, обличая Путина, а другая — предлагая ему в качестве добрых советов для выхода из кризиса свои идеи, проводит масштабную операцию по инфильтрации во властные эшелоны столь ненавистного ей «путинского режима». Чтобы разложить или низложить его.

Вот характерная цепь рассуждений, прикрывающих эти цели: страна на пороге экономического кризиса (что правда); люди устали от коррупции и несовершенств политической системы (правда), непродуманности реформ (верно); необходимо обновление (кто бы спорил). Все это готовы и можем исправить только мы, правые либералы, оракулы «последнего либерального шанса для России», авангард «креативного класса», способный «консолидировать общество». А избранный «отсталой и необразованной» Россией Президент просто должен это признать, принять и отойти в сторону — иначе не факт, что он досидит до конца своего срока.

Проигравшие в борьбе за выдвижение в Президенты и побежденные на выборах диктуют, причем всё громче и активнее, победителю и нам, его избирателям, условия нашей капитуляции.

На каком основании? Разве не они правили экономический курс, ни на день не отходя от штурвала экономики со времен Егора Гайдара? Не они ли в этих целях превратили в декорацию парламент и «Единую Россию», от которой теперь воротят нос как от «партии жуликов и воров»? Мог ли кто-нибудь на самом деле без их участия все эти годы воровать и наживаться?

Выходит, что Путин должен отказаться от своих обещаний, от своих сторонников и избирателей, от большинства населения России только потому, что крикливое антипутинское меньшинство засело в блогосфере, а Михаил Прохоров — благодаря раскрутке на государственном ТВ — получил целых 7 процентов на выборах? Может быть, тогда честнее и претендовать не больше, чем на 7 процентов внимания к ним самим и к их идеям?

Чем вдохновляются, на что рассчитывают противники Путина, открыто и алчно претендуя на чужую победу? Надежды меньшинства в который раз в нашей истории навязать свою волю большинству парадоксальным образом связаны с тем обещанием, которое Владимир Путин еще в сентябре 2011 года принародно дал Дмитрию Медведеву. По всей видимости, на меньшее, чем премьерство, да еще публично анонсированное, действующий Президент не был согласен. Путин хотел избежать раскола, чувствовал свою ответственность за тандем — и, пойдя Медведеву навстречу, вскоре оказался перед целым списком требуемых от него новых уступок, заявленных от имени «передовых» граждан, собирающихся по периметру Кремля.

Они уже рассматривают любые встречные шаги, любые изменения как пролог к капитуляции Путина и его большинства. Получается, он вновь рискует — путаницей, которую назначение Медведева уже порождает в вопросе о новой власти и ее курсе. Мы уважаем полномочия избранного Президента и данное им слово, но уверены, что миллионы сторонников Владимира Путина на выборах 4 марта не голосовали за двоевластие или, тем более, за сдачу победителя на милость побежденных. Мы голосовали за быстрое и эффективное решение стоящих перед страной проблем, а не за игру в поддавки и взаимное подсиживание двух расходящихся команд. За лидерство и ответственность, а не за еще один эксперимент по исправлению ошибок предыдущего эксперимента.

Приход во власть — под белым флагом ее «обновления, модернизации и омоложения» — тех, кто все последние годы открыто или скрытно боролся против Путина и его политики, во-первых, оттолкнет от поддержки власти тех, кто, в отличие от «модернизаторов», не вертелся все последние четыре года, как флюгер. И оттолкнет не по эгоистическим соображениям, а по этическим и принципиальным. К последним, в частности, относится то, что приглашение этих «модернизаторов» во власть (или сохранение их на тех постах, которые они заняли в предшествующие годы) будет означать: из-за каких-то конъюнктурных соображений национальные интересы России приносятся в жертву, а антипутинская группировка, не сумев провести своего кандидата на президентский пост, все-таки получила большую часть власти.

Поддерживая Владимира Путина на выборах и до выборов, все мы рассчитывали, что его возвращение в Кремль приведет к очищению властных и иных государствообразующих «авгиевых конюшен» (административных, правоохранительных, образовательных, медийных и др.) от сомнительных фигур.

Но это только полдела. Важно устранить саму предпосылку для двоевластия, дублирования, удвоения проблем и расходов в управлении Российской Федерацией. А она, судя по всему, заложена фактом сосуществования двух правительств России — одного в Кремле и другого на Краснопресненской набережной. Президент, желавший царствовать, но не способный управлять государством, добился в 1993 году принятия такой Конституции, которая позволяла ему в удобный момент перекладывать на премьеров ответственность за ухудшение дел. Даже тогда это была всего лишь иллюзия: в самом далеком уголке России самые далекие от политики люди понимали, кто есть кто.

А ведь «звездные часы» в нашей истории связаны с именами тех, кто, как Петр Первый и Екатерина Вторая, не случайно названные Великими, умели и царствовать, и управлять — в одном лице. Именно поэтому мы предлагаем, воспользовавшись инициативой подготовки Конституционного собрания, упразднить пост Председателя Правительства Российской Федерации и возложить на Президента прямое руководство министрами — членами его Администрации. Вносим это предложение потому, что оно снимает всякую двусмысленность в сегодняшней ситуации, потому что видим во Владимире Путине человека, не нуждающегося в том, чтобы прятаться за чужую спину. А Государственная Дума, в духе времени и по опыту других стран, должна получить конституционное право выражать недоверие отдельным министрам в случаях, если и когда для этого есть основания.

Наши предложения не сводятся к одной только реформе «верхов». Сколько можно под видом стратегии перелицовывать для употребления в России одни и те же праволиберальные экономические рецепты, банкротство которых очевидно на их родине, на Западе? «Русский вопрос», поведение правящей элиты, проблемы налогообложения, образования, телевидения и СМИ и многое, многое другое нуждается в осмыслении и решении. Но вначале нельзя дать украсть надежду, нельзя позволить навязывать, что уже происходит, и в конечном итоге окончательно навязать власти и обществу волю абсолютного меньшинства. Да, оно лучше организовано, едино в двух лицах — на улице и в самой власти. Победителю выборов 4 марта стоило бы подумать, почему «мозговые центры», поставляющие идеологов и рядовых активистов, борющихся против государства и, кстати, против него самого, существуют на бюджетные деньги и на государственные заказы.

А нам, гражданам и избирателям России, интеллектуальной и управленческой элите, представляющей большинство — нам, голосовавшим за Путина не из любви к нему и не как за «меньшее из зол», а как за самого сильного и авторитетного политика современной России, давно пора объединиться. Это будет наш выбор. Его, наконец, пора сделать.

Ближайшее время покажет, выберет ли Путин тех, кто выбрал его.