Конец самостийной Украины

ПРОФЕССОР ГУДЗИЙ ОБ ИСТОРИЧЕСКИХ СУДЬБАХ УКРАИНЫ И РОССИИ

Сергей ФИЛИМОНОВ

Николай Каллиникович Гудзий (1887–1965) – уроженец Могилева-Подольского, выпускник Киевского университета, выдающийся филолог и литературовед, с 1945 года – академик Академии наук Украинской ССР, крупнейший специалист в области как древнерусской литературы (его учебник и хрестоматия по истории древнерусской литературы получили мировое признание), так и русской литературы ХІХ века (труды Гудзия о творчестве Пушкина и Льва Толстого стали классикой). В годы Гражданской войны (1918–1920) он жил и работал в Крыму. Здесь 30-летний ученый был профессором Таврического университета, одним из деятельнейших членов ряда научных обществ – Таврической ученой архивной комиссии, Общества философии, истории и социологии при Таврическом университете, Литературного общества им. А.П.Чехова в Ялте.

Увы, крымский период творческой биографии Гудзия до недавнего времени оставался неизвестным. Восстанавливать эти страницы его биографии пришлось буквально по крупицам: по архивным документам, по давно ставшим библиографической редкостью изданиям. Итоги архивно-библиотечных разысканий по теме «Гудзий в Крыму» нашли отражение в книге Филимонов С.Б. Из прошлого русской культуры в Крыму: поиски и находки историка-источниковеда (Симферополь, 2010. – С. 43–47, 241–272).»

Здесь републикованы и обнаруженные на страницах крымских газет времен Гражданской войны статьи Гудзия, не значившиеся в изданной в 1968 году, вскоре после кончины ученого, библиографии его трудов и остававшиеся, таким образом, неизвестными. Вот их перечень: «Литературные заметки. Архив Н.П.Огарева», «Памяти Н.К.Михайловского», «Конец украинской самостийности», «П.И.Мельников-Печерский», «Большевизм и интеллигенция», «К первой годовщине Таврического университета», «Студенчество прошлого и настоящего», «Для восстановления истины», «Библиографическая заметка. Слово о полку Игореве», «Вечной памяти Р.И.Гельвига», «Памяти Пушкина».

Некоторые из вышеперечисленных статей Гудзия заслуживают в наши дни особо пристального внимания. В первую очередь это относится к статье «Конец украинской самостийности», напечатанной в симферопольской газете «Южные ведомости» осенью 1919 года. (В газете дата ее выхода в свет указана неверно: «20 сентября (2 октября) 1919 г.»; правильно следовало бы: либо 20 сентября (3 октября) 1919 г., либо 19 сентября (2 октября) 1919 г.).

Статья эта, вызванная вестью о разгроме петлюровской армии армией Добровольческой, содержит размышления профессора Гудзия об исторических судьбах Украины и России. Сегодня эти размышления актуальны, пожалуй, не менее, чем в 1919 году. А потому предлагаю вниманию читателей републикацию указанной статьи выдающегося украинского ученого.

Статья Н.К.Гудзия
«Конец украинской самостийности» Газеты принесли весть о разгроме петлюровской армии. С этим разгромом связывается, несомненно, конец самостийной Украины (здесь и далее выделено нами — ред.). Конец ей пришел, впрочем, еще раньше, когда гетманская декорация, волею исторических судеб, сошла со сцены и когда рухнула та иноземная сила, которая самостийничество не только поддерживала, но и давала ему жизнь. Военный разгром Германии одновременно был разгромом и украинской самостийной державы.

Поступательное движение украинской идеи со времени февральского переворота шло вперед сказочно быстрыми шагами. От автономии через федерацию до полной самостоятельности – таковы основные этапы украинского движения. Первые успехи в деле обособления Украины от России в ее целом были обусловлены тем, что к «возрождению» страны привлечена была солдатская масса, для которой украинизация армии была лишь поводом и удобным средством избавиться от принудительной власти дисциплины.

Развал России, слабость государства дали возможность осуществиться, по крайней мере, в теории, таким формам политического устройства страны, о которых и не мечтали незадолго до этого самые горячие головы украинских патриотов. Самостийность была провозглашена в ту пору, когда никому не возбранялось провозглашать все, что угодно.

В течение некоторого времени внешним стимулом для углубления сепаратных тенденций была большевистская опасность. И тогда сознанием этой опасности покрывались различные политические эксперименты вплоть до самостийности. В гетманском кабинете в пору якобы самостийной Украины почти все министры были настроены определенно русофильски и вряд ли кому из них приходило в голову серьезно думать о возможности разрыва бывшей Малороссии с Россией. Как всякая дипломатия, и гетманская дипломатия оказалась неискренней. Это сказалось особенно ярко тогда, когда половина министров незадолго до кризиса гетманства ушла из кабинета, заявив о политической нецелесообразности разрыва с Россией.

Как ни страшна была большевистская угроза, но и она не смогла заставить тех, кто был у власти, уверовать в призрак. Тесная экономическая связь Украины с остальной Россией шла наперекор всем стремлениям к самостоятельности. Народные массы – это ведь известно всем, кто жил на Украине, – в лучшем случае пассивно созерцали те политические эксперименты, которые производились над Украиной.

Телеграмма Пресс-Бюро сообщает о том, что в местах, освобожденных от петлюровской власти, крестьянство встречает Добровольческую армию самым радушным образом. Не верить этой телеграмме нет никаких оснований, т. к. подозревать малорусское крестьянство в сочувствии петлюровской армии не приходится. Нет сомнения, что для крестьянина малоросса украинская армия представляется чем-то чуждым, почти что иноземным, тогда как в Добровольческой армии с ее трехцветным флагом, вместо желто-голубого, он видит армию свою, родную, национальную.

Украинское крестьянство вековым чутьем чует, что экономической выгоды от разрыва с Россией оно не получит; так же точно оно угадывает культурную связь со всеми русскими народами, с единой Россией. То, что оказалось непонятным и неприемлемым для теоретизировавшей кучки интеллигентов, было вразумительно и понятно для народной массы.

О самостийнической позиции малорусской интеллигенции в целом говорить, разумеется, не приходится. Самостийники и количественно, и качественно в большинстве незначительны и вербовались они или среди галичан, или среди тех, кто на всякой политической идеологии способен был делать себе карьеру. Огромной же массе малорусской интеллигенции культурная связь с великорусской Россией привита была органически и вытравить ее оказалось делом безнадежным. Для кого большая духовная культура России была пустым звуком, о тех можно сказать, что за душой ничего у них не было и, отказываясь от России, им терять было нечего.

Как характерно, что своя, родная, украинская культура не могла заполнить души таких видных украинофилов, как Драгоманов (Михаил Петрович Драгоманов (1841–1895) – украинский историк, фольклорист и общественный деятель, сторонник культурно-национальной автономии Украины. – С.Ф.) и его ученик, недавно трагически скончавшийся Науменко! (Владимир Павлович Науменко (1852–1919) – украинский педагог, филолог, этнограф, общественно-политический деятель, расстрелянный в 1919 году большевиками. – С.Ф.).

Драгоманов звал своих земляков к общению с русской культурой; он для родной литературы указывал недосягаемые образцы в литературе великорусской, а восторженный и чистый сердцем Науменко вошел в кабинет гетмана тогда, когда он стал на путь обратной тяги к России.

Да, старая Россия во многом повинна перед своей младшей сестрой Украиной. Об этом много говорилось, и повторяться незачем. Но разве легче сберегла бы Украина и себя и свое культурное достояние, если бы она не пошла под высокую руку России? Почему не думают об этом идеологи самостийности, ослепленные ненавистью к тому, что часто бывало результатом лишь действия слепой исторической стихии? Пусть научатся они объективному отношению к фактам истории у своего непризнанного ныне учителя Драгоманова, не раз становившегося защитником попрекавшейся его собратьями «Московии».

Мы не сомневаемся, что Украина в будущем вновь сольется с Россией как автономная единица, но боимся, что за грехи своих неразумных вождей она, по закону исторического возмездия, на своем пути к автономии выдержит большую борьбу с теми, кто строит формы политической жизни по принципу «око за око, зуб за зуб».