АНАЛИЗИРУЕМ
Действительно, кому нужно это недогосударство, практически вся история существования которого связана с коррупционными скандалами, предательствами и политическими поражениями? Не стоит ли подумать о том, чтобы публично спустить Крымский флаг, давно ставший этаким трехцветным фиговым листком, под прикрытием которого обделывают свои делишки местные талейраны, кавуры и прочие бонапарты? Правда, в последнее время «талейраны, кавуры и прочие бонапарты» украинского масштаба учуяли, что в Крыму можно недурно отсидеться в период своей невостребованности в «большой» украинской политике… Ближайшей весной ожидается настоящее нашествие этих «непризнанных гениев» на крымские политические нивы. Но мы-то, крымские аборигены, точно знаем, что автономия создавалась не для того, чтоб стать политическим отстойником для этих прожорливых отар, питающихся электоратом. Так для чего же?
Без особого риска ошибиться можно суммировать скептическое отношение к АРК, этому порождению поздней «перестройки» со стороны обеих этно-региональных общностей, соседствующих на полуострове.
Крымские татары устами своих политических лидеров говорят о необходимости перерастания нынешней аморфной автономии в крымскотатарское национальное государство. Впрочем, они неплохо адаптировались и к нынешней интернациональной форме, в которой они совсем неплохо представлены.
Крымские «славяне» скорее разочарованы нынешней автономией. Вроде бы они и стремятся воплотить в ней свои призрачные идеалы, но как это сделать — не до конца понятно. А раз так, то раздражает не столько собственная неопределенность, сколько эта непутевая автономия.
Что же касается так называемых «свидомых украинцив» (злые языки утверждают, что их в Крыму человек 15-20, то есть для того, чтобы экстрадировать их в случае чего на историческую родину, достаточно будет выделить один автобус), то для них крымская автономия является чуждым, враждебным, а значит — искусственным политико-административным образованием, возникшим как угроза украинской незалэжности, в результате происков коварных «москалив» и местных «сэпаратыстив».
Лучше всех автономными механизмами овладели так называемые «крепкие хозяйственники», научившиеся «делать для Крыма», но как-то всё больше в свой карман. Правда, не совсем понятно, насколько они сами отдают себе отчет в том, что их киевские и донецкие «дяди», у которых они на доверии, щедро делятся с ними лишь потому, что до сих пор расплачиваются за страх, пережитый ими в начале 90-х, когда казалось, что Крым навсегда потерян для Украины. Но этот страх проходит. Уже прошел. Потому-то из подельников своих вышестоящих бонз «опытные крымские политики» превращаются в их приказчиков — с гораздо меньшей долей общей добычи, чем совсем недавно…
Несостоятельность крымской автономии, ставшая притчей во языцех, лишний раз демонстрирует наш хваленый славянский политический максимализм. Это ж наши далекие предки за что-то несбывшееся валили по всей Руси идолы Перуна, секли их розгами, жгли, топили. Точно так же, не дождавшись установления Царства свободы и справедливости от самодержавия, наши дедушки и прадедушки валили памятники царям и разоряли православные храмы. И уже совсем наши современники приступили к «демонтажу символов тоталитаризма»: то памятник Дзержинскому свалят, то памятник Ленину взорвут. За тысячу лет мы, в принципе, мало изменились…
Вот и автономия не оправдала тех ожиданий, которые возлагали на нее крымчане. Ведь кто из нас не убежден (пусть даже в этом не сознается), что Крым — лучшее место на планете (за что там — в нашей Галактике!). А если мы не живем здесь, в Крыму, богато и счастливо, то это — наша вина. Точнее, не то чтобы наша — а тех, кто нами правит.
Вспомним, что политики начала 90-х, стоявшие у колыбели автономии, соблазняли крымчан то пенсиями в рублях, то экономическим процветанием на уровне Сингапура, то перспективами восточноевропейской Швейцарии, а зачастую — всем этим сразу. Естественно, всё это не сбылось. И не могло сбыться. Но породило (или подкормило) несбыточные мечтания о «светлом будущем».
А сравнивать-то надо было не с Швейцарией и Сингапуром, а с теми территориями, сравнение с которыми корректно. С Приднестровьем, например. Или — с Южной Осетией, с которой Крым сравнивают, но несколько в другом ракурсе. А можно — с материковой частью Украины. При этом последнем сравнении легко заметить, что и раньше мы особо от Украины в целом ни в лучшую, но и не в худшую сторону не отличались, и теперь — остались примерно на том же уровне.
Да, получается, что пока автономия не дала нам каких-либо экономических преимуществ, но и кандалами на конечностях полуострова ее считать нет никаких оснований. Коррупция? А где ее нет? Преступность? О ее разгуле в Крыму много говорилось в 90-х, в период пика борьбы с «крымским сепаратизмом». Когда же главными врагами «дэржавы» были объявлены пресловутые «донецкие», оказалось, что в сравнении с «краем терриконов» «крымская Сицилия» это так, забавы дошкольников, не поделивших игрушки в песочнице…
Для того, чтобы нащупать ту тонкую материю, которая таки производится крымской автономией, воспользуемся доказательством от противного. Допустим, что автономии все эти годы не было. Что бы изменилось в нашем недавнем прошлом и, как итог, в нашем настоящем? Наверняка дело украинизации продвинулось бы значительно дальше и глубже. Легитимизация (есть такое политологическое словечко, обозначающее в данном случае узаконение) присутствия представителей крымских татар во властных органах шла бы куда тяжелее и дольше. Ну и, наконец, главные заказчики и призеры крымского дерибана, окопавшиеся в столицах, не имели бы дополнительных поводов для того, чтобы довольно щедро делиться с местными мини-олигархами. Порадуемся и за них — по-соседски.
При этом такие прелести, как, скажем, претензии на Крым со стороны некоторых политических деятелей «соседнего государства» не только никуда бы не делись, а даже могли и усилиться. Ведь это сегодня Киев может демонстрировать мировому сообществу крымскую автономию как способ решения проблемы «русскоязычного» большинства полуострова, а так — пришлось бы обходиться без этого козыря. А еще — кто его знает, чем бы обернулась и во что вылилась бы без фактора автономии активная фаза репатриации крымских татар? Удалось бы удержать этот процесс в относительно мирных рамках? С автономией, мы точно знаем: удалось.
Одним словом, есть над чем подумать…
Даже в равноудаленности крымской автономии от чаяний различных местных этно-региональных и этно-политических групп есть свой позитив: она в сопоставимой степени НЕ устраивает их всех, но при этом — для всех и приемлема. А, следовательно, выступает как своеобразная форма компромисса между этими группами.
Но, конечно, смысл крымской автономии видится вовсе не в том, чтобы служить фильтром от наиболее вопиющих глупостей украинизаторов и буфером, смягчающим натиск крымскотатарских этнократов. Сдадим в архив и сказочки про «причерноморский Сингапур».
АРК есть политическая форма существования крымского регионального сообщества. Того самого, сложившегося на полуострове еще в советский период и громко заявившего о себе в первые постсоветские годы. Ему удалось добиться определенного политического статуса, но сохранить зачатков собственной государственности оно (пока) не смогло. Однако формирование сообщества крымчан продолжается, нарастает его масса (см. данные соцопросов), которую непременно «прорвет» каким-то новым походом за самобытность и самостоятельность Крыма.
Современным крымчанам, представляющим собой сложный полиэтничный калейдоскоп, свойственно называть себя «русскими» или «славянами». Как и их предшественникам в средние века (тоже разноплеменным и разноязыким) свойственно было называть себя «римлянами» («ромеями», «урумами»). МЫ, современные крымчане, объединены общей судьбой, поскольку у НАС уже есть совместная, не похожая ни на чью иную, История. И МЫ объединены единым для НАС пространством, не похожим ни на какое другое и имеющим четкие очертания, которое является основой НАШЕГО общего настоящего и залогом НАШЕГО общего будущего…
[hr]
Кстати
В ходе социологического опроса, проведенного Сергей Ефимовым в 2006 г., крымским респондентам старше 18 лет был задан вопрос: «Кем Вы себя, прежде всего, считаете?» 46% респондентов назвали себя прежде всего крымчанами. Следующая по популярности среди крымских респондентов идентификация — «гражданин Украины» — набрала 26,8%. Для сравнения С. Ефимов приводит данные аналогичного опроса, выполненного в масштабах всей Украины. Здесь картина диаметрально противоположна. Наиболее популярная идентификация в общеукраинском масштабе — «гражданин Украины» (51,6%), а региональная (аналогичная крымской) уверенно удерживает второе место (27,2%).
Согласно результатам опроса, проведенного Центром Разумкова в мае 2009 г., в Крыму, на вопрос: «Согласны ли Вы с утверждением, что между этническими русскими и украинцами в Крыму практически нет различий, и они составляют единую социокультурную общность?» утвердительно ответили 40,1% русских респондентов и 34,1% респондентов, назвавших себя украинцами. Скорее согласны, чем не согласны с такой формулировкой соответственно 36,1% русских и 39,6% украинцев. Т.е., с этим утверждением согласились всего 76,2% русских крымчан и 73,7% крымчан-украинцев, участвовавших в опросе. Всего же на этот вопрос положительно ответили 72,7% респондентов-крымчан разных национальностей. Примечательно, что при ответе на вопрос: «Русские и украинцы — это один народ (социокультурная общность) или два разных народа?» был получен несколько другой результат. Только 55,8% крымских респондентов ответили на него утвердительно. Получается, что 16,9 крымчан считают единой общностью только крымских русских и крымских украинцев, а не русских и украинцев вообще.
Весной 2009 г. Центром Разумкова задавался вопрос крымским репондентам: «Все ли крымчане, независимо от их этнического происхождения, имеют общие черты, которые отличают их от украинцев, русских и представителей других народов?» 43,0% опрошенных ответили на этот вопрос утвердительно и только 34,2% — отрицательно. По мнению специалистов Центра Разумкова, представители крымского регионального сообщества, составляющее по их оценкам 58,7% крымчан, говорят на русском языке, привержены русской культуре, ориентированы на т.н. «Русский мир», православные духовные ценности и славянское единство. Примечательно, что незначительная часть украинцев, проживающих в Крыму, которых можно условно обозначить как «свидомых» (по данным Центра Разумкова — 6,5% опрошенных), в состав «славянского сообщества» исследователями не включается. В то же время, известно, что нередко к этой общности относят себя крымчане неславянской этнической принадлежности.
